28 лет — средний возраст сегодняшней творческой бригады «Уральского автомобиля». Смена поколений изменила редакцию изнутри и внешне. Во всяком случае нам так кажется, ведь мы вооружены самоуверенностью молодости, неплохой техникой и продекларированной самим временем свободой слова. При всей относительности этой самой свободы, ею все же можно поразмахивать, как флагом, и позволить себе вольности в оценке событий. Поэтому рассказ о жизни редакции в шестидесятые-семидесятые годы из уст Ивана Васильевича ПОНОМАРЕВА, бывшего ответственного секретаря газеты, мы слушали с любопытством открывателя других миров. А потом вдруг узнавали в этих историях себя и свою сегодняшнюю работу, будто жизнь корчила нам насмешливые рожицы, напоминая, что все идет по кругу.

   Тгда, в начале шестидесятых, Иван Васильевич не сразу осмелился стать репортером «Уральского автомобиля», или «Уралочки», как называли газету на заводе, хотя его и звали, и уговаривали сменить станок на ручку. Опасался, справится ли со столь ответственной работой, ведь, как он пояснил, в то время журналисты по статусу приравнивались к партийным работникам. Поэтому два года Иван Васильевич проработал рабкором, с благоговением и старанием перенимая азы газетного ремесла у редактора Михаила Петровича Лаптева, единственного на тот момент в Миассе выпускника Московского литературного института имени Горького. А после его гибели довольно быстро взял бразды правления газетой в свои руки в должности ответственного секретаря. «Мужиков-то было: я да редактор, — вспоминает Иван Васильевич, — а корреспондентов всего двое». Обычно это были молодые специалистки. Хорошие, способные, но у них то дети болели, то еще какие-нибудь уважительные причины появлялись, поэтому Иван Васильевич денно и нощно не только макетировал, правил, но и писал.

   Гзету подчас приносили в типографию к полуночи, да если вдруг еще кто-нибудь из линотипистов зазевается, рассыплет набранную на лотке по буковке газету, то и за полночь расходились. Зато «Уралочка» исправно выходила трижды в неделю, как с конвейера.

   Вработе здорово выручали многочисленные рабкоры, своего рода фанатики пера, верившие в действенность печатного слова.

   Вредакции имелись специальные бланки запросов информации по поводу реакции на критику, к которым приклеивались и сами публикации, указывался срок ответа. И проигнорировать такое послание было трудно, поскольку моментально следовал вызов на партком.

   Моготиражка являлась структурным подразделением парткома и подчинялась непосредственно заместителю секретаря комитета по идеологии. Он отслеживал, чтобы площадь «Уральского автомобиля» не занимали большое количество фотографий и ТАССовских материалов. Негласно было запрещено печатать сведения о первых лицах завода — о них писала городская, а не заводская газета, да и то лишь к юбилейным датам, а также критиковать всерьез начальство — свое, городское, парт-,

   проф- и комсомольские комитеты. Конечно, дозволено было по-доброму указывать на недочеты. А чтобы палку не перегибали, в типографии вычитывал газеты редактор областного управления по охране гостайны в печати, в простонародье — цензор.

   Сол его был завален талмудами с длинными перечнями запретов, не дозволялись и намеки на органы власти, резкие выражения. И вырезал он, не церемонясь, фразы, предложения и целые материалы. Газету с «дырами» тут же латал Иван Васильевич и даже заметки на ходу писал на замену снятым. С цензором ругались до слез, ведь обычно это была дама, до крика, до хлопанья дверьми, но поскольку обоим работу хотелось сохранить, все же потом сходились и решали, как обойтись малой кровью.

   З ошибки и опечатки наказывали тоже по партийной линии, особенно если предательски вылезали они где-нибудь в разделе «Партийная жизнь». Например, выражение «военный стол» вышло без «е». Словом, в орфографии умели различать политику. По словам Ивана Васильевича, в назидание журналистам по этому поводу вспоминали в редакции давнишнюю историю-страшилку, как в фамилии Сталин «Уральский автомобиль» допустил замену «т» на «р», и головы не полетели лишь потому, что криминальную ошибку все-же заметил кто-то из работников редакции.

   Н, по закону жизни, чем жестче рамки, чем больше запретов — тем ярче огонь творчества. И редакция «УА» в шестидесятые–семидесятые годы оставалась средоточием общественной и литературной жизни УралАЗа. В литературном кружке при газете начинал и Сергей Курбангалеев, будущий член Союза писателей, и многие местные поэты и прозаики, ставшие потом участниками городского литобъединения «Ильменит». При «УА» возникли фотоклуб и кружок юных корреспондентов. В редакции «выросли» многие известные в местной журналистике личности. Например, машинистками здесь начинали работать Татьяна Ильинкова, Нина Суслова, Анастасия Гофф. Из «УА» вышли Ольга Белякова, Тамара Клещева, Наталья Гречишникова, Нина Низамутдинова, Михаил Тютев, Галина Кутузова, Валерий Кузнецов. Переходили они в другие СМИ по разным причинам, в том числе и потому, что интересно было в своем творчестве выйти «за забор» завода, поскольку в многотиражке темы общегородской жизни не приветствовались. По словам Ивана Васильевича, душу отводили разве что в спортивных заметках. «Нет-нет, да и тисну заметку о том, как сыграла команда «Зари» или чебаркульской «звезды», — говорит он, — хотя заведомо знал, что главный идеолог в этом упрекнет». Какие же вопросы оставались уделом журналистов заводской многотиражки? — да вечные, судя по заголовкам 40-летней давности: «Освоили новую деталь!», «Работаем ритмично», «На автозаводах страны», «В большой поход за комплексную автоматизацию и механизацию», «Всемерно улучшаем качество продукции», «Подают не то, что требуется» (август 1959 года). Да, и на двадцать первый век этих тем хватит.