«Пока мечтаем мы и буйствуем,

   Пка живет в нас сострадание,

   Пка мы боль чужую чувствуем,

   Еть нашей жизни оправдание!»

   Дм, где живет Мишка, десятилетний наркоман, расположен чуть ниже школы.

    — Кто здесь? — навстречу мне выходит молодая красивая женщина. Вслед за ней выбегают похожие друг на друга как две капли воды две маленькие девочки. В какое-то мгновение мне кажется, что я не туда попала.

   — А Миша здесь живет?

   — Миши нет, — глухо отзывается женщина. Только сейчас я замечаю и темные круги под глазами, и бледный усталый вид — следы бессонницы. — Неделя, как из дома ушел. Я весь старый город обошла, все злачные места облазила. Ищи его теперь свищи, ветра в поле… Да вы проходите, что стоять у порога.

   Тк я познакомилась с Еленой Николаевной — Мишиной мамой. Разговорились о доме, семье, и, между прочим, о том, как тяжело в наше время даются дети. Кроме Миши и младших двойняшек у Лены еще дочь — Евгения.

   …Вышла замуж Алена, когда ей не было еще и шестнадцати. Родня была против, мать причитала: «Ты что, дуреха, всю жизнь себе хочешь испортить? С таких-то лет?!» Но Лена и слышать ничего не хотела, отвечая взрослым одно: «Люблю». Она и сейчас его любит, но только другой любовью, особенной: «Если б не Игорь!»

   Сн рос точь-в-точь, как мама. С характером. Ему чуть больше пяти было, когда он, обидевшись крепко на мать, собрался в бега.

   — Сейчас мне смешно даже вспомнить об этом, — улыбается Лена — А тогда ведь на полном серьезе. Уйду да уйду. Отца с собой звал: «Пошли, бать, скитаться, ну их всех — баб!»

   — И что же, ушли?

   — Да, весь день дома не было. А ночью смотрю, в бане свет зажегся. Ну, думаю, слава Богу, живы!

   Итаких случаев…

   — А вообще он рос интересным ребенком, — вздыхает Елена. — Да я вам сейчас покажу фотографии, — скрывается она в проеме двери, вынося из зала два увесистых фотоальбома. Вот ему полгода, со снимка смотрит крепкий малыш. А рядом фото, где он, подросший, сидит на лошадке. Миша с сестрой, Миша с папой, мамой, Миша с друзьями… Среди прочих выделяется снимок, где Миша с мамой на фоне дома. Она — в красивом, цветастом платье. Он — в косоворотке и спортивных штанах. И такие счастливые оба!

   — Какой хорошенький!

   — Он и сейчас такой. Смотрит на тебя невинными глазками, не ребенок — ангел, а у самого за плечами…

   Мшку любили все — и свои, и чужие. Сколько раз, гуляя с ребенком, Лена слышала от людей: «Какой у вас сын красивый». Или в поезде: пройдет по вагону, а возвращается уже с полными карманами конфет и печенья. О родне и говорить нечего — души не чаяли…

   Вт и пойми психологов. Говорят: чем больше ребенка любишь, тем лучше вырастет. А Мишку даже ругали редко, не говоря уже о побоях.

   — Мне б с ним раньше — построже, — ругает себя Елена. — Не могла… Любила, жалела.

   Сграло здесь роль и еще одно обстоятельство. Некоторое время назад семья переехала в старую часть города. Елена была против переезда, но другого выхода не было. Скитаться по чужим углам надоело, а там было все-таки свое жилье.

   Ивсе же меня не оставляло ощущение, что в этой истории что-то недосказано. Уж слишком много вопросов. Почему не забила тревогу сразу? Почему не обратила внимания?

   — Да как тут заметишь? Он ведь ничем не отличался от прежнего Миши. Ну, чуть подозрительней стал, раздражительней. Так ведь возраст такой — подростковый.

   Лшь однажды в душе шевельнулась догадка. В тот день он вернулся домой очень поздно, не говоря ни слова, ушел в свою комнату. А когда мать попыталась узнать, где он был, обругал ее матом, глядя в пространство…

   Е бы тогда бить в набат! Не забила. А только внимательней стала присматриваться, отмечая все новые странности сына… Не нравилась ей и новая компания Миши. Слава о ней шла дурная: мол, всерьез увлеклись наркотиками, а Миша там — самый маленький.

   Ивсе же известие: сын — наркоман прозвучало, как гром среди ясного неба.

   — Это не ваш ли вчера с пацанами ширялся? — спросила ее соседка.

   — Ка… Как это — «Ширялся»?, — голос Лены осекся.

   — Как-как. Известно как. Вчера спускаюсь в подвал за картошкой. Смотрю: сидят, голубки. Глаза — стеклянные. Рядом шприцы валяются…

   Иушла. А Лена так и осталась стоять, как вкопанная. Что было дальше, почти не помнит. Машинально до-шла до дома. Что-то делала, о чем-то думала. Но вот о чем?.. Вечером, узнав о несчастье, отец укорил: «Это все ты, своим воспитанием!» На глазах мужчины блеснули слезы.

   Тк и прописалась беда в доме Лены. Из доброго, милого парня — любимца округи — сын превратился в изгоя…

   Вцентральную часть, куда вернулась семья, Миша ехал уже со страшным диагнозом… Впрочем, мать до сих пор не верит, что сын ее болен. Вот только за младших волнуется, за старшую — Женю: «Хоть этих спасу! В милиции мне говорят: потеряла сына…», — срывается голос. Для нее Миша — не наркоман. Ее ребенок, в жилах которого течет такая же кровь…

   P. S.: Провожать меня вышли всем семейством, бывшим в наличии. Близнецы жались к маминой юбке, Женя стояла чуть поодаль. Я обернулась у порога и только тут обратила внимание: глаза у двойняшек — серые, ясные, точь-в-точь, как у Миши.