Ме хорошо запомнился этот день — 15 сентября 1955 года. С великим трудом пройдя отдел кадров (в то время его начальник В. Бухалов всем говорил одно: «На завод приёма нет»), я оказался в первом термическом цехе. Чаще его называли «термичкой». Копоть, смрад. За несколько метров трудно было разглядеть лицо человека. Вспоминаются термисты Николай Благов, Борис Сементеев, Николай Поваров, с которыми мне пришлось работать рядом многие годы.

   Пначалу они отнеслись ко мне с сомнением, приглядывались, как на смотринах, расспрашивали и даже посоветовали поискать работу полегче. А мастер Субботин так прямо и сказал: «Ты у нас не задержишься». Но вопреки прогнозам, я задержался в «термичке» на долгие 43 года, день в день.

   Мня оформили в табельной, выдали спецодежду. Присвоили третий разряд. Моим наставником стал опытный термист Феликс Рейнас. Работа действительно была нелёгкой. Печь F-135, на которой проводилась закалка деталей, нагревалась мазутом. Температуру контролировали «на глазок». Форсунки постоянно засорялись, приходилось их чистить. В конце смены (график работы был двенадцатичасовой) у нас светились только зубы и глаза. Душевая была одна на весь цех — там и отмывались от копоти и твёрдого карбюрюзатора (древесный уголь).

   Пстепенно я втянулся в работу и всё увереннее осваивал профессию термиста. Технолог Лидия Лебедева строго требовала, чтобы я, постигая науку термообработки, штудировал специальную литературу, инструкции, записи лекций, которые она читала для меня персонально. Видимо, я оказался способным учеником и произвёл впечатление на экзаменационную комиссию, раз мне был присвоен самый высокий в то время пятый разряд. Это сразу же круто сказалось на моей зарплате. Вскоре приказом начальника цеха я был назначен бригадиром смены термистов. Дел и забот у меня заметно прибавилось.

   Нчалась реконструкция цеха. Мазут заменили на электрообогрев, а вместо твёрдого карбюрюзатора стал использоваться уайт-спирит. Необходимо было использовать новые технологии. И вместе с начальником техбюро Марьяной Мышкис, технологом Валентиной Каральник я поехал в командировку на Минский автозавод. То, что я там увидел, меня поразило — ни копоти, ни грязи, отличные бытовые условия. Затеплилась надежда, что когда-нибудь и в нашей «термичке» будет так же чисто. Забегая вперёд, скажу, что перед ноябрьскими и майскими праздниками, во время традиционных проверок заводской комиссией, наш цех за чистоту получал только высокие оценки. Помню, как-то весной при обходе один из членов комиссии задал вопрос: «А что, у вас на фонарях нет стёкол?» А стёкла потому были прозрачными, что наши рабочие отмывали их в ваннах с кислотой и щёлочью.

   Врнувшись из Белоруссии, мы освоили цементацию в шахтных печах И–120. Были демонтированы цементационные печи S–55. В цехе стало светлей и уютней. К тому времени я уже был мастером участ-ка термообработки. Завод готовился к выпуску «Уралов». Поступили первые опытные партии шестерён «планетарка», «хвостовик». Их обработка прошла без замечаний. И процесс был поставлен на поток. Однако и эта технология уже не отвечала требованиям, предъявляемым к качеству деталей для автомобилей «Урал». В ходе предстоящей реконструкции электрообогрев должен был сменить природный газ. К чему мы, честно говоря, относились с опаской. Главный конструктор отдела автоматизации и механизации Морис Гойхман и начальник теплового цеха Галанов, просветив нас относительно того, что такое природный газ, сказали, что к нему надо относиться на «вы». Мы, мастера, технологи, термисты, электрики, ознакомились с чертежами 21-поддонного безмуфельного агрегата.

   Вцехе были организованы занятия по правилам безопасности в газовом хозяйстве. Нас даже свозили в Чебаркуль, на «Уральскую кузницу», где мы своими глазами увидели, как работает газ, после чего все страхи исчезли.

