Александр Петрович Борисов стал 32-м по счету миасцем, кому присвоено очень уважаемое среди горожан звание почетного гражданина Миасса. Случилось это в канун сегодняшнего праздника — Дня города.

   Всередине 80-х годов теперь уже прошлого века, отработав 25 лет в оборонной промышленности, он дважды избирается первым секретарем Миасского горкома КПСС и, по существу, в течение пяти с лишним лет руководит городом. В 89-м его переводят в обком партии. Но партийная карьера, к которой, кстати, он никогда не стремился — просто так складывались обстоятельства, — прервалась в 1991 году. Был он тогда вторым секретарем обкома КПСС. В августе 91-го произошло событие, которое вошло в российскую историю как путч и перевернуло всю нашу жизнь.

   Александр Петрович вернулся в родной Миасс, устроился на работу в ЗАО «Трест «Уралавтострой» и вот уже почти полтора десятка лет возглавляет его имущественный комплекс, являясь одновременно председателем совета директоров предприятия. В политической жизни города и области он больше никогда не участвовал. Пришли иные времена, и на арену вышли совсем другие люди.

   — Александр Петрович, насколько неожиданным стало для вас присвоение звания почетного гражданина Миасса? Ведь вы уже давно и, по-моему, вполне сознательно ушли в тень. А у нас старые заслуги быстро забывают.

   — Откровенно говоря, я даже не думал и никогда не примерял к себе это звание. Когда узнал, что миасская диаспора в Челябинске вышла с таким предложением в городское Собрание, провел немало бессонных ночей, занимаясь самоедством. Все думал, анализировал, что мало сделал для города, что можно было куда больше сделать. Решение-то принимало городское Собрание, а у меня было такое ощущение, что это весь народ, все жители Миасса. Честно признаюсь, давно не испытывал такого душевного волнения. При прежних наградах ничего подобного не припомню.

   — И все же, Александр Петрович, почему вы так резко ушли из активной общественной жизни? Ни разу не пытались баллотироваться на выборах, хотя у вас был и шанс, и, говорят, были и предложения…

   — В 1992 году приказом тогдашнего губернатора Челябинской области Вадима Соловьева я был назначен главой Миасса. В то время я уже работал в тресте «Уралавтострой» и находился в Москве в командировке. Он позвонил мне по телефону и сообщил, что освободил от должности Григориади и назначил главой меня. Помню, я тогда выразил крайнее удивление, что он, как опытный руководитель, бывший член бюро обкома, не согласовал это назначение ни со мной, ни с миасским Советом депутатов. И в категорической форме отказался. В августе 91-го я поддержал ГКЧП, за что трижды подвергался допросам в прокуратуре. Уже тогда я решил, что с этой властью работать не буду. И добровольное вхождение в нее было бы для меня сделкой с совестью, нарушением всяких личных принципов. От этих принципов я ни разу не отступил. А главой Миасса Соловьев тогда назначил Вертипрахова.

   — Вы никогда не пожалели об этом?

   — Ни разу!

   — Многие миасцы, ушедшие в Челябинск на повышение, так там и осели. Только среди почетных граждан Миасса таких четверо. Вы вернулись в родной город. Почему?

   — Да, вы правы. Наш город отдал областному центру немало талантливых специалистов и руководителей. Миасская диаспора насчитывает здесь сегодня более тридцати человек. Я прожил в Челябинске два с половиной года и все это время разрывался между двумя городами. Семья осталась в Миассе, и от квартиры в Челябинске я отказался. Жил в гостинице и хоть раз в неделю обязательно приезжал домой. Где-то интуитивно я чувствовал, что продолжения на партийном поприще не будет. И словно ждал, когда смогу вернуться в родной город. В Миассе для меня все до боли близкое, свое. Здесь я родился на улице Ремесленной, здесь вырос, здесь во многое вложена душа. И сказать, что я люблю этот город, — ничего не сказать. Семья же с великой радостью восприняла мое возвращение.

   — Расскажите о своей семье.

