Зравоохранение в целом и городская медицина в частности находятся в постоянном процессе реформирования. Только и слышишь: в одной больнице сократили количество коек, другую вообще предлагают закрыть, соединив несколько учреждений в одно. Что происходит в нашей медицине, куда она идет, что ей мешает? Своим видением этих проблем на страницах «Уральского автомобиля» не так давно делилась начальник управления здравоохранения Наталья Сорокина. Сегодня мы беседуем об этом с депутатом городского Совета, заведующим профилакторием автозавода «Урал» Сергеем УСТЮЖАНИНЫМ, возглавлявшим в 1992—1995 годах городской отдел здравоохранения, у которого несколько иной взгляд на эти проблемы.

   — Идея реформирования детской городской больницы вроде бы на время угасла, но проблемы обеспечения здоровья детей, проблемы детской медицины по-прежнему остаются одними из самых острых. Сегодня мы пришли к тому, что в городе отсутствует единая система, обеспечивающая профилактику здоровья детей, оздоровления всего подрастающего поколения. Или я ошибаюсь?

   — Мне часто приходиться сталкиваться с проблемами детского здравоохранения, поэтому могу только с сожалением подтвердить: у нас действительно очень больные дети. Этим летом в Миассе поработала группа челябинских ученых, и они пришли к выводу, что наши дети имеют очень плохое здоровье: физическое, эмоциональное, психологическое развитие у них на порядок ниже, чем у детей Челябинска. У нас дети практически не знают, что такое здоровье. Сейчас иногда говорят — вот мы на летних городских площадках оздоровили 6 тысяч детей. Да, извините меня, мы просто накормили и заняли детей, чтобы они не попадали под машины, не нюхали клей, не курили, чтобы у них на эти и подобные вещи оставалось как можно меньше времени! Но причем здесь оздоровление? О нем речи вообще не идет. Городская администрация говорит: мы активно боремся с наркоманией, боремся с пьянством; и в то же время у нас дети просто не знают, что такое здоровье. Хотя здесь не нужно никаких денег, никаких лекарств, здесь нужен только правильный организационный подход

   — Возьмите ситуацию вокруг детской горбольницы. Ее нужно расширять, а у нас периодически ставят вопрос о ее закрытии. Какой вы видите выход из этой ситуации?

   — В свое время предлагали нормальный выход — объединить детскую больницу с поликлиникой. Потом решили, что детская больница не нужна, поликлинику вообще перевели во взрослую сеть. Поступая так, мы должны, в конце концов, понимать, кто после нас тогда останется? Сегодня, на мой взгляд, лучший вариант — детское объединение, включающее не только детскую городскую больницу, но и детские поликлиники по всему городу. Нужно определиться с тем, кто будет отвечать за детство, потому что межведомственная разобщенность не дает возможности для нормального, полноценного оздоровления детей. В таком небольшом городе, как наш, если мы хотим успешно решать проблемы детского оздоровления, надо создавать объединение и определять персонально ответственных. Будет с кого спросить, будет преемственность, будет ответственность и будет конечный результат.

   — С детством ситуацию прояснили. А как быть с системой городского здравоохранения в целом: оставить все как есть и смотреть, как из года в год, несмотря на все заклинания и денежные вливания, продолжают сокращаться коечный фонд (даже слово модное придумали — оптимизация), врачебные ставки, снижается доля бесплатных услуг?

   — В таких городах, как Миасс, при таком лечебном фонде и четкой специализации больниц, самое правильное — возрождение центральной городской больницы. Когда ЦГБ создавалась на базе больницы автозавода, то в ней было плановое отделение на 60 коек, экстренное отделение на 60 коек и гнойное отделение на 60 коек. Для населения в 120 тысяч человек этого было сверхдостаточно, потому что машгородок дополнительно обслуживался медсанчастью N№ 92. То же самое с плановой и экстренной хирургией. В конце 80-х годов по многим позициям ЦГБ Миасса превосходила в диагностической технике областную больницу. Сейчас мы отстаем: если областная больница уже два-три раза сменила оборудование, то наши больницы, в лучшем случае, только один раз.

   Она из причин, почему Владимир Григориади в свое время принял решение отказаться от ЦГБ, — это психологическая неподготовленность тогдашнего главного врача к работе в новых условиях. Думаю, что сегодня есть смысл воссоздать центральную горбольницу.

