Соседями по казарме были солдаты из конно-артиллерийского дивизиона, в конюшнях которого стояли личные лошади маршалов СССР Ворошилова и Будённого. Изредка они здесь бывали, объезжая лошадей на манеже. Нужно ли говорить о том, какие требования предъявлялись к нам, курсантам!.. Я быстро освоился со строевой и физической подготовкой, старался получать отличные оценки по боевой и политической подготовке.

(…) В конце апреля 1933 года меня неожиданно вызвали в штаб дивизиона и сообщили: принято решение направить делегацию к Будённому для поздравления его с 50-летием. От каждой части выделяется один боец, лучший по боевой и политической подготовке. В бронетанковом дивизионе выбор пал на меня.

Приезд председателя ВЦИК Михаила Калинина в Первую конную армию на автомобиле командующего Семёна Будённого

(…) Подъехав к двухэтажному деревянному дому в Арбатском переулке, мы поднялись по слегка покосившейся лестнице в прихожую. Через три минуты вышел маршал Будённый и пригласил к себе в кабинет. Это была небольшая комната, вдоль стен стояли этажерки с книгами, столики с дорогими именными скульптурами, на стене развешано золотое именное оружие.

Я с любопытством и благоговением смотрел на легендарного полководца гражданской войны, о котором складывали песни и которого упоминали во многих книгах. Среднего роста, плотного телосложения, с сильной шеей, немного клинообразной головой и пышными, своеобразно закрученными усами, он смотрел на нас по-доброму и слегка улыбался.

Руководитель делегации рапортовал маршалу от имени кавалерийской бригады и вручил подарок - ящик-основание из орехового дерева, внутри которого каждый час звучала мелодия. На ящичке была укреплена пластинка с дарственной надписью и два самоцветных камня. На одном из них был сделан каменный букет из роз, а в другой вставлены часы.

На камнях расположилась отлитая из металла скульптура - край сельской хаты с крышей, рядом колодец с "журавлём" и корыто. Стоящий здесь же боец - в шинели и будёновке, с клинком на боку и противогазом, - держит одной рукой под уздцы пьющего воду коня, а другой наливает из бадьи воду в корыто. Много позже я, став настоящим литейщиком, понял, насколько сложной была отливка этой скульптуры.

Приняв рапорт и подарок, Будённый сказал: "Поблагодарите от моего имени ваше командование и заверьте его, что все возложенные на меня как на бойца задачи будут выполнены. И если раньше от нашей конницы враги бежали без оглядки, то теперь мы будем бить врагов на их территории".

(…) 2-го мая того же года мне посчастливилось быть в составе бригады гимнастов, выступавшей на торжествах на Ходынском поле по случаю того же юбилея. Ровно в полдень на поле были выстроены 61, 62 и 63 кавалерийские полки и спецподразделения. Подъехал автомобиль, из него вышел маршал Будённый и, поднявшись на трибуну, начал принимать парад воинских частей.

В моей памяти на всю жизнь остался эпизод, произошедший в этот день на показательном смотре. Пять пулемётных тачанок вихрем промчались через поле и в конце, развернувшись на 180 градусов, дали залп холостыми патронами из пулемётов.

Но выстрелы раздались только из четырёх тачанок, потому что пятая во время разворота опрокинулась. Запряжённая в неё тройка лошадей, обезумев, поволокла её по полю, вокруг которого стояли тысячи зрителей. Во время движения опрокинутой тачанки пулемёт и стрелок отлетели в сторону, но кучер не выпустил вожжи из рук и, волочась по полю, постепенно натягивал вожжи и всё-таки остановил лошадей почти у кромки поля. Через 10 минут травмированный кучер уже стоял перед маршалом, который вручил ему именные часы и сказал: "Если ты здесь не растерялся, не растеряешься и в бою!".

(…) Вскоре меня вызвали в палатку, где уже готовились к выступлению гимнасты. На поле нас вышло семь человек. Перед трибуной, где находился маршал Будённый, командный состав бригады и высокие гости, стояли брусья и турник. Начали выступление с турника, где моя комбинация выглядела скромнее других, хотя и не была простой. А потом подошли к моему коронному снаряду - брусьям.

Я вложил в своё выступление всё накопленное мастерство, и когда со стойки на одной перекладине сделал сход перекатом через спину, очутившись лицом к трибуне, то заметил, как Будённый, передав белые перчатки адъютанту, аплодирует.