Чсто, слушая рассказы фронтовиков, ветеранов, я ловлю смутное чувство «дежа вю» — это уже было, я слышала. И лишь через мгновение понимаешь — похожи судьбы. В двадцатых годах наш город был очень маленьким, основная масса населения проживала в нынешней старой части, в небольших домах, но больших семьях.

   Вт и Василий Густоев, Герой Социалистического Труда, почётный гражданин Миасса, обладатель двух орденов Ленина, ордена Отечественной войны II степени и 14 медалей, известный на заводе человек, там родился 25 декабря 1925 года. В семье старателя было семеро детей, Василий — старший. В те времена дети рано узнавали, что такое труд — в памяти Василия Михайловича осталась хворостина, которой он погонял лошадь, сидя на телеге — чтоб животное знало, что рядом человек, и не вздумало своевольничать, везя дрова.

   Птом — учёба в школе и уже более серьёзная работа, с отцом на прииске: уезжали на неделю, взяв с собой всё необходимое — от брезентового шалаша до кастрюли.

   — Помню, как шёл с раннего утра за лошадью, стреноженной неподалёку на поляне. Лошадей несколько с собой брали, каждый свою узнавал по звуку колокольчика — у всех мелодии были разные. Идёшь, трава мокрая, холодная, туман порой такой густой, что дороги не видно. А воздух свежий–свежий…

   Вйна шестнадцатилетнего паренька застала на шахте, где он трудился уже полноправным рабочим. Правда, на поверхности — в саму шахту спускаться молодёжи не позволяли. Но и тут дел хватало — возить дрова, тянуть трос. На фронт, конечно, просились, но их не брали — возраст не тот, и в тылу люди тоже нужны. В 1941 году шахту затопило, и дорога была одна — на завод. Местные жители называли его в то время просто ЗИЗ, то тут, то там, можно было услышать женские разговоры.

   — Где твой–то работает?

   — На ЗИЗе, где ж ещё?

   Всилий в то время уже получил паспорт и прыгнул «в коробку» — так называли грузовики, возившие жителей старой части на завод. Отдел кадров — бревенчатый барак. Там, едва взглянув в его новенький документ, начальник сказал: «оформляй в коробку» — так назывался цех коробки скоростей. О своей мечте стать токарем или слесарем Василий промолчал, стал шлифовщиком.

   Вцехе коробки скоростей ещё не все станки были установлены, пришлось потрудиться, затаскивая их с помощью длинных тросов.

   — Мы, как муравьи, всей артелью наваливались и тащили. А холодно было, руки стыли. Бывало, жгли промасленные тряпки, отогревались.

   Всилий Густоев принимал самое непосредственное участие в выпуске самой первой коробки скоростей, собранной 16 апреля 1942 года. По этому случаю на заводе был устроен праздничный митинг с обедом в столовой. Меню было не менее праздничным — мясной суп, котлеты, сладкий компот.

   В1943 году Василий ушёл в армию, окончил школу связистов и попал в артиллерийскую часть, которая прошла через Румынию в Югославию, где партизаны создавали регулярную армию.

   — Там судьба свела меня с чудесными людьми. Сербы, черногорцы, хорваты — среди них я нашёл настоящих друзей.

   Предо мной фотография одного друга — красивой черноглазой партизанки Даны, пуговицами платья которой служили звёздочки. И надпись — на память фронтовому другу. Там Василий выучил сербские песни и прошёл боевое крещение на переправе через Дунай. Или Дунаву, как называли реку сербы. Бои шли отчаянные, шаткий мост, по которому пытались переправить технику, качается, враг бомбит, плоты с солдатами переворачиваются. Всё–таки прорвались наши через Дунай.

   Пбеда застала в Австрии, под Грацем. Накануне торжественной даты сообщение о капитуляции Германии поймал молодой радист, прибежал с радостной вестью. Ему не поверили, а уже на следующий день бросали в воздух шапки и кричали «ура», паля из всего, что стреляло.

   Нзадолго до этого Василия контузило, пришлось лечиться в Румынии, где работавший в госпитале врач из Свердловска взялся окончательно вылечить молодого солдата сразу же после Победы. Процесс оказался долгим, но в перерывах между курсами уколов и «отдыхом» на госпитальной кровати он успел побывать дома и, вернувшись обратно, окончить курсы шофёров и даже там преподавать.

   Хть и выполнил врач–земляк своё обещание, но к строевой Василий оказался не годен — устроился в городе Криглботе на завод, где русских насчитывалось всего человек двадцать и один переводчик. Пришлось Василию на ходу выучить румынский, что благодаря врождённым способностям к языкам особого труда не составило. Там же, в Румынии, приобрёл он первый опыт наставничества, опекая юного сироту–посыльного, устройству которого на работу сам и посодействовал.

   Дмой вернулся в 1949 году — в тот же дом, на тот же завод. Предлагали стать диспетчером, а после и начальником создававшегося ПДБ — не захотел работать с бумагами, тянулись руки к железу. Стал слесарем, опыт работы в Румынии очень пригодился. Через пару лет женился — с будущей женой Зоей познакомили друзья.

