Япознакомился с ним полтора года назад, когда делал на «Миасс-ТВ» программу «Хроника происшествий». Более тысячи часов провел в общей сложности с патрульными роты ППС — и каждое второе мое дежурство не обходилось без встречи с ним, так что часов пять общения наберется.

   Яи сейчас встречаю его в самых неожиданных местах — то на улице Победы, то в машгородке, то у вокзала. Но чаще всего возле гастронома, что на пересечении проспекта Автозаводцев и улицы Ферсмана.

   О крутой. Ему всего 12 лет, но он верховодит всеми юными токсикоманами города. Распределяет клей. Следит, чтобы никто не вдохнул лишнего. Все рецидивисты города по сравнению с ним — дети: на его счету бесчисленное количество краж, одиночных и коллективных. До банков еще не дорос, предпочитает киоски «Роспечати». Несмотря на глухоту и печальную известность среди милиционеров, жизнью вполне доволен. Он умеет так жить.

   Закомьтесь — Сергей Галюсов. Все зовут его Глюк.

   — Глюк, а понимаешь ли ты, что твое будущее предопределено? — спросил я его однажды, вытащенного из подвала жилого дома, где он с товарищами разжигал костер.

   — Мне все равно, — ответил он, и это было правдой. И еще, это был один из самых осмысленных ответов на все мои многочисленные вопросы. Он и разговаривал-то со мной лишь потому, что принимал за милиционера, только без формы.

   Птрульную машину из-за глуховатости он всегда замечал последним, и точно рассчитывал — стоит ли дергаться. В отличие от своих друзей он или бежал, и тогда уходил, или оставался на месте.

   Кгда ему исполнится 14 лет, многие вздохнут с облегчением. Все, можно сажать. С достижением этого возраста ходить ему на свободе неделю, если повезет, конечно. И государство, предоставив Глюку место в лагере, свою функцию наконец-то выполнит.

   Тм, в неволе, его возможно вылечат (сейчас из больницы он убегает в первую же ночь, привычка нюхать клей пересиливает боль в гноящихся ушах). Отсидев, вновь появится в Миассе. Но киоски больше грабить не будет, перейдет в другую лигу.

   Сема, нарисованная выше, для нашего общества типична и практически стопроцентна. Глюк, как и тысячи его сверстников — проблема. Причем, никто не знает, как ее решать. Есть мировой опыт, но воплощение его слишком дорого, а главное, оно потребует пересмотреть основополагающие принципы нашей карательной педагогики, где из-за низких зарплат очень много случайных людей.

   Унас вообще не принято вкладывать в человека, тем более неблагополучного. Человек — главный ресурс любого общества, но среди развитых стран только мы можем позволить себе разбрасываться им. Не умея исправить Глюка-ребенка, мы получим Сергея Галюсова-взрослого, чьи поступки нетрудно предугадать.

   Ве мы — удачливые и не очень, больные и здоровые, худые и толстые, все мы — люди нормальные. Он — отклонение от нормы. Мы относимся к нему либо брезгливо, либо со страхом. Он к нам — точно так же. Стена. Бетон. И нет того лба, что его прошибет.

   Сатистика — вещь упрямая, она говорит нам: опомнитесь! Делайте что-нибудь! Общество, не умеющее избавиться от проблемы беспризорников, не заслуживает называться цивилизованным. Общество, в котором сажают детей в лагеря в таком количестве, — больное.

   Н государство как-то не принято подавать в суд. Глюку эта мысль даже в голову не придет. А имел бы он возможность и умение говорить, забабахал бы речь, где-нибудь в Женеве, да рассказал бы тем судьям о своей жизни: день за днем, неделя за неделей — какое решение приняли бы господа в белоснежных париках? А пришла бы к ним тысяча, десять тысяч таких глюков, что спят сейчас по подвалам, или, свернувшись клубком, в вокзальном туалете, или в припаркованной электричке...

   — Мы никогда, ни минуты, не были нужны этому государству, — сказали бы они.

   — Это внутреннее дело России, — ответило бы наше государство.

   Чо да, то да. Дело очень внутреннее. Я бы даже сказал — интимное. Наша страна во многом из ряда вон. Сначала дает матери-одиночке сто с небольшим рублей в месяц, а когда пацану стукнет 18, исправно шлет повестку в армию. Кормили тебя, поили? Плати по счетам, сынок.

   Итого же Глюка загонят в лагере в мастерскую, и какой-нибудь замполит (или кто там сейчас?) скажет:

   — Ты вот что, парень, убытков Родине (только так, только Родине) принес — не счесть. Давай-ка с перевыполнением плана.

   А потом еще что-нибудь про Дарвина и его трудолюбивую обезьяну задвинет. Воспитатель, однако.

   Волне возможно, что сейчас, когда вы читаете эти строки, Глюк совершает очередное преступление. Ну, или планирует — это уж точно. Возможно, присматривается к вашей машине, к замку вашего гаража, витрине вашего магазина. А ведь десятки, сотни таких глюков голодными зверьками рыщут по городу. Взрослеют. Набираются опыта. Делятся им в подвалах и на чердаках. Армия маленьких людей, они еще обязательно войдут в жизнь каждого из нас. Не сейчас, так позднее. Не эти, так другие.

   Гюк и его друзья заплатят свой долг обществу. Нам с вами. А мы, в свою очередь, оплатим им долги государства. Пробитой головой, обворованной квартирой, угнанной машиной, изнасилованной дочерью.

   Ио мы виноваты, как виноват любой равнодушный.

   Сергей ЛИХАЧЕВ.