   Нобходимо создание общегородского фонда медицины, в котором можно было бы аккумулировать средства для решения общегородских задач, прежде всего — приобретение оборудования. Потому что невозможно принимать правильные решения, когда каждый тянет одеяло на себя. Все эти вопросы надо решать в общегородском масштабе. У нас же процветают ведомственность и кумовство.

   Пра обратить внимание на специалистов областного масштаба, которые есть у нас в городе, а у нас их осталось очень не много. Чтобы их пересчитать, хватит пальцев одной руки. Возьмите, например, Александра Генриховича Лейсле. Я считаю, что это лучший уролог области, он делает уникальные операции, которые кроме него в области не делает никто. Здесь можно привлечь больных и, естественно, деньги, хотя бы горнозаводского округа. У нас есть уникальный аппарат по дроблению камней, он имеет большие возможности, но сейчас находится в ветхом состоянии. Рамиль Галямов пытается его возродить, но не хватает финансов, чтобы аппарат нормально работал.

   Вмою бытность начальником горздравотдела были объединены гаражи: у нас масса маленьких лечебных учреждений, где по одной, максимум, две машины. Это позволяло решать проблемы ремонта, проблемы безопасности. Сейчас, когда у нас все самостоятельны, решили, что все это ни к чему. В итоге машина сломалась — учреждение встало, ему никто не помогает, потому что заведующий горздравотделом — это генерал без армии, ему нечем помочь, у него нет материальных ресурсов. Он вынужден снимать шапку и идти по кругу. И в то же время процветает кумовство. Сейчас это называется команда, но вообще-то — это старое русское понятие кумовство.

   Ве это я высказывал еще четыре года назад прошлому главе — Михаилу Жмаеву, но ответа тогда так и не получил. Руководству городского здравоохранения, похоже, пока тоже не до решения этих проблем.

   — Как вы оцениваете ближайшие перспективы нашего здравоохранения?

   — По моим наблюдениям за здравоохранением, создается впечатление о какой-то недальновидности. Это впечатление усилилось после того, как этим летом я столкнулся с очень неприглядной ситуацией. Ко мне обратились ученые ЮУрГУ, которые занимаются проблемой облетерирующего фидатермита — практически неизлечимого заболевания, обычно заканчивающегося ампутацией конечностей. И они просто-напросто решили отработать одну методику. Написали письмо в горздравотдел, его переправили в горбольницу N№ 2, там уточнили, чем нужно помочь. Вроде все определились, а когда приехали, вдруг выяснилось, что там не могут собрать больных — в больнице, которая летом стоит пустая, нет мест. Приехали два профессора, один доцент, группа студентов, а у нас в городе не нашлось места, куда можно было бы госпитализировать этих больных, которым к тому же положено дважды в год проводить профилактическое лечение.

   Вя наша медицина держится на давно придуманных нормативах. Отделение должно иметь 60 коек, вот если они есть, положен освобожденный заведующий, а если коек меньше, то уже надо проводить сокращения, надо «оптимизироваться», отсюда и начинаются все проблемы. Конечно, сокращения сегодня проводить нужно, нужно внедрять дневной стационар, стационар на дому, но тогда придется уходить от пресловутого койко-дня и все расчеты строить от количества реально пролеченных больных. Россия уже 12 лет пытается отойти от этого койко-дня и никак не может, наверное, из-за того, что слишком много здесь задействовано чиновников. И опять же во всех этих «реформах» во главу угла ставится чиновник, а не больной и не врач.

   «В свое время говорили: копейка рубль бережет. А, у нас: не успела Наталья Сорокина возглавить управление здравоохранения, как в машгородок за двумя чиновниками стало ходить сразу две машины — ну не хватило им места в одной — каждый должен ездить на персональной. Сейчас проводится оптимизация коечного фонда, сокращаются врачи и прочее, но, чиновников мы можем назначить, а врача у постели больного мы сокращаем, потому что он — лишний».

   «Сейчас я работаю в комиссии по разработке положения о хозрасчетной деятельности. В бизнесе есть неписаное правило: при делении доходов 20 процентов идет разработчикам идеи, 40 — финансистам и 40 — тем, кто все организует. Получается, доктор у нас может получить максимум 60 процентов. Сейчас пытаются провести положение, по которому врач имеет право только на половину. Ну, ради бога, пусть хотя бы половина. Но при этом 14 процентов (а фактически получается треть от общих затрат) он должен отдавать административно-управленческому аппарату больниц! За что наши, и так небогатые, врачи должны отдавать 14 процентов чиновникам от медицины?»