«Один мой товарищ,

   он тоже был героем,

   он знойную пустыню пересек,

   дошел, говорят, до Каспийского моря...»

   «Земли видно не было. Только белое густое «молоко». Я шагнул в пропасть. В бок резко толкнуло сильным воздушным потоком. Меня закувыркало. Я отчетливо увидел свои ноги, потом удаляющийся «кукурузник», потом голубое небо.

   Гворят, с парашютом не страшно прыгать только в первый раз, потому что еще не знаешь на что идешь. Но нас это мало заботило...»

   Итория одного прыжка,записанная со слов очевидца

   Вчетверг вечером все собрались в Челябинске, в здании секции парашютного спорта. Всем было весело, и даже подписываемые бумаги (в двух вариантах — для Челябинска и для Кургана) с формулировками типа: «в случае, если я не раскрою в воздухе парашют — прошу никого, кроме меня, в этом не винить» воспринимались как-то легко. Потом полтора часа мы слушали инструктаж и болтались в подвесной системе, воображая, как это будет в воздухе.

   Впятницу к обеду мы прибыли на станцию Логовушка, километрах в двадцати от Кургана, в бывшую военную часть. Определившись с койко-местом, снова отправились на тренировку: прыгали с тумбочки, опять висели в подвесной системе и слушали от бывалых спортсменов ужасные истории о нераскрывшихся парашютах, о неудачных приземлениях, произошедших за всю историю прыжков человека с парашютом. Инструкторы рассказали обо всех экстремальных ситуациях, которые только могут случиться с нами в воздухе и на земле: что может быть, если ты не справился с управлением и приземляешься на дерево, или тебя несет прямиком на парашют товарища. В конце суровый инструктор методично принимал зачеты. Часть военная — режим такой же. В одиннадцать вечера был отбой. Все уже осознали, что шутки кончились, и потому уснули мгновенно — обошлось даже без обычных разговоров на ночь.

   Пдняли нас в семь часов утра и отправили теперь уже на последнюю тренировку. Потом осмотр медика, и — к полету готовы.

   Смолет начал медленно набирать высоту. Лица у всех напряженные, сосредоточенные. Двигатель работает неровно, при каждом порыве ветра самолет качает. Никакой надежности. Нас в самолете десять человек — тех, кто прыгает первый раз, «бросали» с высоты 1000 метров, тех, кто второй — 1200, матерых спортсменов — с 2000. Последние смотрелись особенно мужественно. Взглянув на них, сразу было видно — экстремалы. Даже выглядели они примерно одинаково: волосы черные (у кого свой цвет, а кому краситься пришлось) с обесцвеченными кончиками, небольшие «баки», и обязательно — бородка. Большое количество одежды совершенно не спасает. Зато желательно иметь перчатки и очки (лучше — горнолыжные).

   Бывалые советуют не смотреть в иллюминатор, чтоб соблазна передумать не было. Раздается первый длинный противный гудок. Инструктор просит всех встать. Все — с этого момента пути назад нет. Пока ты сидел, возможность отказаться еще была, теперь тебя «выкинут», как бы ни сопротивлялся. Тяжелые парашюты спереди и сзади почти не дают передвигаться.

   Рздается еще один звуковой сигнал. Начинается тихая паника. Но подумать ни о чем не успеваешь. Первым прыгает самый тяжелый. «Готов? Пошел! Готов? Пошел! Готов? Пошел!» Все прыгают очень быстро — между прыжками две секунды. Стоит задержаться хоть на мгновение — тебе уже «помогают» отработанные движения инструкторов. Память работает в режиме фотоаппарата.

   Яшагнул в бездну

   Вбок резко толкнуло сильным воздушным потоком. Меня закувыркало. Я отчетливо увидел свои ноги, потом удаляющийся «кукурузник», потом голубое небо. Мысль одна: «Что происходит?!» Под ногами — «молоко», наверху — голубое небо. «Где я?!» — стабилизация перехлестнулась через голову. Вспоминаю, как кто-то прыгал передо мной — начинается дикий хохот. Потом ужас — стабилизация перехлестнулась — разобьюсь. Меня встряхнуло, и я занял вертикальное положение. «Что дальше? А! Надо считать! Двести тридцать один, двести тридцать два, двести тридцать... а, уже ведь долго лечу». Дергаю за кольцо — не выходит. Паника. Рванул — кажется потянул руку. Тишина. Я повис. Впечатление, как будто перестал двигаться вообще — как остановился. Вдалеке послышался отдаленный шум самолета. Кто-то сбоку поет: «Облака-а-а, белогривые лошадки-и-и». Красота. Земля под ногами, как карта. И будто не приближается совсем. Я попробовал управлять парашютом. Потянул за стропы — поворачиваюсь!

   Змля долго не приближалась. Но метров со ста начала стремительно лететь на меня. В какой-то момент масштаб стал один к одному.

   Нкоторые, прыгнув разок с парашютом и вспоминая потом те чувства, которые пришлось пережить, представив какое должно быть при этом выражение лица, в следующий раз берут с собой камеру. Они прилепляют ее на расстоянии вытянутой руки напротив себя и снимают в течение всего полета. А после, в компании, за бутылочкой пива, с удовольствием смотрят, какие удивительные изменения претерпевает их «фейс» под действием перегрузок, как расширяются зрачки и много чего другого интересного…