Мй внук Иван живет в городе Волжском. В этом году ему исполняется 30 лет, и он спросил меня в письме: «Дедушка, а каким ты был в этом возрасте? У меня родился сын Антон, твой правнук, пусть и он знает о своем прадеде».

   Пдготовил я внуку и правнуку свои фронтовые фотографии, а сам стал вспоминать, каким был в молодости.

   В1941 году мне исполнилось 18 лет, я окончил второй курс железнодорожного училища. Билеты на поезд для нас были бесплатными, и мы с двумя друзьями решили посмотреть Кавказ. Пришли в магазин за продуктами в дорогу, а там – тишина. Все слушают радио, выступление Молотова. С этого дня я был мобилизован.

   И нашей семьи на фронт отправились три брата. Старший, Василий, погиб в 1942-м в танковом сражении на полустанке Прохоровка, около Курской дуги. А средний через год пропал без вести. Уже после Победы, в 1946-м, я остался в группе советских войск в Германии. Два танковых полка, в одном из которых я служил, объединили в один. Взводный меня спрашивает: «У тебя брат есть? У меня какой-то Рак появился». Я рассказал, что один погиб, а о другом ничего не знаю. Назначили нам встречу в городе Ашерслебен, захожу я в комнату и вижу пропавшего Алексея. Сразу полетели письма домой: Гриша и Леша живы.

   Яне удивляюсь, что брат мой пропал: это была молчаливая война, война втемную. Все держалось в строжайшей тайне, мы не смели спросить название деревни, которую предстояло штурмовать. У немцев были и карты, и ориентиры, а мы сражались вслепую: ни радиостанций, ни компасов, даже наручные часы под запретом. Американский корреспондент, ехавший в войну из Архангельска в Москву, не переставал удивляться: «Как вы, русские, свои города различаете: у каждой станции одно и то же название — «Кипяток».

   Пд Архангельском я получил тяжелое ранение. Очнулся первый раз – у меня на груди лежит красивый цветок – астра. Открываю глаза через некоторое время – нет астры. Стало мне обидно, пытаюсь спросить, кто мой цветок забрал, а из груди только стон. Слышу издали голос медсестры: «Этого не трогайте, он жив еще!» Если бы не цветок, вынесли бы меня из госпиталя на мороз вместе с погибшими. И не дожил бы я до внуков и правнуков, которым посвящаю свои военные истории.