О прошел на танке полстраны, командовал боевым полком в Чечне, разговаривал с Масхадовым и давал на огневых позициях интервью НТВ. Благодаря мазиле-боевику остался жив и прямо из Чечни прибыл в Миасс, чтобы возглавить военный комиссариат. С Александром ПАНАСЕНКОВЫМ мы встретились накануне 23 февраля, чтобы поговорить о празднике, о мужестве и страхе, об офицерах и новобранцах.

   — Александр Викторович, вам не кажется, что День защитника Отечества превращается из праздника военного в «профессиональный» мужской, и как к нему относятся кадровые офицеры?

   — Эта дата всегда объединяла мужчин в погонах и без. Штатские отмечают ее с удовольствием, впрочем, в последние годы заметно возросла популярность и сугубо армейских праздников. Раньше в День десантных или пограничных войск не было никаких народных гуляний. Может, просто любит народ праздники.

   Дя меня лично 23 февраля — одно из самых ожидаемых событий наравне с Новым годом и 9 Мая. Да и вообще среди кадровых офицеров День защитника Отечества в чести. И неслучайно именно с этой датой совпало появление в нашем городе год назад неформального сообщества, которое можно назвать офицерским собранием. В него вошли кроме военкома, пять руководителей военных представительств, расположенных в Миассе. Собрание «прописки» не имеет, проходит в разных местах. Встречаемся примерно раз в три месяца.

   — И как нынешние господа офицеры отдыхают? Бильярд, карты?

   — Бильярд — непременно. На ближайшей встрече хотим пооттачивать мастерство в стрельбе. А вообще офицерское собрание возникло в первую очередь для того, чтобы кадровые военные могли пообщаться, обсудить служебные вопросы, «корпоративные» интересы, выражаясь современным языком, а еще — поговорить о сегодняшнем дне армии, об отношении к ней.

   — И как это отношение меняется на ваш взгляд?

   — Президент — лицом к армии, и соответственно меняется в лучшую сторону общественное мнение. Призывники в этом отношении — своеобразный барометр. Последние полтора-два года общение с новобранцами происходит по большей части в спокойно-доброжелательной атмосфере. А до этого чувствовалось отторжение, неприязнь с их стороны. Убеждать их приходилось с металлом в голосе. Совпал этот сложный период с первой чеченской кампанией.

   — Это закономерно, тем более что в представлении многих даже после благополучного возвращения из Чечни всем военным обязательно требуется психологическая реабилитация, лечение… Ваш боевой «чеченский» опыт командира полка это подтверждает?

   — Надуманный вывод. Кто-то заинтересован в формировании такого крена в общественном мнении, кто-то просто зарабатывает на этом деньги. На разного рода реабилитационные мероприятия выделяются большие средства, а значит, есть заинтересованные в их получении. Раньше за защитниками страны никто с нашатырем и носовым платком не бегал. Далеко не все нуждаются в этом и сегодня. От силы, пятеро из ста человек, по крайней мере, судя по моему армейскому опыту. Если мужчина начинает потом пить, то это не значит, что он не запил бы, избежав тягот службы. Конечно, психологическое напряжение там велико. Высматриваешь в толпе мелькнувшую черную бороду… а потом вдруг мгновенно исчезают дети, старики, женщины и появляются мужчины с оружием. Но пережитый стресс и осадок горечи в душе после гибели друзей — это все нельзя назвать болезнью.

    Я потерял в своем полку 22 человека и помню об этом постоянно… Но уметь жить с этим и дальше — задача мужчины.

   — Страх присутствует у любого нормального человека. Это адекватная реакция и для боевого офицера. Когда вам в Чечне было страшно?

   — Когда через неделю после прибытия туда мы попали под гранатометный обстрел, не имея прикрытия, в поле. Повезло, что противник был не очень меткий. Первый выстрел — и граната, обдав запахом гари, перелетела дальше, второй выстрел — недолет. Третий мог быть точным, но подошел наш танк. Я, конечно, тогда вспомнил всех родных.

   — В век всеобщей информированности все имеют мнение по общегосударственным проблемам, и людей зрелых больше всего волнует вопрос: во имя чего мужчина должен пережить Чечню. А в чем видят необходимость службы «зеленые» призывники, ведь нынешние новобранцы росли не на книжках о Великой Отечественной...

   — Соглашусь, что нежелание родителей отправлять сыновей на службу — это следствие гиперинформированности, раньше ведь не принято было рассуждать, насколько право государство, задействуя армию.

   Н как бы то ни было, сегодня среди призывников есть такие, которые считают, что мужчина просто должен защищать интересы страны. Хотя, конечно, они говорят об этом не такими словами, без всякой напыщенности. Таких мало, но все же они есть. А самая распространенная позиция — в армию надо идти, чтоб быть сильным, то есть сказывается популярность киногероев вроде Рэмбо.

   — Но, судя по тому, как сегодня освещается армия, служивые после «ать-два» на плацу занимаются неуставными отношениями главным образом. Что вы можете рассказать о реальных мирных делах армии?

   — Я получил хорошую закалку и опыт работы с техникой во время контрольно-войсковых испытаний новых танков. Тогда наша часть прошла своим ходом пять тысяч километров по деревням и весям Украины, Прикарпатья, Белоруссии. А как тепло нас встречали тогда местные жители! Танки буквально заваливали фруктами, старушки ведра яблок выносили к дороге, угощали от души. Потом еще тысячу километров прошли по северу страны, в районе Мурманска. Сейчас, возможно, средств не хватает на регулярное проведение столь масштабных акций, но их все же проводят.

   А дедовщина была, есть и будет в разной степени жесткости. Ее наблюдать можно даже в детском саду, сильнейший всегда пытается подчинить себе остальных. Вопрос в другом — насколько подготовлены призывники морально и физически. На мой взгляд, процентов тридцать из них не готовы к трудностям.

   — А какие воспоминания об армии вызывают у вас чувство гордости?

   — Участие в параде на Красной площади 7 ноября во время учебы в Военной академии бронетанковых войск имени Малиновского. Колоссальных сил требует подготовка, а уж сам парад… Стоишь вытянувшись в струнку, не шевелясь, переговариваешься еле заметно. Еще до выхода на площадь нашей «коробки» (200 человек) вдруг услышали грохот сзади. А это майор, бравый и хорошо подготовленный… упал в обморок от перенапряжения. По скользкой покатой брусчатке чеканить шаг не так-то просто, но выложились мы на все сто. Зато сколько радости и гордости в душе было!

   — А какой отпечаток на привычки накладывает профессия кадрового офицера?

   — Встаю рано, в шесть часов — не могу дольше спать ни в выходные, ни в отпуске. Эта привычка въелась в характер еще когда служил в Чехословакии и в качестве замкомполка проводил ежедневно на плацу зарядку для всего личного состава.

   Пивычка к активному образу жизни. Я и вся моя семья (жена и две дочери) любим коньки, горные лыжи. Я еще и заядлый автомобилист.

   Пофессия приучила к четкости и лаконичности в разговоре.

   Иеще привычка к опрятности. Ценю ее и в других. Кстати, форму люблю и никогда до места работы не добираюсь в штатском, что позволено правилами, и некоторые военные этим пользуются, надевая поверх штатское платье. Я формы не стесняюсь.

   — Погоны бывают кстати на улице?

   — Конечно. Вот недавно иду домой, на улице — лютый холод. Мужик лежит. Ну, ясное дело, водка его уложила. Растолкал. Он продрал глаза, изумился, сказал: «Есть, товарищ полковник!» И пошел восвояси.