Д войны на огромных просторах советской страны жили своей неспешной жизнью бесчисленные деревни и деревушки. Весной землю пахали, сеяли, летом следили, чтобы урожай от засухи не погиб или градом его не выстегало, осенние заботы особенно хлопотными были: вовремя хлеб убрать, в закрома положить, овощи на зиму заготовить… В общем, крутились деревенские с ранней весны до поздней осени, чтобы в лютую зиму и самим сытно было, и скотина не бедствовала бы.

   Водной из таких деревушек, под названием Черепаны, что в Кировской области, жила семья Раисы Ивановны Леушиной. Деревушка совсем маленькой была — всего двадцать дворов. Зато от районного центра близко — в четырёх километрах. В основном колхоз земледелием занимался — злаковые культуры выращивал. Хотя и небольшая ферма была, где десятка два коров держали, и небольшой табун лошадей.

   Двоенный народ совсем другой был: добрее, отзывчивее, искреннее. На дверях и воротах ни замков тебе, ни засовов, ни злых собак на цепях во дворах. Уйдут себе в поле или на ферму, а дверь какой–нибудь палкой подопрут, чтобы ветер не распахнул да куры в избе не похозяйничали.

   Тк бы и жила деревня Черепаны: на земле работала, детей растила, в люди выводила. Да только случилась общая на всех беда, в одночасье перевернувшая жизнь всех двадцати семей.

   Нчиналось обычное деревенское утро: бабы коров подоили, скотину накормили да на волю выпустили, к завтраку блинов напекли, ребятишек разбудили, а сами, — кто на ферму, кто в поле, и мужчины по своим делам разошлись.

   — Смотрим, по дороге на полном ходу машина мчится и через всю деревню — прямиком в поле, — вспоминает Раиса Ивановна. — Мне тогда одиннадцатый год шёл. Мы, ребятишки, за машиной в поле бегом, почувствовали, что–то неладно. Оказалось, нарочный из района приехал, страшное известие привёз — война. Женщины заголосили, ребятишки ревут. Нарочный велел всем мужчинам в кузов машины садиться и в Суны, районный центр, ехать. Ох, и много было шуму, громкий плач по всей деревне. Мужчин на машине увезли, а женщины и дети пешком до райцентра шли.

   Н следующий день деревня осиротела — почти всех мужиков и парней на фронт забрали. В деревне остались бабы, малые ребятишки, из мужчин — несколько стариков, бухгалтер–туберкулёзник и отец Раисы. Как ни просился он на фронт, но ему бронь дали. Он работал в райцентре механиком машинно–тракторной станции. На фронт его не взяли, а семья месяцами его не видела — мотался по колхозам, обучал работе на колёсных тракторах женщин. Район был большой, некоторые деревни находились от райцентра в двадцати и более километрах. Первый и второй военный годы на тракторах только женщины работали. А потом и мальчишки–подростки за руль сели.

   Сутра до ночи женщины работали и в поле, и на фермах. В тяжёлую крестьянскую работу «впрягались» и дети. Например, Раиса в 11–12 лет уже доила не только домашнюю корову, но и колхозных, следила за домом, потому что оставалась за старшую. Мать — деревенский бригадир — вела и животноводческую, и полеводческую бригады.

   В1941 году Раиса закончила четыре класса, а когда началась война, пошла на работу в колхоз. Делала всё, куда посылала мать: и на ферме работала, и в поле, и на току, а вечерами помогала заполнять документы на трудодни.

   — В наших краях, в основном, росли рожь, ячмень, овёс, немного площадей засевалось пшеницей. Помню, сразу же за деревней без конца и края простирались поля, — говорит Раиса Ивановна. — В первый военный год зерновые уродились на славу, под тяжестью зерна колосья склонялись к земле. Вся деревня от мала до велика вышла в поле. Серпами рожь жали, снопы вязали. А затем мы, ребятишки, везли их на молотилку. Там впрягали лошадь и молотили зерно. Лошадей кормили соломой и редко — овсом. В Кировской области не было сенокосных угодий, лесов не было, вокруг одни поля. Непосильный труд и постоянный голод губили лошадей. Они нередко просто висели на ремнях и кое–как передвигали ноги. Совсем обессиливших пускали под нож, и этим мясом кормились деревенские семьи.

   — А ещё помню такой случай, — продолжает Раиса Ивановна. — После того, как зерно соберут, ссыплют его в пять–шесть мешков, мать запряжёт быка — и повезли зерно в районный центр. Один из жителей села, дед Костя, держал пчёл. В то время, когда мы возили зерно, они роились. Едем, ничего не подозреваем. Откуда ни возьмись налетел пчелиный рой, облепил быка, тот испугался и опрокинул телегу. Мы, ребятишки, оказались под телегой. Мама испугалась, кричит: «Раиса, Раиска, жива ли ты?» Кое–как освободила нас из–под телеги.

