Близится 60–летие Победы в Великой Отечественной войне. Позади множество пройденных военных дорог, страшные годы испытаний, погибшие на поле брани товарищи… Война прошла через каждое сердце, оставив после себя искорёженные тела и души. И мы должны помнить о том, что своими жизнями обязаны мужественным людям, которые сумели пройти через все тяготы, победить, вернуться и донести до нас истину о войне.

   Предо мной довоенная фотокарточка Катеньки Бусыгиной: весна 1941 года, ей едва минуло 17 лет. Остаётся несколько месяцев до начала войны… Юное, дышащее свежестью очаровательное лицо. Выразительные, чуть грустные глаза, брови цвета воронова крыла и длинная коса.

   1930 год. Семья — мать, отец и двое ребятишек — живёт в Златоусте. Родители работали в типографии. Они были коммунистами, большевиками «до мозга костей», как выразилась Екатерина Николаевна. Отец был болен и по состоянию здоровья хотел выехать вместе с семьёй на родину, в Троицк, но горком партии Златоуста предложил ему Миасс.

   Оенью этого года Кате исполнилось только шесть лет, а братику Валере — четыре. Поселилась семья на улице Пролетарской, в бывшем доме банкира Русина, на берегу реки. Родители работали в типографии, как и в Златоусте. А в 1932 году родилась младшая сестра — Маргарита (спустя годы она станет директором школы в посёлке Строителей — Маргаритой Николаевной Гурьевой).

   В1933 году умер отец. После его смерти дела семьи пошатнулись, хотя маму назначили директором типографии. Семье становилось всё труднее жить. Потому было принято решение поделить дом между жильцами. Ведь на семерых был только мамин паёк, да и работала тогда только одна она.

   — Спасибо соседям, — с благодарностью вспоминает Екатерина Николаевна, — особенно Людмиле Акентьевне Харитоновой. Спасли нас от голода. То кринку молока, то простокваши, то хлеба принесут.

   Еатерина росла среди мальчишек и дружила только с ними: «Бойкая я была и бесстрашная, с двумя длинными косищами», — вспоминает она с улыбкой. И игры были все мальчишеские — «горелки» да «бабки». В детском лагере на озере Тургояк она любила лазить по деревьям.

   Вемя шло, Екатерина окончила «семилетку» и решила — поеду в Куйбышев, поступлю в лётную школу. Ведь небо манило её ещё с детства. В Миассе было тогда два «кукурузника», вот на одном из них её и катали. Приехала в Куйбышев, все экзамены сдала блестяще. А когда посадили её на «вертушку», чтобы проверить вестибулярный аппарат, всё и закончилось. Пришлось вернуться в Миасс. И здесь она с отличием окончила курсы медсестёр в мае, а пятого июля ушла на войну…

   Е эшелон шёл на фронт с дальневосточной морской пехотой и отдельным артдивизионом. В Ярославле новобранцев полностью обмундировали, выдали всё, что положено. Вот только с размером промахнулись: шинель была настолько длинна, что полностью закрывала Екатерине ноги, а сапоги выдали 41 размера, тогда как её ножкам впору было носить хрустальные туфельки Золушки.

   Рзгрузили эшелон под Ленинградом. Впереди — марш–бросок в 30 километров, но пройти их полностью не удалось — застала промозглая ночь. Дождь. Укрылись в овраге. Когда начало светать, немцы открыли огонь из миномётов. Это был её первый бой. Сколько бойцов вынесла из–под обстрела — и не помнит. За этот бой Екатерина Николаевна получила значок «Отличник санитарной службы». «Боевое крещение» было получено.

   Оенью 1941 года она попадает в Хорошевские казармы в Москве. Их дивизион переформировывают. Екатерину направляют в 61–ю армию в отдельный армейский артиллерийский противотанковый полк санинструктором пулемётной роты. Каким оружием только ни воевал их полк — спаренными пулемётами, снятыми с самолётов, зенитными и противотанковыми пушками. Практически полк пробыл в обороне. Только летом постепенно началось наступление наших, многого не хватало: вооружения, людей. И только в конце 1942 — начале 1943 года началось решительное наступление советских войск. А в 1943 году Екатерина впервые надела погоны с буквой «Т», это означало, что она — старшина медицинской службы.

   Н единожды Катя ходила в разведку. Перед тем, как пойти, сначала выискивали «коридор», по которому можно было проскочить под самым носом у противника. Например, по оврагу. Сдаст партбилет, награды и — пошла.

   Првая разведка — у деревни Хамкино в Тульской области. Стояла поздняя осень. Подмораживало. Ночь тёмная. Луны нет. Наши простреляли пространство — никто не ответил. И командир дал команду: «Вперёд!» Пошли втроём разведать расположение войск противника. Вышли к ручью, залегли. Вдруг слышат — идёт кто–то, говор чужой — немцы! С котелками по воду пошли. Разведчики их почти не видели, зато слышали хорошо по звяканью пустых котелков. Те набрали воды и обратно пошли. Второй немец чуть поотстал, ему в рот кляп — и волоком в часть. А второй так и шёл впереди, разговаривая, не замечая, что позади — никого. Огонь по разведчикам так и не открыли. Вернулись благополучно, да ещё и с богатым «уловом» — немец оказался офицером, его сразу в спецчасть отправили.

