Ни для кого не секрет, что среди жителей Миасса есть множество талантливых людей: музыканты, режиссёры, поэты, художники. Часто в одном человеке живёт сразу несколько талантов: так, художница и мастер глиняной игрушки Любовь Шкерина писала не только картины и этюды, но и замечательные, очень живые литературные зарисовки.

Ни для кого не секрет, что среди жителей Миасса есть множество талантливых людей: музыканты, режиссёры, поэты, художники. Часто в одном человеке живёт сразу несколько талантов: так, художница и мастер глиняной игрушки Любовь Шкерина писала не только картины и этюды, но и замечательные, очень живые литературные зарисовки.

Художница родилась в 1950 году в городе Хабаровске. Как это нередко случается с одарёнными людьми, интересом к творчеству её заразили близкие. Дядя тогда ещё маленькой девочки Любы, Сергей Алексеев, тоже весьма юный, постоянно что-то рисовал. Завороженная племянница наблюдала, как из-под его карандаша на бумаге вырастали деревья, растения, крыши домов, воробьи. Это зрелище оставило в душе будущей художницы неизгладимый след, впервые познакомив её с изобразительным искусством. Умение видеть окружающий мир во всех его красках, замечая красоту, подмечая мелкие детали, было присуще не только дяде Любови Александровны. Его мама - её бабушка - тоже была щедро наделена этим талантом. Анна Ивановна Красавина, будучи простой крестьянкой, мастерски облекала образы в слова, а на склоне лет даже написала книгу, где рассказала о своей жизни, описав ни много ни мало 81 год (с 1905 по 1986 годы). Отрывки этого произведения попали в альманах "История людей", выпущенный при поддержке Правительства Челябинской области.

Таланты обоих родственников достались и Любови.

Знакомство с искусством продолжилось в Казахстане, куда переехали родители Любы. Девочка лепила из пластилина, когда тётя попросила её слепить девушку, сидящую на полу в спокойной задумчивой позе. Готовая фигурка поразила родственницу: она побежала к отцу, восклицая: "Папа, смотри какая пластика!" Пластилиновую скульптуру юной художницы поставили на комод и очень берегли.

В школьные годы художницы её семья поселилась в Миассе, где учитель рисования познакомил её с художником Виктором Зотеевым. Творческая атмосфера в студии, уважение между студийцами и их педагогом, запахи красок и скипидара произвели на девочку огромное впечатление. Увы, приезжать вечерами на автозавод из старгорода было непросто. Занятия перемежались с эпизодами вынужденных пропусков и тоски по студии... Но время шло, этапы жизни сменяли один другой, приходили новые увлечения. И художественное творчество отошло на второй план.

Во времена юности художницы ценилось техническое образование, поэтому девушка поступила в авиационный вуз в Самаре, откуда позднее перевелась в Челябинский политехнический институт. Однако перспектива работать инженером не вдохновляла творческую натуру, и молодая Любовь Александровна предпочла карьеру художника-оформителя на производстве, а позднее - педагога. Свободное время девушка посвятила обучению. Она заочно окончила Заочный народный университет искусств и Всероссийскую народную академию изобразительного искусства. В то же время Любовь Шкерина оказалась в студии знаменитого миасского акварелиста Евгения Никольского. "Инженер-механик... Зачем тебе этот вуз? Как муравей прицепила себе на спину сучек, так и будешь его тащить всю жизнь", - вздохнул Евгений Никольский при первой встрече. Но первые же работы Любови Шкериной из глины Евгений Васильевич через городской выставком рекомендовал на выставки. Иногда он даже соглашался позировать талантливой ученице, которая лепила его портрет.

У своего великолепного учителя она научилась не только мастерскому владению акварельной техникой, но и, по всей видимости, переняла педагогический талант. Ученики Любови Александровны с теплом и благодарностью вспоминают занятия в её студии "Теремок", а некоторые из них продолжили дело любимого преподавателя и ныне обучают художественному творчеству ребятишек Миасса.

Здоровье художницы не было крепким, однако она плодотворно трудилась, выставляя свои работы на городских, областных и всероссийских выставках, участвуя в научно-практических конференциях. Особую роль в её творчестве занимал пленэр. В годы педагогической работы Любовь Шкерина вместе со своими учениками выходила на природу и писала, стремясь подметить и сохранить впечатления. Даже в периоды болезни или восстановления после операций, когда выйти на свежий воздух не представлялось возможным, Любовь Александровна доставала мольберт и устраивалась с холстом и красками у окна.

Выходы на пленэр вдохновляли художницу не только на художественное творчество: там же рождались литературные зарисовки. Яркие и живые - и в то же время очень лиричные, они полны любви к природе, умения прислушиваться к ней - и видеть образы. Некоторые из литературных творений Любови Шкериной вошли в сборник поэзии и прозы южноуральских авторов "Малахитовое слово", изданный при поддержке регионального Министерства культуры.

Незадолго до того, как покинуть мир, Любовь Шкерина подготовила свой литературный сборник. Она начала его с обращения к читателю. "Мы живём в удивительном мире. В мире, который открывается нам только тогда, когда мы готовы к диалогу с ним. И тогда солнце начинает светить ярче, звонче поют птицы, красочнее становится всё вокруг. Мир доброй сказки, которая вокруг нас, - так прост и незатейлив. Нужно её только увидеть и услышать. Буду очень рада, если мои зарисовки найдут отклик в вашей душе", - написала Любовь Шкерина.

