Еть памятные даты в истории Отечества, которые возвращаются к нам вновь и вновь. И чем дальше уходит время, тем пронзительнее мы всматриваемся в этот день — 22 июня 1941 года. Случившаяся тогда беда стала общей на всех, на все четыре года. Пролетают десятилетия, рождаются новые поколения людей, а мы всё вспоминаем и вспоминаем самый длинный день лета 1941 года. Тогда началась Великая Отечественная война, каждый день которой, каждая ночь были наполнены страданиями, героизмом, потерями и верой. Шестьдесят три года прошло с той поры. А боль ничуть не притупилась. Отметины войны и поныне живы. В каждом городе, в каждой семье.

   Сгодня у городского мемориала, вблизи Вечного огня, вновь пройдёт митинг памяти и скорби. Придут ветераны, для которых война не окончилась. Они вспомнят тот солнечный воскресный день, который явился миру 63 года назад. Вспомнят себя, молодых и счастливых. Вспомнят друзей, не вернувшихся с поля брани.

   ВМиассе никогда не рыли окопов и авиабомбы не падали на дома. Здесь не проходила линия фронта. Но война всё равно была. К лету 1941 года в нашем уездном городке проживало чуть более сорока тысяч человек. За четыре военных года из Миасса на фронт отправились четырнадцать тысяч человек. Почти половина из них не вернулась домой. Косточки сгинувших в сатанин-ской военной пучине миасских мужиков покоятся повсюду: от тундры Заполярья до сопок Маньчжурии, и в каждой семье остались горестные зарубки.

   З четыре года из Миасса было отправлено двенадцать вагонов с одеждой, продуктами и подарками для фронтовиков. Защитники Отечества, призванные на войну из Миасса, проливали кровь, храбро сражаясь с врагом. А город работал, поставляя продукцию для фронта. 16 апреля 1942 года с конвейера сошла первая коробка скоростей, а 8 июля 1944–го — первый автомобиль «ЗиС—5В». Эвакуированные из Москвы в Миасс цеха завода «Динамо» 15 января 1942 года выдали первые моторы для авиационной и танковой промышленности. А переведённый из Донбасса оборонный завод N№ 611 начал выпускать авиабомбы, мины, снаряды. Для нужд фронта шла и продукция, производимая напилочным заводом, тальковой фабрикой, трестом «Миассзолото», леспромхозом, комбинатом стройматериалов.

   Ктати, о золоте. Драгоценный этот металл тогда ещё в избытке водился в заначках горожан. И в лихую годину его и деньги стали отдавать в общую народную копилку, чтобы на эти средства страна могла покупать самолёты, пушки, продовольствие. Шестнадцать килограммов золота и три миллиона рублей, собранные населением Миасса, пошли на строительство танковой колонны «Советский старатель», эскадрильи самолётов «Золотоплатиновая промышленность», подводной лодки «Челябинский комсомолец» и формирование Уральского добровольческого танкового корпуса. И что там золото, когда речь шла о жизни или гибели всего государства. Гораздо более высокую плату отдавали миасцы на алтарь Победы — человеческие жизни.

   Грит Вечный огонь городского мемориала. Застыли слёзы на щеках матери, не дождавшейся сына с фронта. И сто пятьдесят две мраморные плиты, на которых выбиты имена миасцев, погибших на полях сражений Великой Отечественной войны. И вот же чудо, над одной плитой, прямо посреди кирпичной кладки, появилась и в рост пошла неведомая зелёная веточка…

   Витываясь в списки скорби и памяти, каждый раз чувствуешь, как замирает сердце от боли и жалости. Погибали такие молодые, светлые, умные, работящие… И так много их, сложивших головы в боях за Родину. Может быть, оттого так плохо живёт страна до сих пор, что выбила война подчистую самый цвет нации, опору и надежду. Уходили и не возвращались братья, отцы и сыновья, однофамильцы, приятели… На мраморных плитах миасского мемориала двенадцать раз повторяются фамилии Фёдоровых и Волоктиных, шестнадцать — Чинёновых, двадцать пять — Кузнецовых… Но больше всего Ивановых. Вот уж точно, на них вся Россия держится. И спасается ими тоже.

   …Отправляясь на работу, я каждый день прохожу мимо Вечного огня и памятных плит. Издалека начертанные имена видятся некими весточками из дальних далей. Каждый раз стараюсь прочесть, но не могу… А может быть, и не письмена это вовсе, а глаза ушедших солдат смотрят в спину, спрашивая, укоряя, радуясь…