   Ворой Белорусский фронт. Полесье. Всю зиму полк шёл по болотам. Бои были ужасные, укрыться негде. Костра не разжечь. Пища мёрзлая. Сколько техники осталось в болоте, сколько товарищей погибло…

   Дльше — битва на Курской дуге. Западная Украина. Армию прорыва, в которой воевала Екатерина, бросали на самые ответственные участки фронта. Как–то Екатерина Николаевна проследила по карте все их направления, пройденные за войну — куда только их не забрасывали! Северо–Западный фронт, Центральный, Первый Белорусский, Второй Белорусский, Западный. Затем двинулись к Польше. В Брянске после долгих дней пути, наконец–то, попали в настоящую баню!

   Овободительные бои советских войск продолжались. За освобождение Орла в июле 1943 года Екатерине Николаевне вручили орден Красной Звезды. Далее следовало наступление на Псков, Тарту, Таллин, Ригу.

   З всю войну Екатерину ранило два раза. В 1944 году её ранило и контузило. Эпизод этот Катя запомнила на всю жизнь.

   — Нас вывели в тыл, — рассказывает она. — Шла я из батареи в роту. Как сейчас помню. Скошенное поле. И по нему бежит девочка в красном платьице в белый горошек. Вдруг в небе появился вражеский самолёт и стал за ней гоняться и стрелять. Раздался взрыв. Меня отбросило и засыпало землёй, я потеряла сознание. И нашли меня по чистой случайности. По тому же полю шёл наш посыльный и обнаружил меня только по сапогам. Они у меня особые, из плащ–палатки сшитые. Двое суток, контуженная, без сознания пролежала. А девочка, как я после узнала, всё–таки погибла…

   Сма Екатерина Николаевна стреляла за всю войну один–единственный раз. Когда прямо на неё пошёл здоровенный рыжеволосый немец, спряталась в кустах. Думала сначала, что не заметит её, но нет, увидел. Она и выстрелила, вскочила и бежать. Так до сих пор и не знает: убила или нет. Много смерти было на войне, потому и мысль одна в висках стучала: «Мстить, мстить!»

   Псле ранения в 1944 году Екатерину комиссовали. Так что конец войны застала уже дома, у мамы. Полтора года заслуженная фронтовичка, имеющая такие боевые награды, как медали «За боевые заслуги», «За отвагу», орден Красной Звезды и орден Отечественной войны II степени, жила на пенсию по инвалидности в 36 рублей. В 1947 году инвалидность сняли, и Катя устроилась на работу в отдел охраны треста «Миассзолото», поскольку с оружием обращаться умела. В руках у неё за годы войны и парабеллум побывал, и ТТ (немецкий трофейный) — его разведчик подарил, которого она из боя вынесла, и автомат Калашникова — оружие капризное. А в 1943 году, когда начальник артиллерии армии вручал ей орден Отечественной войны II степени, преподнёс и браунинг. Катя его в кармашке на груди носила вместе с партбилетом — такой он маленький был. Наградили её за спасение подполковника, которого она вытащила из–под огня в Беловежской пуще.

   Шл 1950 год. Хотя душевные раны, полученные на войне, не затягивались, но жизнь постепенно входила в русло. Как–то к ней заглянула соседка Елена Ивановна Шляпникова, заведующая отделом агитации и пропаганды горкома партии: «Хватит тебе сидеть в «Миассзолоте» на копейках, иди на завод». Хоть и страшновато поначалу было, всё же Екатерина решилась: «Пойду, не боги же горшки обжигают».

   Ивот в июле, с направлением от горкома она пришла в отдел кадров завода. Начальник отдела кадров Николай Николаевич Андросов направил Екатерину в автоматно–механический цех.

   В1951 году директор завода Александр Рухадзе устроил настоящий переворот: на многие руководящие должности поставил женщин. И Екатерину Николаевну назначил начальником бюро пропусков. Хоть и боялась она поначалу, что обведут вокруг пальца, да завод разворуют, но Рухадзе сказал: «Мне нужны такие работники: и сами воровать не будут, и другим не дадут». Так и проработала она на этой должности шесть с половиной лет. А потом ушла в третий литейный, начальником которого был Аркадий Исакович Зарецкий, помощником начальника цеха по кадрам, затем стала инспектором по кадрам и быту. Всего на заводе проработала 36 лет.

   Смужем своим, Григорием Сидоровичем Черняком, познакомилась она здесь же. Большую часть своей жизни — 54 года — проработал он на заводе, в одном цехе — нормалей. Так и пошло: то место в столовой для неё с подругами займёт, то проводит. Маме он очень понравился. Екатерине было 28 лет, когда они поженились. У них родился сын Владимир, а в семье ещё росла дочь от её первого брака Наталья.

   Сйчас у неё уже пятеро внуков и три правнука: старшему — 16–й год, среднему — 12, а младшенькой правнучке — три годика, голубоглазая и кудрявая, как куколка.

   Кгда в доме у Екатерины Николаевны собирается вся родня, а их без малого 22 человека (и это только самые–самые близкие!) — тот день становится настоящим праздником. Дом оживает, расцветают улыбки на лицах дорогих ей людей. Очень любит готовить хозяйка дома, и эту страсть передала она дочери, невестке и внучкам.

   Яс восхищением смотрела на эту женщину. Сколько испытаний выпало на её долю! А она ценит каждое мгновение: «Жить хочется очень, очень, очень!»

   Мтериал подготовлен при содействии руководителя заводского музея Елены Коноваловой.