Сначала мать вычеркнула из своей жизни родного сына, а теперь он не считает нужным ей помочь

   В отделении неотложной наркологической помощи областного наркологического диспансера пожилой женщине неоднократно становилось хуже, не работал желудочно-кишечный тракт. Сказывались последствия сильнейшего алкогольного отравления и долгого лежания на больничной койке. Только благодаря усилиям врачей реанимации и заведующей отделением больная ожила. Врачи уже месяц назад готовы были выписать ее домой, но забирать пациентку пока никто не собирается…

   Опасное пристрастие

   Оец ушел из семьи, когда Коле исполнилось четыре года. Долгое время мама с сыном жили вместе с бабушкой. Когда Коле исполнилось семнадцать лет, мама всерьез решила заняться личной жизнью. Стала ездить по санаториям, пристрастилась к выпивке. Шумные компании, уходы из дома на все более длительное время… Наконец Вера Андреевна ушла насовсем к мужчине, имеющему свою квартиру, оставив бабушку с сыном жить одних.

   Иогда она наведывалась с сожителем «в гости» к Коле и бабушке. Но, как правило, эти визиты новоиспеченная семья совершала уже будучи навеселе. Или же бабушка выпивала дома вместе с ними на глазах у внука. Часто между родственниками происходили стычки по поводу этих попоек, и, как признается Николай, дело порой даже доходило до рукопашной.

   О тоже иногда пытался проведывать мать. Но она, властная по натуре женщина, дала сыну понять, что ему не следует вмешиваться в ее личную жизнь. Она вычеркнула его из жизни, интересы которой все чаще сводились к одному: где найти спиртное. Закономерная деградация личности, которая грозит всем алкоголезависимым больным, не обошла стороной и ее. Встречи матери с сыном случались все реже, пока не прекратились совсем.

   Мть уже не интересовалась, как живет ее сын с бабушкой, как он учится, юноша практически был брошен на произвол судьбы. Он рано начал зарабатывать самостоятельно, потому что на одну бабушкину пенсию им вдвоем было не прожить. Кроме того, Николай на всю жизнь сохранил стойкое отвращение к алкоголю. Вот, по его словам, единственные положительные моменты, которые он вынес из своего невеселого периода взросления.

   Сн тоже вычеркнул мать из своей жизни, которая постепенно наладилась. Он женился, и сейчас в его семье растут две девочки трех и четырех с половиной лет.

   Неожиданное известие

   51-летняя женщина уже пила где угодно и что угодно. Попала она сначала в неврологическое отделение горбольницы № 3, а затем в реанимацию наркологии как раз по причине того, что отравилась каким-то суррогатом. То, что мать в больнице, сыну сообщили ее соседи, которые, как говорит Николай, разыскали его каким-то чудом. Сообщение свалилось как снег на голову: разве он когда-нибудь мог предположить, что мать, которая давно стала ему чужой, будет нуждаться в его помощи, в его деньгах. Он предпочел бы забыть о ее существовании. Но сожитель и его ближайшие родственники живо открестились от появившейся проблемы: «наше дело — сторона».

   17 марта Веру Андреевну выписали из горбольницы № 3 и отправили в отделение неотложной наркологической помощи. Но медики первоначально отказались принимать больную и вызвали сына. Они предложили взять мать домой на индивидуальный уход с тем, чтобы вновь положить ее в стационар в период приезда медико-социальной экспертной комиссии, провести соответствующее обследование и оформить инвалидность. Врачи утверждали, что в отделении в период притока тяжелых больных медперсоналу будет просто некогда ухаживать за Верой Андреевной.

   Дни кошмара

   Нколай в пятницу забрал лежачую мать и привез ее в двухкомнатную квартиру жены, где, собственно, они всей семьей и проживали, поскольку у него даже не было ключей от прежней квартиры, в которой они когда-то жили с матерью и бабушкой. У него была мысль переселить Веру Андреевну в эту опустевшую после смерти бабушки квартиру, но когда он туда попал, то понял, что это пока невозможно: в квартиру периодически наведывались мама с сожителем, после чего она превратилась в грязный хлев, и ее надо было долго приводить в порядок.

   Мтери выделили одну из комнат. Эти выходные дни стали для молодой семьи, по словам Николая, настоящим кошмаром. Больная женщина ходила под себя, требовала непрерывного внимания, находилась в сумеречном состоянии сознания (супругам уже было не до маленьких детей, которые после этого заболели), а ночью у нее начинались галлюцинации, и она страшно кричала.

