Нкогда не была я равнодушна к старым фильмам о Великой Отечественной войне, засматривалась ими с детства. И по сей день невольно на глазах слёзы наворачиваются, когда в сотый раз просматриваешь старые киноленты. Но одно дело — фильмы, пусть даже прекрасные, совсем иное — реальные участники событий, фронтовики. Переступив порог дома одного из них, бывшего старшего сержанта и механика авиационного звена штурмовой авиации Георгия Павловича Таланкина, я вновь ощутила себя незримым участником далёких фронтовых 40–х… Уселись за стол, заботливая хозяюшка, Любовь Александровна, разлила по чашкам ароматный чаёк, и потекла неспешная беседа.

   — Жестокая война была. Много товарищей моих полегло, — сказал Георгий Павлович и задумался, вспомнил об ушедших друзьях и морщинки лоб прорезали.

   — Первым лётчиком нашего полка был Александр Катюбеев, — продолжил он свой рассказ, — замечательный человек, исключительной смелости. Случилось как–то, в бою кончился у него весь боекомплект, хотя на ИЛ–2 стоит две пушки и три пулемёта, а у стрелка один крупнокалиберный пулемёт, к тому же — солидная бомбовая нагрузка в 600 килограммов. Что тут делать? И на бреющем полёте самолёт ринулся рубить винтом немецкую пехоту. Еле долетели до своего аэродрома — все концы воздушного винта были изорваны.

   Вдно, правду говорили в старину: смелому доведётся на горке стоять — пули мимо летят, а трусливого и в кустах пуля найдёт. То же можно сказать и о Георгии Павловиче — через всю войну прошёл с неустрашимо поднятой головой, и за весь долгий боевой путь от Ростова до Вены был только однажды контужен. Произошло это в Венгрии в 1944 году. Советский аэродром находился на берегу Дуная в низине. Разведали немцы о расположении русских, нагрянуло сразу самолётов 18, и давай бомбить. Низину затопило водой, поэтому машины никак не удавалось поднять в воздух, чтобы отбить нападение. И, несмотря на то, что аэродром был защищён зенитной артиллерией, а солдаты прятались в специально вырытых щелях, нашим приходилось туго.

   Горгий Павлович рассказывает, и перед моими глазами встаёт образ юного паренька. Родом он из Верхнего Тагила, из семьи рабочего–кузнеца. Трое сыновей, включая его самого, и одна дочь были у родителей. Братья Георгия тоже позже доблестно воевали и награды имели. Жили тогда, как водится, непросто. Но детство было: зимой на лыжах широких охотничьих ходили, на коньках бегали, летом же в пруду купались да петли на зайцев ставили.

   А 20 сентября 1941 года направили Георгия в Яновскую авиационную школу, что в Кировской области находилась. Там он познавал премудрости службы авиационного механика. А это пневматика, гидравлика и многое другое. Как и всех в те лихие годы, обучали Георгия по ускоренной программе, вместо трёх лет изучал он науки год — фронт требовал специалистов военного дела. С учебной скамьи молодых ребят перевезли в запасной полк в Кинель и уже оттуда направили в 995–й штурмовой полк под Москву, где они по военной необходимости переучивались на штурмовик ИЛ–2 (немцы его, кстати, «шварцтотом» назвали, то есть «чёрной смертью»). А в начале 43–го улетели под Ростов прямо на фронт. Отсюда и должно измерять боевой путь авиационного полка. Доблестным он был, 32 лётчика и 32 самолёта. Рядом с Георгием, бок о бок, воевало восемь Героев Советского Союза, среди них — знаменитый лётчик Владимир Серёгин, который погиб уже в мирное время, вместе с Юрием Гагариным.

   Првые бои были самыми страшными. Проходили они на переправах через полноводную реку Северский Донец, что на Украине. Советские лётчики бомбили немецкие переправы, но и они несли большие потери. Немцы были прекрасно защищены зенитной артиллерией и сбили в этом бою более пяти наших самолётов. Нелегко приходилось и механикам, бывало, по несколько суток глаз не смыкали, чтобы после жаркой схватки привести самолёт в полную боевую готовность, ведь бывало по пять вылетов в день! По словам Георгия Павловича, «рассусоливать некогда было», главное — не сорвать задание. Случалось Георгию, хоть и был он старшим механиком звена, за стрелка летать (с хвоста самолёт защищать). Бывало и в бомболюке перелетал, еле–еле втискивался, а что ж поделаешь, раз другого места нет — ведь лететь необходимо!