   — Не менее тяжело было работать и на колхозной ферме, — признаётся Раиса Ивановна. — Бывало, надоишь молока и с фермы несёшь его на маслозавод. Кое–как тащишь в каждой руке по пятилитровому бидону. Да, собственно говоря, легко нигде не было. Вспоминаю, какая трудоёмкая была работа по обработке льна. Мы его теребили, околачивали, мяли. Доставалось в войну всем: и женщинам, и ребятишкам. За работу денег тогда не давали, на трудодни, в основном, была рожь, изредка пшеницу получали. Выдадут, например, двадцать килограммов ржи, смелем её, а потом с разными добавками каши варили. В пищу шли сушёные кислица и щавель. Их молотили, подмешивали горсть муки, вливали немного молока, клали яйца (хоть немного, но кур держали) и выпекали хлеб. Но главным образом питались картошкой да молоком, корова почти в каждом дворе была. Кому–то сегодня может показаться, что деревне сытнее в войну было. Нет, тоже голод стороной не обходил. Особенно от него много ребятишек умирало. Насобирают грибов, пока матери на работе, а сами их не знают, зажарят, наедятся. Грибной яд — один из сильных, если мать вовремя не подоспеет, то, вернувшись, застаёт ребёнка уже мёртвым. Мы тоже порой не те грибы ели, сколько раз мама нас молоком отпаивала. Как правило, травились ложными сыроежками.

   Н обходило горе стороной деревню Черепаны. В каждый дом приходили похоронки. И каждый раз, когда из чьего–то дома доносились женский плач и причитания, все собирались, чтобы хоть как–то успокоить хозяйку, разделить с ней горечь утраты.

   Н всю жизнь в память Раисы Ивановны врезался один случай. Было это уже в конце войны. Идёт она по улице, а навстречу ей почтальон с просьбой: «Раиса, отнеси похоронку тёте Мане, я не могу, ноги не идут».

   — Я взяла небольшой белый листочек и пошла к соседке, — говорит Раиса Ивановна. — Захожу, и с порога: «Тётя Маня, вам похоронка от вашего Коли». Она упала на пол и давай биться, валяться по полу. У неё было трое сыновей, и все погибли. И вот последний, Коля, — 9 мая 1945 года, когда ехал, чтобы принять участие в Параде Победы. Помню, как бедствовали они во время войны. Муж, бухгалтер, болел туберкулёзом, поэтому, чтобы поддержать его здоровье, почти все молочные продукты отдавала ему. Сами же питались в основном картошкой.

   Псле войны не было в деревне дома, которого не коснулась бы костлявая рука смерти. «У нас отец не был на фронте, зато воевал брат Митя, но ему не суждено было вернуться домой — погиб на танке в Брянских болотах», — с грустью говорит Раиса Ивановна.

   Кгда закончилась война, Рая вернулась в школу, в пятый класс. После восьмилетки поступила учиться в Кировское училище на специальность «Маслоделие». После окончания работала мастером маслоделия на местном маслозаводе. Проработала до 1965 года. В эти годы государство стало проводить новую политику в отношении села. Районы стали укрупнять. Её приглашали работать в новый район на маслозавод, даже квартиру пообещали. Но она отказалась и по предложению двоюродного брата, вместе с семьёй, мужем и годовалой дочкой, уехала в Миасс. Здесь она впервые увидела, что для домашних животных хозяева заготавливают сено, её это поразило. Там, в Кировской области, подобного она не видела никогда. Ей, сельскому жителю, это было в новинку.

   Н завод приёма не было. Помог устроиться брат, он возил начальника железнодорожного цеха, Василия Михайловича Глебова, на машине. Так мастеру маслоделия пришлось переквалифицироваться в путевого рабочего. Приходилось и в дождь, и в зной, и в снег заниматься ремонтом пути. Несмотря на то, что работа была тяжёлая и грязная, ею в основном занимались женщины. Со временем Раису Ивановну перевели в приёмосдатчики. В её обязанности входила приёмка вагонов. Новое место понравилось Раисе Ивановне: чисто, тепло, под крышей. Раиса Ивановна была по–деревенски смекалистой и шустрой. Поэтому вскоре она была назначена старшим приёмосдатчиком. Позже — новые ступеньки в профессиональном росте: диспетчер, старший диспетчер. В какой бы должности ни работала Р. И. Леушина, она всегда старалась во всех тонкостях узнать свою работу. Относилась к ней добросовестно. Когда была приёмосдатчиком, не раз ей устраивал экзаменовку заместитель начальника цеха Борис Николаевич Потёмкин. И она всегда держала экзамен на «отлично». А это было непросто: надо знать, как вагон поставить, где выгрузить, на станции принять и сдать на станцию после разгрузки, правильно оформить все документы. Когда стала старшей приёмосдатчицей, очень много приходилось общаться с грузчиками. И надо сказать, что рабочие относились к ней с уважением за её знания и незлобивый характер. За ней был контроль за качеством выполненных работ, оформление документов.

   З более чем сорокалетнюю трудовую деятельность Раиса Ивановна удостоена правительственных наград: медалей «Ветеран труда», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», юбилейной медали «50 лет Победы в войне 1941–1945 гг.», знаков «Победитель социалистического соревнования» за 1974, 1976 годы, «Ветеран УралАЗа». Сегодня Раиса Ивановна Леушина на заслуженном отдыхе, но нередко память возвращает её в разные годы жизни, в которых были интересные и счастливые моменты, были и грустные минуты. На то она и жизнь: полоса светлая, полоса тёмная. И главное — не сбиться, не потерять себя, сохранить тёплые отношения с людьми. И Раисе Ивановне удалось это сделать.