   Пред тем, как монтировать и настраивать безмуфельный агрегат, группа термистов из нашего цеха была командирована в столицу, на ЗИЛ. Запомнилось, как тепло нас встретил начальник термического цеха Браков (впоследствии — генеральный директор ЗИЛа). Уральцев разместили в благоустроенном общежитии, зачислили в штат цеха, трудились мы на рабочих местах. Те два месяца, что длилась наша командировка, мы не были оторваны от дома: начальник цеха Марк Рубинчик постоянно звонил нам, даже приезжал. А наш гостеприимный хозяин Браков позаботился о билетах в Большой театр, где нам посчастливилось слушать Синявскую, Кравченко. Во Дворце съездов мы побывали на концерте Краснознамённого ансамбля имени Александрова. Там и Марк Бернес пел свою знаменитую «Тёмную ночь».

   Кгда мы вернулись на родной завод, нас ждал готовый к розжигу и пуску теперь уже знакомый нам агрегат. Перед пуском состоялось довольно представительное совещание в кабинете начальника цеха. Все мы чувствовали высокую ответственность. И розжиг агрегата, как принято говорить, прошёл «штатно», без отклонений. С восхищением вспоминаю первого электронщика Юрия Тешинина (агрегат был буквально напичкан электроникой), термистов Коптелова, Чебыкина. В подготовительных работах при эксплуатации важную роль сыграли наши службы энергетика, механика, возглавляемые Сысолятиным, Мецлером. Постарались и технологи отдела главного металлурга — Павел Крылов, Серафим Чернышёв, Ася Моисеевна Фрейдман.

   Тгда, в 1967 году, лаборантами в экспресс-лабораторию устроились вчерашние десятиклассницы. С радостью узнал, что недавно одна из них — Ирма Богачёва была отмечена наградой. Поздравляю тебя, Ирма!

   Сприходом газа цех буквально преобразился. Был смонтирован второй агрегат, а закалочные печи переведены на газовый обогрев. По работе мне не раз приходилось встречаться с директором завода Виктором Гурушкиным. Он каждое утро в красном уголке главного конвейера проводил «сводку», добиваясь, чтобы сборщики машин как можно быстрее преодолели суточный рубеж — 50 автомобилей «Урал». Вёл совещание очень жёстко. Однажды и мне пришлось выйти «на ковёр» и выслушать нелицеприятный упрёк в том, что я пытаюсь выполнить работу за диспетчеров. Как только цель была достигнута (собрано даже на два автомобиля больше), Виктор Васильевич всех от души поздравил и даже распорядился премировать. Вскоре с конвейера за сутки сходило уже и по 70, по 100 и даже по 140 машин — это когда суббота в заводском календаре была помечена красным цветом, а на самом деле мы трудились в три смены. Сейчас бы так!

   Ме довелось работать и с другими директорами — Н. Жугиным, М. Рязановым. По общественной работе (был председателем цехкома, секретарём партбюро) я с благодарностью вспоминаю В. Бусса,

   И Кутырева, В. Трубеева, Н. Безлепкина, В. Костючика, О. Попова. И конечно же у всех бывших термистов сохранилась память о начальнике цеха М. Рубинчике. Марк Аронович не только профессионал высокого класса, он ещё и учил нас культуре поведения. Это при нём в цехе был оборудован красный уголок на 230 посадочных мест. В гости к нам приезжал космонавт Павел Попович. Здесь выступали и наши самодеятельные артисты. Тогда жанровая сценка с плясками «Василий Тёркин на привале» даже была отмечена первой премией на смотре художественной самодеятельности. Призовые места на соревнованиях занимали цеховые спортсмены.

   Иещё цех строил жильё для своих работников.

   Пчти полвека я отдал заводу. С большой теплотой вспоминаю «ту заводскую проходную, что в люди вывела меня», и тех, с кем вместе работал. Помню, с какой гордостью заводчане надевали по праздникам ордена и медали за доблестный труд. Наши Зина Пермякова, Маша Жмаева, Нина Новосёлова были депутатами Верховного Совета. Здесь, на заводе, встретил свою любовь, свою будущую жену Надю, с которой мы уже почти дожили до «золотой» свадьбы.

   Дмаю, что не только мне, но и другим термистам было очень больно и обидно слышать, что цех наш ликвидируют. Для нас это всё равно что получить известие о смерти дорогого и близкого человека. Очень хочется верить, что былая слава нашего завода возродится, а на его знамени появятся новые российские награды.

   ветеран завода.