   Чго не припомнишь за время беседы. И одна за другой вставали в памяти Георгия Павловича картины военных лет…

   Сучилось полку его в Болгарии стоять, на аэродроме Софии. Но среди болгар были и такие, кто не поддерживал мирный договор. Было так: заправил полностью свой самолёт болгарин, поднялся в воздух и на наших же сбросил бомбы, а затем к немцам перелетел.

   Пдлетая как–то к Софии, Георгий вскрикнул — немцы кружат над аэродромом! Да только лётчик успокоил: «Это наши братушки с задания вернулись».

   А ещё маскировались умело наши солдаты. Копали так называемые капониры в земле в виде подковы да со скатом и самолёты туда закатывали.

   Кк тяжко ни было на войне, а всё же бывали краткие мгновения отдыха. Тогда и баньку полевую организовывали. Ставили большую палатку, нагревали в бочках воду покруче да намывались от души. И домой не забывали весточку подать: мол, жив–здоров и вернусь несмотря ни на что.

   Зкончилась война. Позади для 995–го авиационного штурмового «Измаильского» ордена Кутузова полка вся Украина, бои на Курской дуге, Ясско–Кишинёвская операция, Румыния, Болгария, Югославия, освобождение Белграда, Венгрия, взятие Будапешта, Австрия и, наконец, взятие Вены. Позади война и для Георгия Павловича, на чьей груди красуется 17 заслуженных наград, среди которых орден Красной Звезды за взятие Будапешта и орден Отечественной войны II степени, медаль «За боевые заслуги», полученная за битву на Курской дуге, медали «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и другие.

   Пишёл Георгий с войны, все письма в клочки порвал, чтобы и памяти не осталось о временах тех страшных… И решил силы свои положить, чтобы страну любимую восстанавливать. В конце войны вышел указ Государственного комитета обороны — стране нужны специалисты, в том числе в области среднего машиностроения. А Георгий Павло-

   вич ещё до войны закончил ФЗУ (фабрично–заводское училище) на токаря и фрезеровщика, и практику добрую прошёл в паровозном депо в Кировограде, потому и взяли его с радостью. Сформировали эшелон в Румынии, в городе Питешти, и направили на Уральский автомобильный завод. Полмесяца добирались. Выдали новоприбывшим продовольственные карточки, постельное бельё. Вот только жильё молодые рабочие сами искали. Поселились на станции Миасс–1. Каждое утро мотовоз бегал до завода и обратно — рабочих возил. Пришёл Георгий Павлович на завод, да так там и остался. Устроился инспектором в инспекцию качества по рассмотрению рекламаций на качество продукции. За 37 лет работы в ОТК трудился он на разных должностях: был начальником БТК главного конвейера, цеха сборки испытания моторов, цеха опытного производства N№ 3.

   — Я любил дисциплину, но палку не перегибал, — вспоминает Георгий Павлович.

   Иза учёбу он вновь принялся, закончил вечернюю школу. Потом и в ЧПИ поступил, на вечернее отделение, только доучиться не довелось — заболел.

   З время работы бывший фронтовик весь СССР по производственной необходимости объездил: от Запада до Дальнего Востока. И от общественных нагрузок не отказывался. Как и на войне, вожаком комсомольским был и председателем профсоюзного комитета.

   Исудьбу свою не упустил — встретился на заводе с женой будущей, Любовью Александровной. Теплом и любовью светятся её глаза, когда на мужа глядит. Целых 58 лет вместе рука об руку прошли и дальше поживают.

   Ихотя зима студёная выхолодила их квартирку, но я вышла от них, наполненная теплом и светом семейного очага. Где–то вдалеке, в прошлом, свистели пули, гремели разрывы, грохотала артиллерия, а я, задумавшись, шла по мирной земле, освобождённой нашими победителями.