Нльзя сказать, что до войны наш Миасс был таким уж медвежьим углом. Но ритм жизни здесь всё же отличался от столичного. Градообразующим предприятием считался напилочный завод. Дома были преимущественно частными — с хозяйством, огородами. В начале лета 1941 года никто и предположить не мог, что спустя всего несколько месяцев реальность резко изменится и придётся ломать привычный уклад жизни.

   Иторию уральского автомобильного завода летописцы обычно начинают с того момента, когда морозным ноябрьским днём на вокзале станции Миасс остановился первый эшелон из столицы, и люди начали разгружать оборудование будущего завода.

   Н началось всё гораздо раньше. Как вспоминает бывший заместитель директора по строительству Г. Шмаглет (текст хранится в архивах заводского музея), по издавна заведённому порядку, руководящий состав столичного ЗИСа и в воскресенье, хотя это был выходной, к определённому часу приезжал на предприятие. Так было и в первый день Великой Отечественной войны. Ждали И. Лихачёва, чтобы обсудить — как обеспечить бесперебойную работу цехов в условиях военного времени? Естественно, работа должна была идти круглосуточно. Тут же составили график дежурств сотрудников заводоуправления, наметили ряд мер — как усилить штаб ПВО, сделать светомаскировку в цехах и позаботились о том, чтобы в случае необходимости обеспечить заводчанам медицинскую помощь. Что было далеко не лишним. Немцы, вознамерившись совершить победный марш-бросок к столице, по их мнению, деморализованной и уже поверженной страны, непрерывно бомбили Москву. Однажды сентябрьским днём, вспоминает Григорий Захарович, на завод даже приезжали А. Косыгин и В. Малышев, чтобы лично проверить, насколько хорошо ЗИС защищён от бомбёжек.

   Всентябре стало ясно: угроза вражеского вторжения нависла над столицей настолько серьёзно и фронт подошёл так близко, что завод придётся эвакуировать. О чём и сообщил И. Лихачёв на узком совещании руководителей и специалистов. После чего по улицам Москвы, на которых всё яснее проступали приметы прифронтового города, И. Лихачёв, Г. Шмаглет и Е. Дундуков поехали в Госплан СССР, чтобы по карте наметить, куда необходимо эвакуировать завод.

   Пикидывая варианты, решили, что его примут Ульяновск, Троицк, Шадринск и Миасс. Но если в первых трёх городах была хоть какая-то производственная база, то Миасс, вспоминает Г. Шмаглет, был подготовлен меньше всего. В нашем городе находилась лишь неосвоенная площадка под будущий шарикоподшипниковый завод. На что имелось официальное заключение Наркомата среднего машиностроения с приложением географической и климатической характеристик.

   Вслушав аргументы директора И. Лихачёва, министр С. Акопов дал согласие. Было решено, что завод будет выпускать узлы, агрегаты, а сборка — производиться в Ульяновске и Москве. А Г. Шмаглет был назначен руководителем миасского филиала. Вскоре сюда выехала первая группа, включающая двадцать инженеров. Урал встретил столичных гостей ранними, ещё бесснежными морозами.

   — У нас под такой завод площадок нет, — покачал головой секретарь горкома С. Петров, выслушав Григория Захаровича, приехавшего в Миасс прозондировать почву.

   Лчно обойдя окрестности города и не обнаружив ничего подходящего для размещения завода, Г. Шмаглет отправился за десять километров на площадку строящегося оборонного завода. Здесь над замёрзшей землёй едва возвышались стены возводимого здания. Это уже было кое-что. Изрядно уставший, но несколько воспрянувший духом, Г. Шмаглет вернулся в город и попросил у С. Петрова выделить помещение, где бы группа могла координировать работу по размещению завода, который только предстояло эвакуировать. Помещение нашлось в здании треста «Миассзолото».

   И Лихачёв вызвал Г. Шмаглета в Челябинск, куда буквально накануне подальше от войны переехало министерство. Сюда прибыли руководители и других филиалов. Доклады о поиске подходящих площадей звучали без особого оптимизма. На следующий день С. Акопов передал распоряжение заместителя председателя Государственного комитета обороны — ещё раз тщательно произвести осмотр местности и дать более конкретные предложения. Осмотр было решено начать с Миасса как наиболее важного варианта.

   Првые пятнадцать–двадцать километров от Челябинска представители ЗИСа ехали по мощёной дороге, но она вскоре кончилась, а дальше пошла просёлочная. Водитель-москвич вёл машину на малой скорости, осторожно лавируя. Ильменский государственный заповедник поразил приезжих местной экзотикой — вековые мачтовые сосны, нагромождение валунов. Одетые явно не по погоде москвичи вскоре промёрзли буквально насквозь, но всё же решили двигаться дальше: дело было превыше всего.

   Кк и ранее перед Г. Шмаглетом, группе открылась серия пустых котлованов, неподалёку от которых возле костров грелись озябшие люди. И всё так же одиноко торчала начатая коробка здания, без окон, без намёка на этажное перекрытие.

   — Здорово, ребята, как дела? — приветствовал рабочих И. Лихачёв.

   — Здравствуйте, — вразнобой ответили люди. — Вот стоим, кирпичей нет. Война идёт, а мы всё не работаем.

   Вечатление у приезжих от посещения площадки осталось весьма удручающее. Но, вернувшись и отогревшись в гостиничном номере горячим чаем, которым их угощала жена Г. Шмаглета — Вера Николаевна, путешественники вскоре вдохновенно набрасывали на листах бумаги план будущего автомоторного завода. Согласно технологии, на выбранной площадке должны были вскоре разместиться литейные цеха серого и ковкого чугуна, а также цехов — томильного, механосборочного, термического, нормалей, инструментального. А ещё были необходимы конвейер сборки коробки скоростей и конвейер сборки моторов. И, как показали последующие события, это вовсе не были замки на песке. Из тяжёлого 1941 года реально просматривались контуры будущего автогиганта. Уже через три года под аплодисменты первостроителей из заводских ворот вышел и отправился на фронт первый уральский автомобиль. Но до этого исторического события всем ещё предстояло дожить…