Петра Ивановича Иванова не стало почти восемь месяцев назад, но до сих пор в это не хочется верить, до сих пор его внезапная и трагическая смерть кажется диким недоразумением. Потому что был он из казацкого рода долгожителей, и природой ему было отпущено много лет жизни. В свои неполные 79 он был невероятно моложав, строен и красив. Его энергии и жизнелюбию могли позавидовать многие.

   Птр Иванович был удивительно добрым человекам. Наверное, никто из близко знавших его людей не сможет вспомнить, чтобы он выходил из себя, повышал голос, чего-то сердито требовал, горячился. Нет, он был всегда спокоен, всегда терпелив и покладист. Поэтому его любили и уважали.

   СПетром Ивановичем мы познакомились в неправдоподобно далеком теперь 1961 году. Я только начинал работать в газете «Миасский рабочий», а он задолго до меня был бессменным нештатным фотокором. Впрочем, в газете печатались снимки многих известных в городе фотографов: В. Самоквасова, С. Крылова, С. Рябова, В. Сайбеля, А. Степанова, В. Подшивалова, Л. Перминова. Петр Иванович занимался наглядной агитацией в Доме техники автозавода.

   В1966 году он перешел работать в Конструкторское бюро машиностроения по своей раз и навсегда избранной профессии. А через два года туда, и даже сначала в тот же отдел, перешел и я. Так мы и не разлучались с ним до его выхода на пенсию. Мы неоднократно бывали с ним в длительных командировках на испытании ракет на южном (Крымском) и северном (Архангельском) полигонах. Так что дружба наша была проверена временем.

   Вйдя на пенсию, Петр Иванович не расстался с фотоаппаратом. Помимо работы нештатника городской прессы, он вел занятия в детской фотостудии и много снимал на природе. Незадолго до трагической развязки его видели «на натуре» в окрестностях озера Кисегач. Он был неугомонен, и навряд ли без него и его фотоаппарата в городе за долгие годы проходило хоть одно мероприятие.

   Птр Иванович был участником Великой Отечественной войны. Призвали его в 1942 году и сразу отправили в снайперскую школу в Челябинск. Буквально на днях я разговаривал с его бывшим однокашником Алексеем Ивановичем Степановым, который, слава Богу, жив и здоров. Он поведал, что в школе курсанты проучились с 17 декабря 1942 года по октябрь 1943-го. После чего их пути разошлись, а встретились они только несколько лет назад, хотя оба жили в Миассе.

   Венные дороги Петра Ивановича были на редкость извилисты. Воевал он на разных фронтах, потому что после госпиталей начальству было виднее, кого и куда направить. Был снайпером, разведчиком, артиллеристом, по Европе передвигался на гусеничном ходу самоходной артиллерийской установки (САУ).

   Птр Иванович поведал мне немало интересного из своей фронтовой биографии.

   …Освободили Западную Украину. Быстрому продвижению войск вперед мешали украинские националисты. Днем они отсиживались в лесных схоронах, а по ночам нападали на наши воинские подразделения и гарнизоны. На борьбу с ними были брошены целые полки. В одном из них воевал Петр Иванович.

   Онажды удалось разорить большое «осиное гнездо». Из схорона извлекли целое воинство. Среди бандеровцев оказался итальянский солдат. Он не скрывал радости, пожимал освободителям руки, лез обниматься. А когда пленных везли на грузовиках из леса, всю дорогу распевал неаполитанские песни. Солдатам был приятен этот экспансивный южанин.

   Пенными занимался СМЕРШ («смерть шпионам» — так расшифровывалось название этой грозной организации). Конвою довелось еще раз увидеть неаполитанца, когда того выводили с допроса. Лицо его было разбито в кровь, и из этого месива смотрели на них непонимающие глаза. Их Петр Иванович запомнил на всю жизнь.

   …Наши войска вошли в Польшу. Батальон занял позиции в леске. Впереди виднелось большое село. Четыре разведчика отправились туда, чтобы прояснить обстановку, в том числе и Петр Иванович. Разведчиков заметили и встретили автоматной очередью. Наши увидели, как человек в конфедератке (польская фуражка с четырехугольной тульей) перебежал от дома к дому, и рассредоточились: надо было создать видимость, что их много. А потом стали с разных сторон подавать грозные команды. На предложение сдаться поляки стали выходить на дорогу и складывать оружие, а потом построились. Было их человек тридцать. И тут из укрытий вышли четыре наших разведчика. Старший, большой любитель трофеев, снял с пленных часы, кольца, собрал другие ценные личные вещи, и поляков повели в часть.

   Инадо было случиться, что в это самое время там оказался командующий дивизией, который привез награды и лично пожелал вручить их героям. Он пришел посмотреть на пленных поляков. Это оказались польские партизаны, и их командир в конфедератке тут же доложил о мародерстве. Вещи полякам вернули. И Петру Ивановичу, и любителю чужого генерал не вручил тогда по ордену Красной Звезды. Не зачли им и удалую разведку…

   Иеще один удивительный случай. Наши заняли немецкую деревню. Разведчики облюбовали добротный дом и стали там обустраиваться. Как-то получилось, что в доме остались только Петр Иванович и его друг. Вдруг началась бешеная стрельба. Они выглянули на улицу и увидели, что по улице передвигается немецкая пехота и танки. Внезапной контратакой те снова заняли «дорф». Петя с другом забрались на чердак. А в доме обосновались немцы. Они обшарили все углы, потом проверили и чердак. К счастью, немец высунулся из люка по пояс, покрутил головой и исчез. Почти двое суток прожили наши воины с немцами под одной крышей, пока тех не прогнали.

   Зкончилась война, но еще пять лет Петр Иванович не снимал военную форму — он продолжал служить в Дрездене (на среднем снимке). Там и подружился с фотоаппаратом. Как оказалось, на всю жизнь. В Миасс вернулся только в 1950 году.