К своему первому, увидевшему свет сборнику стихов «Последний мамонт»

   Влерий Кузнецов шел не менее двух десятков лет

   Еще в 1985 году рукопись Валерия «гуляла» по рукам и даже активно обсуждалась на заседании союза писателей в г. Челябинске — был период, когда начинающий поэт из Миасса ездил на занятия челябинского «Светунца». Но внутренний голос подсказывал ему, что рано. Хотя именитые поэты в лице Николая Годины и руководителя «Светунца» Геннадия Суздалева настаивали на издательстве его стихов.

   Н они так и не увидели свет на страницах сборника, только лишь в периодической печати. Кстати говоря, свое первое стихотворение Валерий Кузнецов опубликовал на страницах нашей газеты. А в «Последний мамонт» вошло много совершенно новых стихотворений.

   Тлежурналиста Валерия Кузнецова особо представлять не надо: его профессиональные, точно попадающие в цель сюжеты знакомы миасцам по выпускам телекомпании «Миасс-ТВ». Сотрудничал с газетами «Московский комсомолец» и «Совершенно секретно». Тем не менее он не считает себя только журналистом, — скорее литератором, работающим в журналистике.

   Гманитарий по складу характера, Валера и учился на филологическом факультете Уральского госуниверситета. Дочь Маша и сын Кирилл под влиянием папы тоже пошли на филологический. В одном из своих стихотворений, которое можно прочитать в вышедшем сборнике, Валерий Кузнецов так и обозначил свое призвание: «Мой дар — слова».

   ***

   Эот бес никогда не лукавил,

   Оступая сквозь морок земной,

   О искать меня слово отправил,

   Ипоследнее слово — за мной.

   Н последнему слову неймется,

   Подлевая неверный полет,

   Т укроется, то вознесется,

   Т во мрак, как звезда, упадет.

   Т обнимет меня, словно хочет

   Зать, какие ищу я врата,

   Иогонь, отверзающий очи

   Икладущий печать на уста…

   Сихи Валера начал писать с 8-го класса. Ходил в литобъединение «Ильменит». Когда понял, что уже перерос его, стал ездить на занятия в Челябинск. Эта школа «Светунца», где собирались лучшие поэты и писатели области, очень помогла ему в дальнейшем.

   Вобласти творчества он беспощаден к себе. Старается не выдавать на публику каких-то скороспелых вещей. Много времени занимают у Валерия чисто механистические процессы, когда он буквально изводит себя, работая над техникой стихосложения. По его словам, на одно стихотворение может уйти несколько лет, и, как правило, он постоянно обдумывает сразу десять-двенадцать произведений.

   Кк я искал тебя,

   Пицей кружа,

   Ве запечатавший слог.

   Н иногда, словно всполохи, в голову приходят образы, обрывки фраз, которые он тут же старается записать, а на досуге, не торопясь, до конца уже осмыслить.

   * * *

   Вя сила в образе, в метафоре.

   Пшу, как Пимен, от руки.

   Пшу, как клинышком по амфоре,

   Ирезы эти глубоки…

   Н вдохновение ломается,

   Ислово долго не живет.

   Псть откровенье да останется,

   Псть настроенье не умрет.

   А прахом по миру раскатится,

   Ии врастет корнями в лед —

   Влюбую блажь переиначится,

   ИПирамидой прорастет.

   Пмогает ему или мешает в стихотворном творчестве работа на телевидении, тоже ведь требующая большой самоотдачи? По утверждению Валерия, представление о человеке, философское осмысление жизни лежит немножко в другой плоскости. Иногда творчество и работа пересекаются, но чаще идут параллельно. Как ни странно, обдумать то или иное произведение ему помогает спорт (а Валерий Кузнецов с детства им увлекается), особенно многокилометровые пробежки, когда находишься словно в отключенном состоянии и можно спокойно о многом подумать.

   Вопубликованном сборнике заметно, что его автор всерьез увлечен историей. К каким только историческим сюжетам Валерий в своих стихах не обращается — библейским, древнерусским, античным. Много философии:

   П-латыни плащ мой будет пеплос,

   Тйны жизни стоит убояться,

   Хчется постичь великий эпос

   Идо обобщения подняться….

   Иромантических стихов: цикл «Рыцарский романс», любовная лирика. Кстати, это отметил и Николай Година, который невольно высказал миасскому поэту: «Я не думал, что в тебе столько романтики».

   Всборнике есть очень простые по сюжету, но в то же время пронзительно щемящие стихи, связанные с воспоминаниями детства. Вряд ли они оставят читателя равнодушным:

   ***

   Вчужие окна стыдно заглянуть,

   Н этот дом готов я видеть часто,

   Хтя не двор и даже не участок

   Кнему мою притягивает суть.

   Вгляну в окно, как в чистый водоем,

   Стоскою неосознанной и резкой, —

   А вдруг за краем чистой занавески

   Уижу деда с бабушкой вдвоем.

   Чста изба.

   Вней мебель — на смех курам,

   Илампа не закрыта абажуром.

   Ктенок черный, шустрый, как вьюнок,

   Тнцует возле бабушкиных ног.

   Дд не ворчит.

   О жизнью был доволен.

   Ипотому ни разу не был болен.

   Нясный шум исходит со двора —

   Тм снова дров напилена гора.

   Ямного разъезжаю по стране,

   Н этот дом остался в стороне.

   Походят люди — тысячи людей.

   П переулку памяти моей.

   Дм невелик. Не терем и не сказка.

   Ипродан был давно не за пятак.

   Пкрыты ставни розовою краской,

   А дед и бабка красили не так.

   Анализировать сборник стихов — это всегда дело неблагодарное, поскольку у каждого свое представление о том, какими должны быть хорошие стихи. Очевидно одно — каждое вошедшее в него стихотворение найдет своего вдумчивого читателя и вызовет живой отклик. Поэтому лучше просто взять книгу в руки и внимательно прочитать — она того заслуживает.

   Сорником «Последний мамонт» уже заинтересовались любители поэзии. Валерия Кузнецова приглашали с выступлением в поэтический клуб машгородка, в Миасский педколледж. На Севере кто-то из бардов написал музыку на его стихотворение «Мандрагора», супруги Оленичевы пробуют сочинить песню на еще одно его стихо-творение — «Айвенго».

   А Валера выдал мне творческий секрет: сейчас он пишет повесть «Коломеран» в жанре фэнтэзи, а также рассказы. Возможно, когда-нибудь осилит и роман. Кроме того, в первом сборнике он опубликовал далеко не все свои стихи. Значит, на очереди еще один сборник. В общем, творческих планов у него громадье. Пусть все они непременно сбудутся, а наш город, достаточно богатый на литературных и поэтических авторов, прославится еще одним именем.

   * * *

   Последний мамонт

   Кгда меня бульдозеры отрыли,

   Сомать, конечно, кто-нибудь, да мог

   Оромные, невидимые крылья,

   Чо в миг ухода мне доверил Бог.

   Яуходил.

   Визу вопило свинство.

   Н мамонт я!

   Иверх всегда брала

   Соновья сила нашего единства,

   Ивновь она меня приподняла!

   Нт, не числом сильны шакалы эти.

   Н их клыки меня валили с ног,

   А мысль, что я на этом белом свете

   Нлепо так и глупо

   Оинок…