   — Жена Эвелина Александровна — очень хороший инженер-конструктор, всю жизнь простояла за кульманом в ГРЦ. Дочь Елена тоже инженер, окончила ЧПИ, но в связи с переменами в нашей жизни получила второе высшее образование и сейчас работает в Чел-индбанке. Ее муж — Сергей Бубнов — директор ЖКХ «Северное». Внуки Роман и Евгения — студенты ЮУрГУ. У меня к ним огромная привязанность. Даже представить себя без них не могу. Так что Челябинск город хороший. Но это — не мое…

   — Есть что-то, что вы категорически не приемлете в сегодняшней постперестроечной жизни?

   — На уровне страны, президента я совершенно не приемлю некритическое отношение к фактической ситуации. Очень много декларируется, но не организуется выполнение продекларированного. Не приемлю метод Путина, когда он ежедневно публично пытается обсуждать со своими министрами проблемы перед глазами телезрителей. Он буквально погряз в этих разговорах, которые на экране телевизора смотрятся просто дико, фальшиво. Зрителям уже давно все понятно, а они все продолжают. Лично я воспринимаю это как издевательство, не более того.

   — А какие ошибки вы можете легко простить людям?

   — Знаете, у меня никогда, оказывается, вообще не возникала необходимость кому-то что-то прощать. Наверное, судьба берегла. К тому же я до сих пор убежден: если сам относишься к людям по-человечески, то и в ответ получаешь доброе отношение.

   — Есть в вашей жизни люди, благодарность к которым вы несете через всю жизнь?

   — Таких много, например, Виктор Петрович Макеев. Сказать, что посчастливилось жить и работать рядом с таким человеком, — звучит трафаретно. Но это действительно так. Создать такой коллектив, что день и ночь будет работать с радостью и вдохновением, — это надо уметь… Бывший секретарь парткома КБМ Алексей Павлович Глазырин, Николай Васильевич Богачев, Петр Иванович Кадочников… Их всех уже нет в живых, к сожалению. Но вот вспоминаю, и на душе теплеет. О живущих не буду говорить, чтобы кого-то ненароком не обидеть. Скажу лишь, что их много. И я благодарен судьбе за это.

   — Какой период в вашей жизни был, на ваш взгляд, самым ярким, самым интересным?

   — Трудно выделить что-то одно. Считаю, что нам вообще довелось жить в интересное время. Самые яркие воспоминания связаны, как правило, с общением. Общение приносит самую большую радость. А оно продолжается. С теми же строителями. Объемы работ упали, а люди-то остались людьми. Я с трудом себе представляю уединенную жизнь на пенсии, даже при мощных увлечениях она мне кажется невозможной. Но это уже грустная тема…

   — А вы увлекающийся человек?

   — Пожалуй, да. Очень люблю природу: и на машине в лес выехать, и без нее. Люблю рыбалку, раньше увлекался охотой. Люблю коллекционировать: марки, значки. Много лет собираю репродукции картин художников, сейчас их в моей коллекции уже больше девяти тысяч. Недавно обнаружил, что люблю петь, особенно нравятся русские романсы. Не представляю также свою жизнь без движения. Не знаю, что такое диван и как на нем лежать у телевизора. Смотрю только программу «Время» и по субботам на канале «Культура» программу Леонида Серебреникова «Романтика романса». Чудная передача…

   — Александр Петрович, в заключение — несколько блиц-вопросов. Есть такое выражение: «Пусть лучше завидуют, чем сочувствуют». Вы с этим согласны?

   — Согласен.

   — Что важнее здоровья?

   — Ничего. Здоровье предопределяет все. И человек должен управлять своим здоровьем.

   — Что страшнее предательства?

   — Наверное, ничего нет. К счастью, мне приходилось это испытывать только опосредованно, когда предательство было направлено не лично на меня: Ельцин, Яковлев, Горбачев. Не могу смотреть на них, крестящихся в церкви. Это верх цинизма. У меня дед был очень набожный. Неграмотный, он самостоятельно осилил Библию, плакал над Евангелием. Маленьким он брал меня с собой в церковь. Я с почтением отношусь и к религии, и к верующим, но никогда не поверю, что человек, всю жизнь проповедовавший атеизм, в конце вдруг сможет истово молиться.

   — Вы счастливый человек?

   — Да, счастливый. Большего счастья, чем находиться среди своих, нет. А я все время среди своих.