Яинвалид Великой Отечественной войны II группы, у меня нет ноги. 60 лет хожу на протезе. Время от времени мне нужно менять изношенный на новый, что я делал без всяких хлопот в старые добрые времена. Теперь, с приходом монетизации, челябинский протезный завод потребовал от нас медицинского подтверждения этой необходимости, хотя на каждого инвалида там заведена карточка — я, например, протезируюсь на этом заводе уже 59 лет.

   Тавматолог-ортопед миасской поликлиники № 2 обследовал меня, подробно описал все, в чем я нуждаюсь, и выдал направление на медико-социальную экспертизу. На этом направлении, подтвержденном комиссией КЭК, указаны мои фамилия, имя, отчество, год рождения, группа инвалидности, место жительства, факт ранения на фронте. С этим документом я поехал в Челябинск на протезный завод, но оказалось, что этого мало — потребовали еще подтверждение миасской ВТЭК.

   Врнувшись в Миасс, я 19 апреля пошел на комиссию ВТЭК, захватив с собой амбулаторную карточку, медицинский полис, свидетельство госстраха и направление на медико-социальную экспертизу. Но и этого было недостаточно. С меня весьма строго потребовали справку ВТЭК — я отдал ксерокопию — и паспорт. А вот паспорта-то я с собой и не взял. На мой вопрос, зачем в этом случае паспорт, они ответили, что не знают, кто я такой, хотя в руках у комиссии была масса документов со всеми возможными моими координатами. Кроме того, я предложил им посмотреть мое удостоверение инвалида войны, но они бросили мне все мои документы, требуя паспорт. Все мои уверения были тщетны, я сказал, что только своим батогом могу доказать, что я есть я. Они страшно обиделись, сочли это высказывание личным оскорблением, но послали меня к заведующей. Та не стала разбираться и тоже заявила, что меня не знает. К заведующей зашла мой лечащий врач И. И. Сторожева, узнав, в чем дело, пошла со мной на ВТЭК и попыталась подтвердить мою личность. Слушать ее не стали, а мужчина (видимо, председатель комиссии) стал на меня попросту орать, хотя по возрасту годился мне во внуки.

   Кгда меня 17-летним парнишкой призывали в армию, я тоже проходил медицинскую комиссию. Тогда почему-то никто не спрашивал моего паспорта, да и не было его у меня в то время.

   А напоследок одна из членов комиссии крикнула мне вдогонку, что если в паспорте нет прописки, то лучше мне и не приходить.

   Сбольшим трудом (повысилось давление, страшно кружилась голова) я кое-как добрался до дома, наглотался таблеток и лег.

   Всьма прискорбно, что все это происходило в канун 60-летия Победы, несмотря на призывы президента, правительства, областных и местных властей ко всем предприятиям, службам и частным лицам оказывать внимание и поддержку участникам войны и труженикам тыла.

   Н войне нас не убили, а только искалечили, но те врачи, которые работают в миасской комиссии ВТЭК, нас добьют.

   Уменя есть прописка в паспорте, но я теперь боюсь появиться на комиссии во избежание инфаркта.

   Н стал бы я все это писать, если бы поликлиника была рядом, мне было бы не 80 лет и не ходил бы я с большим трудом на одной ноге. А такое отношение иначе как издевательством я назвать не могу.

   От редакции. К этому письму трудно что-либо добавить. Скажем только то, что если не без последствий, то без комментариев должностных лиц оно не останется.