Удивительное событие произошло в минувший вторник в жизни Миасса: прямо на сцене Дворца автомобилестроителей заезжим профессором была проведена операция по пересадке гипофиза человека собаке! Дворовый пёс на глазах у зрителей приобрёл человеческие черты, но, к сожалению, так и не стал человеком...

   Н думайте, что речь идёт о публичном хирургическом опыте. Событие носило скорее культурный характер, нежели научный: труппа Валерия Золотухина представила на суд зрителей спектакль о беспрецедентном эксперименте мирового масштаба по всемирно известному произведению Михаила Булгакова «Собачье сердце».

   Её не утихла песня октябрьской революции, и красноармейцы маршируют по стране в непонятное будущее. Шум солдатских сапог, неразборчивые гимны новой жизни и слова пророка Нострадамуса о том, что новый Вавилон простоит семьдесят три года и семь месяцев. С такой мрачной «симфонии» начинается спектакль одного из ведущих актёров театра на Таганке Валерия Золотухина.

   Мхаил Булгаков, гениальный писатель и свидетель той мрачной поры, в «Собачьем сердце» метафорично изобразил пропасть между людьми, образовавшуюся в результате хирургического вмешательства в «мозг» общества. Путём революции. Попытка ускорения естественного процесса жизни привела к тому, что появился Шариков. Мерзкий тип, которого иначе как говорящим псом и не назовёшь. И этот эксперимент приносит плоды и по сей день. Вот и на спектакль Валерия Золотухина пришли не только ценители театра, но и местный «Шариков» нашёл себе место в зрительном зале. Заговорил он значительно раньше, чем его сценический прототип. Правда, много не сказал, только выкрикнул с задних рядов: «Пора бы и начать уже!» После этого публичного монолога из одной несложной фразы вопрос о своевременности постановки уже не стоял.

   Н не стоит думать, что миасцы на столичных актёров пришли исключительно «поглазеть».

   — Я пришёл не просто на Валерия Золотухина, а на Валерия Золотухина в роли профессора Преображенского. И, конечно, насладиться мастерской игрой его актёров. Но всё-таки для меня, прежде всего, важны не имена, а постановка и исполнение. А то, что это московские актёры, так это только приятно. Заранее знаешь, что игра будет на высшем уровне, — сказал нам студент ЮУрГУ Александр.

   Дугие молодые ребята пошли дальше:

   — Конечно мы пришли на Золотухина. И друзей всех звали! Всё-таки не каждый день можно увидеть в Миассе на сцене таких актёров. Да и вообще городу не хватает театра. Раньше в каждом городе был свой театр. Он же даёт пищу для размышлений, да и грустно как-то, когда сходить некуда.

   Нудивительно, что появление на сцене Валерия Сергеевича ознаменовалось всеобщими аплодисментами. Но отвлекаться от театрального действия никто не собирался, и вскоре в зале наступила та самая тишина, которой так не хватает людям в жизни, чтобы познать нечто высокое и наполненное смыслом. Театральная магия и в Миассе творит чудеса.

   Икак бы ни было восхитительно наблюдать мастеров актёрского искусства, но любое произведение заканчивается. И после того, как Шариков вновь оброс шерстью, разучился говорить и стал «премилым псом Шариком», спектакль подошёл к своему финалу.

   Нм удалось пройти за кулисы, чтобы задать пару вопросов режиссёру-постановщику. И вот что сказал уже не профессор Преображенский, а сам Валерий Золотухин.

   — В то время, когда Булгаков писал «Собачье сердце», проблема шариковых встала особо остро. Почему же в наше время вы ставите именно этот спектакль?

   — Не думаю, что проблемы, которых касается произведение, раньше стояли острее, чем сейчас. Булгаков как раз-таки и говорил, что именно в будущем Шариков найдёт себе место в умах многих людей. А пафос произведения для меня заключается в последних монологах профессора, когда он говорит о том, что происходит, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно с природой, форсирует вопрос. Получай Шарикова и ешь его с кашей. Это мы и имеем теперь. Вот звонит телефон в зале — это Шарикову звонят. Приличный человек не забывает выключить телефон в театре. (Как, наверное, неловко было тому человеку, телефон которого посреди одного из монологов профессора Преображенского нарушил тишину зала незамысловатой мелодией. — авт.) Просто есть некоторые нормы, которые надо соблюдать, чтобы двигаться вперёд и не погибнуть.

   Иесть ответственность. Например, ответственность учёного. О чём и говорит профессор. Ведь можно привить гипофиз Спинозы, но какого дъявола, спрашивается, фабриковать спиноз, когда любая баба может его родить. Ведь родила же она в Холмогорах Ломоносова.

   Чловечество само заботиться о себе в эволюционном порядке, каждый год упорно выделяя всё самое важное. Гении — они не поддаются клонированию. И в этом смысле, если мы зададим себе эти вопросы, то выяснится, что у каждого человека есть ответственность: перед семьёй, любимой, любимыми. А уж ответственность учёного или художника, когда это приобретает общественный резонанс – это вообще очень серьёзно. У президента, например, представляете какая ответственность, если он отдаст Курилы или не вернёт Крым? (Смеётся)

   — Если на сцене Шариков так и не смог прописаться в квартире легендарного профессора, то в мире реальном он прописку себе добыл. И живёт, и здравствует в нём, как ни в чём ни бывало. Человеком ему стать так и не удалось, и между профессором Преображенским и Шариковым по-прежнему целая пропасть. Как эту пропасть преодолеть?

    — Сообща, вместе работая над этим, мы имеем возможность влиять на эволюцию человека. Нужно исправлять ситуацию в школе, там, где формируются людские умы. Никуда не годится, когда просто на улице один молодой человек пытается заставить что-то делать другого, пристаёт, избивает. Это и есть «шариковщина». Советский строй, против которого мы так боролись, нам сделал подарок и ушёл, но взамен мы ничего не создали. Три поколения потеряли! Сейчас уже как-то потихоньку молодые ребята встают на ноги. Но об этом надо заботиться, надо решать проблемы, которые для любого поколения одинаковы. Это для нас единственный шанс чего-то достичь.