   Коме того, рассказал он, ему не удалось получить никаких рекомендаций относительно ее лечения. Он увез мать домой, а затем обратился в поликлинику, где ему сказали: почему же вы ее не показали нам, без больной мы не можем назначить никаких медикаментов.

   Чо-то надо было срочно предпринять, и в понедельник Николай вновь обратился в наркологическое отделение. К ним домой на консультацию приехал врач. Он согласился с доводами сына о том, что больной все-таки надо пока находиться под контролем врачей. Теперь уже медики под давлением аргументов Николая пошли ему навстречу и согласились принять Веру Андреевну в стационар.

   Попал из виду

   П словам заведующей отделением неотложной наркологической помощи Любови Соболевой, самый большой срок, в течение которого больным в отделении оказывается помощь, ограничивается в среднем 10-12 днями. Но не экстренная больная Вера Андреевна лежит здесь уже более месяца. Она не встает, потому что кто-то должен находиться рядом и помогать ей ходить. У медиков на это просто нет времени. Она до сих пор лежит в реанимации, поскольку очень ослабла, и ей неоднократно становилось плохо. Сегодня ей нужны индивидуальный уход и полноценное питание.

   Кк рассказывает Любовь Соболева, первые одиннадцать дней сын появлялся в больнице, приносил выписываемые матери медикаменты, продукты, ее посещала и сноха. Но уже 28 марта, судя по записи в карточке больной, Николай наотрез отказался ее посещать. Не принес памперсы, которые просили купить медики. Не звонил, не интересовался, по словам медиков, состоянием матери. И теперь в отделении не знают, когда же он заберет ее домой.

   — Я уже не раз звонила Николаю домой, на работу, но потом он, видимо, стал меня узнавать и перестал разговаривать, отключил сотовый, — рассказывает Любовь Александровна. — Обратилась к руководству учебного заведения, где он работает, с просьбой повлиять на него — результатов никаких. Теперь вот надеюсь на «Миасский рабочий» — может быть, публикация что-то сдвинет с места.

   Явсе понимаю: у матери с сыном плохие отношения, она долго пила. Но это уже неизлечимая болезнь, и к таким людям и надо относиться как к больным, с определенной поправкой и пониманием. И она все-таки его родная мать. А он у нее единственный сын, которого она до семнадцати лет воспитывала. В 17 лет он уже был не малыш, паспорт имел, на Западе в это время детей отпускают из семьи в самостоятельную жизнь. Кто же, как не он, должен ей помочь? Мы провели соответствующее лечение, а теперь почему мы должны держать эту женщину просто так? И в то же время на улицу мы ее не выпишем…

   У меня нет ни денег, ни сил

   Кгда я в разговоре с Николаем пытаюсь понять, испытывает ли он хоть какую-то жалость к матери, то понимаю, что, скорее всего, нет. Он переживает прежде всего за то, что ему придется ломать устоявшуюся жизнь, выходить из зоны определенной стабильности и комфорта. Разговоры о сыновьем долге, кресте земном здесь бессмысленны. «Я — прагматик, и привык все просчитывать. Я понимаю, что надо что-то делать. Но что? В свою семью я ее уже однозначно не приму, хватит тех кошмарных дней. А если она когда-нибудь умрет на глазах у моих маленьких детей?

   Педположим, отвезу я ее на бывшую квартиру, которую я, кстати говоря, со своим знакомым привел в божеский вид. Найму человека, который будет за ней ухаживать, приходить днем — это уже две-три тысячи. А ночью она будет кричать, и соседи начнут регулярно вызывать милицию. Ее снова будут увозить в наркологию, а оттуда ее опять придется забирать мне. Замкнутый круг какой-то. Нанимать на круглосуточный уход? А вы представляете, сколько это будет стоить? Я получаю всего четыре с половиной тысячи рублей на руки, дети часто болеют, и жена постоянно с ними сидит. У меня просто нет ни денег, ни сил, чтобы взвалить на себя эту обузу. Всю свою жизнь теперь придется посвятить матери. Боюсь за семью и детей».

   Нколай подробно рассказывает, сколько он уже потратил денег на дорогостоящие лекарства. Кроме того, оказалось, что на бывшей квартире висит годовой коммунальный долг. Пока мать лежит в больнице, он уже проанализировал все возможные варианты: ходил в управление социальной защиты, узнавал, как можно определить ее в дом престарелых и т. д. Но выхода никакого не появилось. Николай считает свою ситуацию тупиковой.