   Ився дальнейшая жизнь оказалась тесно связана с заводом. Председатель совета наставников, бригадир одной из лучших бригад, студент вечернего отделения автомеханического техникума… С учёбой история вышла едва ли не анекдотическая. Перед поступлением понадобился школьный аттестат, пришёл Василий Густоев в вечернюю школу, в восьмой класс — освежать подзабытое и готовиться к вступительным экзаменам. А так как никаких свидетельств о своей довоенной учёбе представить он не мог, директор предложил ему пойти…в пятый класс.

   — Это мне–то, тридцатилетнему детине, сидеть в классе с пацанами! Смех, и только. Естественно, я отказался…

   А записать Густоева в выпускной класс отказался уже завуч. Началась скрытая конфронтация. Приходя в класс, не внесённый в журнал Василий усаживался за последнюю парту, прилежно писал контрольные и выполнял домашние задания по всем предметам. Завуч, преподававший математику, игнорировал настырного учащегося до полугодовой проверочной работы, после которой явился в класс мрачнее тучи. И ругал своих учеников на чём свет стоит за двойки. Без ошибок справился один Василий, и впервые строгий педагог вызвал его к доске решать второй вариант работы, попутно объясняя классу, что, как и зачем он делает. После пришлось педагогу капитулировать и стать одним из лучших друзей Василия Густоева. Который вскоре окончил техникум по специальности «Техник–технолог по обработке металлов резанием» с отличием.

   Отом, как бригадир Густоев отказался от присвоения его бригаде звания «Бригада коммунистического труда», писал в начале шестидесятых корреспондент нашей газеты Виктор Чевыченков.

   — Я считал, — вспоминает Василий Михайлович, — что для такого звания одной хорошей работы мало. Люди должны быть сознательными во всём, а у нас кто вечернюю школу прогуливал, кто на ночные дежурства по городу бригады дружинников не выходил, да и рационализация не сильна была. Убедил–таки, что рановато ещё, что надо «подтянуться».

   Усамого Василия Михайловича сознательности и ответственности хватало — на работу мог и посреди ночи приехать, если была в этом необходимость, и из отпуска по первому зову выйти. С технической литературой не расставался, подолгу рыская на полках библиотеки, выискивая новинки — считал, что обязан знать всё, имеющее отношение к его работе.

   Двелось ему и попутешествовать — был в Италии, Германии, и через много лет после войны снова посетил Чехословакию. Италия запомнилась не столько знаменитыми достопримечательностями исторического Рима, сколько прогулками по узеньким улочкам Венеции.

   — Ни автобусов, ни трамваев, одни гондолы и прочий водный транспорт. А итальянские коллеги, встречавшие нас, просто дали путеводитель и сказали: — идите так–то и так, придёте. Плутали мы долго, порой проходы были такие, что приходилось спиной стены вытирать. Зато впечатления!…

   Оазалось, что такое «дикарское» путешествие запланировали для русских итальянцы специально, чтобы ознакомились те с Венецией «как она есть», а не только с той, что принято показывать туристам.

   Свещание в Министерстве автомобильной промышленности, куда пригласили Густоева как лидера заводских наставников, вышло не менее экстремальным. Началось с того, что надлежало ему взять с собой ещё одного автозаводца–наставника, и чтобы тот тоже выступил. Но все как один отказывались — страшновато. Удалось договориться, что можно и не выступать, лишь бы присутствовал «для протокола» — доклад готовил сам Василий Михайлович.

   Пиготовить–то приготовил, да в министерстве сказали, что по этой теме уже доклад есть, надо бы другую. Что поделаешь, пришлось всю ночь, пока остальные участники семинара–совещания знакомились друг с другом и с вином, просидеть с текстами, записями, тезисами, готовя новый. И выступать не восьмым по счёту, как планировалось изначально, а вторым. Но «отстрелялся» достойно, весть об этом и до заводского руководства дошла.

   Вя жизнь в работе, завод — и в действиях, и в мыслях, и в словах. Люди старшего поколения справедливо считают его своим — они выращивали его, как любимое дитя, развивали, укрепляли. В каждой машине, что, сойдя с конвейера, отправляется, порой, в очень далёкое путешествие к новому хозяину, есть частичка души и труда наших ветеранов. Для которых день рождения предприятия в чём–то дороже собственного. Потому что это воспоминания о своей молодости, когда хватало сил и энергии на всё, когда каждое утро обещало день, богатый на впечатления и события.

   — Я хочу всех заводчан — и нынешних, и бывших — поздравить с этой замечательной датой. Пожелать в первую очередь здоровья им самим и их семьям, успехов, благополучия. И просто хорошо отпраздновать и запомнить этот день!

   Нверное, будет праздновать и семья Густоевых. Очень, кстати, большая семья. Дети — Александр и Ирина — тоже заводчане. На заводе трудились и братья Василия Михайловича. Может быть, пойдут по стопам прадеда и правнуки — школьница Ксюша и ещё пока совсем маленький Дима. Тогда продолжится династия Густоевых…