Уе говорилось об интригах католицизма в связи с Восточным вопросом. Существует важный, но до сего времени замалчиваемый документ, приведенный историком митрополитом Макарием (Булгаковым) в его “Истории Русской церкви” в разделе о Смутном времени:

   "Из инструкции иезуитов Самозванцу, как ввести унию в России".

   и) учредить семинарии, для чего призвать из-за границы людей ученых, хотя светских“.(38).

   Иак, вот кто давно заботился о единообразии русского и греческого богослужения. Задолго до царя Алексея и Никона главный пункт “реформы” (ее суть) был продуман иезуитами, сформулирован и выдан своим агентам в качестве рабочей инструкции.

   Эот план иезуитов почти полностью и был выполнен спустя полвека в процессе церковной “реформы” XVII века. История никоно-алексеевской “реформы” поразительно совпадает со всеми пунктами этой инструкции.

   “О некоторых неважных предметах веры, требующих преобразования”, в частности, заговорил Иерусалимский патриарх Паисий в 1649 г., будучи в Москве, а греческое духовенство его поддерживает; правщик же Епифаний Славинецкий, ученик иезуитских коллегий, присланный из Киева вместо иного запрашиваемого лица, предлагает реформы как ученый богослов.

   П поводу того, чтобы “все подведено было под правила соборов отцов греческих”, необходимо напомнить, что после двух уний с католиками (Лионская в 1274 г. и Флорентийская в 1439 г.) и двухсот лет пребывания под турецким владычеством в греческой церковной практике произошло так много изменений, что русские ставили под сомнение само православие греков. Около 1480 года у нас в архиерейскую присягу было включено клятвенное обещание не принимать греков ни на митрополию, ни на епископию, как находящихся под властью неверного царя.(39)

   Тким образом, перед реформой по единообразию с греками, надо было сначала поднять авторитет греков, значительно скомпрометированных в глазах русских. Этим и занималось активно правительство Алексея Михайловича сразу после сформирования в течение нескольких лет и в разных направлениях. В Москве было издано несколько южно-русских книг, в которых настойчиво проповедовалось о полном православии греков, о необходимости сноситься с ними по всем вопросам церковным и во всем поступать единомысленно с ними.(40) Царский духовник Стефан Вонифатьевич особо позаботился о широком распространении эти книг. Так, 850 экземпляров “Книги о вере” были распроданы за два месяца (значительный тираж для того времени и большая скорость реализации).

   Дя творцов “реформы”, кроме реабилитации греков, представляла важность и другая сторона вопроса, именно - создание прочного мнения о крайней неисправности русских богослужебных текстов и необходимости их исправления. В подготовке общественного мнения о мнимой неисправности русских богослужебных книг особую роль сыграло обширное предисловие к грамматике Мелетия Смотрицкого (1648 г.). В этом предисловии на все лады проводится мысль, что русские церковные книги очень неисправны и потому нуждаются в немедленном тщательном исправлении, а исправлять их нужно, разумеется, только и только по греческим образцам. (41)

   Всьма показателен тот факт, что незадолго до издания его книги в Москве М. Смотрицкий перешел в католичество и уже открыто боролся с Православием в Польше.(42) Этот факт его московские издатели и распространители, конечно, постарались утаить.

   “Поручить исполнение закона людям благонадежным, приверженцам унии”. Подыскали “благонадежных” людей: Арсений Грек, Епифаний Славинецкий, Паисий Лигарид, Симеон Полоцкий и др.

   Арсений Грек - воспитанник иезуитской коллегии в Риме, неоднократно переходил из православия в латинство и обратно, принимал на время магометанство, был и униатом; при угрозе медицинского осмотра сознался, что обрезан.(43)

   П свидетельству инока Соловецкого монастыря Епифания, соузника и духовника протопопа Аввакума, к перечисленным конфессиям, “опробованным” Арсением Греком, следует добавить еще и иудаизм.(44) Таким образом, Арсения Грека, пожалуй, можно считать абсолютным рекордсменом по части перемены вероисповеданий. Впрочем, некоторые склонны видеть в этой незаурядной личности отнюдь не мятущуюся душу, а истинного агента зарубежных спецслужб, неоднократно “менявшего окраску”.

   Арсений Грек за еретичество был у нас сослан на Соловки, но Никон в 1652 г. освобождает его, делает главным правщиком богослужебных книг и даже поселяет у себя в келье (по-видимому, Никон, ознакомившись с “досье” ссыльного, решил, что именно такой работник ему и нужен).

   “Паисий Лигарид - лоза не константинопольского престола, - так отзывается о нем Константинопольский патриарх Дионисий, - я его православным не называю, ибо слышу от многих, что он папежник, лукавый человек”.

   П современным данным П. Лигарид - католический миссионер, воспитанник римской иезуитской школы, направленный на Восток в 1641 г. В Москве он разыгрывает роль православного газского митрополита, приобретает огромное влияние на царя Алексея и во многом определяет решения собора 1667 г., он главный подручный царя в осуществлении “греческого проекта”; его, по словам Н. Каптерева, сам царь слушал “как пророка Божия” (45)

   Смеон Полоцкий (Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович) - выпускник польской иезуитской коллегии в Вильно, тайный униат-базилианин, наставник царских детей, воспитывавший их в польско-латинском духе, ловкий борзописец, пишущий комедии для царского театра, активный сторонник никоно-алексеевской “реформы”, написавший полемический трактат против старообрядчества по заказу царя. Несомненно, принес большой вред русской словесности внедрением в литературу того времени польско-украинского жаргона и польского силлабического стиха, чуждого русской культуре. Многие в Москве обвиняли С. Полоцкого в неправославии.

   Потопоп Аввакум прямо говорит: “Овчеобразные волки Симеон и Епифаний. Знаю я Епифана-римлянина до мору, егда он приехал из Рима... А Семенка-чернец оттоле же выехал, от римского папежа”.(46) В иных своих посланиях также называет их: “шиши, кои приехали из Рима”, “иеромонахи римския”.