Предлагаем нашим читателям открыть свою душу навстречу миру, с которым хотела познакомить нас художница, и прочитать несколько её зарисовок.

Пробуждение

Я снова слышу запах леса: запах прошлогодней травы и тонкий (едва уловимый) запах пробуждающегося леса каким - то непостижимым образом вплетаются в общее звучание весны. На вербных кустах крупные капли росы после весеннего легкого дождичка. Ветра нет, и они застыли, как дополнение теплым тонким веточкам, в которых просыпается жизнь. Ловлю глазами каждую веточку, травинку. Так и хочется сказать им: "Здравствуй, мы пришли!" Впереди целый день! Мы счастливы: улыбка не сходит с лиц. Этюды! Уходит городская суета. Возвращается желание жить и творить. С детским восторгом смотрю вокруг: как хорошо! Влажный свежий воздух, небо с вечно меняющимися облаками, сосны с их природной невозмутимостью, белые березки с их чуткими длинными пальчиками-веточками, послушно перебирающими тонкие струны шаловливого весеннего ветерка. Даже грязь под ногами радует, "чвакая" после каждого шага.

Главное: не поскользнуться. За плечами рюкзачки с необходимыми вещами и продуктами цивилизации. Куда ж мы без них?.. Пропадём…

Паук

Осень. Шуршат под ногами листья. Воздух плотный, пропитан запахом опавшей листвы, лесных трав уже почти просушенных от еще теплого ветра. Пожар осенних красок стихает. Александровская сопка. Я впервые в этих местах.

Дух захватывает от огромного лесного океана открывшегося с высоты. Всё притихло в ожидании перемен.

Все художники разбрелись кто куда. У каждого свой этюд. Пишу кустик лесной капустки около камня. Тишина. Слышно как падают одинокие листья. Увлеклась работой (формой цветка, листьев, общей пластикой растения)…

И вдруг вздрагиваю от, как показалось, неожиданно резкого звука. Быстро перевела взгляд и улыбнулась: по сухим листьям, широко расставляя тонкие ноги, шёл ПАУК. Черный, солидный и… совсем не страшный.

Он был на своей территории и шёл по своим паучьим делам. Хозяин.

Ворона и горностай

Весна, станция Тургояк. Перешли речку. Уютное местечко среди сосен. Здесь мы не в первый раз. Нас четверо: я, Валентина Моисеевна и Людмила Федоровна. Она взяла с собой маму (ей 70 лет).

Все ушли за хворостом, кроме мамы Людмилы Федоровны.

Возвращаюсь. Слышу диалог:

- Ну, что тебе?

- Кар.

- Так бы и сказала.

- Кар. Кар.

- Тепло стало. Все летаешь?..

- Кар. Кар. Кар.

- Молодец.

Ворона сидит невысоко и поглядывает на свою собеседницу. А та уютно устроилась на поваленном дереве. Подхожу ближе. Место для костра, по-хозяйски, уже расчищено.

- Не скучно вам?..

- Ну что вы… Нет, я же тут не одна…

Я поворачиваю голову, а из-за ствола сосны на меня смотрят два уголька глаз. Внимательность, непуганое любопытство и удивление в них: кто вы? зачем здесь? Шёрстка зверька сливается со снегом, трудно различать, но какая грация, какая красота в этом маленьком пушистом комочке!

Почувствовав мой взгляд, зверёк отбежал за другое дерево и осторожно высунул из-за ствола мордочку, как дети, которые играют в прятки:

- Вы ещё здесь?..

Так перебегая от дерева к дереву, с любопытством нас разглядывал ГОРНОСТАЙ.

Змея и калоша

Осень. Тихо падают последние листья. Поздняя осень. Мы ёжимся от холодной крупы, которой встречает нас станция Тургояк. Над нами лохмотья серого неприветливого неба. Лишь кое-где на нём островки голубой надежды: скоро будет тепло… Листва под ногами уже вся присыпана снегом. Всё чисто, всё замерло. Появились и первые, ещё не большие, но сугробы.

Остановились у берёзки. Полянка хорошая, без снега. Пригорочек. Под берёзой какой-то мусор: шнур от утюга, банки…

- Зачем здесь шнур? - подумала я.

Развели костёр. Разошлись, кто куда, по лесу в поисках мотивов для этюдов. Я осталась у костра. Холодно. Через некоторое время возвращается Наталья Георгиевна расстроенная: потеряла в снегу калошу. Валентина Моисеевна успокаивает:

- Ничего, весной найдем.

Сели перекусить. Разговариваем. Вдруг шнур разворачивается и ползет к нашим рюкзакам! Мы оцепенели…

Голос Людмилы Федоровны:

- Не бойтесь, она уже спит, сейчас не опасна.

Все застыли на месте. Отогревшийся "шнур" не спеша, обошел все рюкзаки, пробуя язычком на вкус, вернулся на своё место и принял прежнюю позу. Мы облегчённо вздохнули. Это была гадюка. А весной на поляне, на самой середине, мы нашли калошу Натальи Георгиевны. Сколько было радости и смеха: мы вспоминали оживший узорчатый "шнур". Под знакомой берёзкой его уже не было.

Предыдущий Следующий