Одна моя знакомая на днях рассказала, как каждые выходные к ней приходят двое ребят — сначала хотели хлеба, теперь все чаще просят чего-нибудь посущественнее, не отказываются и от одежды. Из разговора с ними хлебосольной хозяйке удалось выяснить, что братья эти из неблагополучной семьи: отец в тюрьме, мать пьет, бабушка тяжело болеет. Подобных примеров в нашем городе немало, и обо всех этих семьях знают в отделе опеки и попечительства городской администрации, только вот определять таких детей больше некуда — все сиротские учреждения переполнены. О сегодняшних проблемах беспризорного детства мы беседуем с начальником отдела опеки В. В. ГЛУШКОВОЙ.

   — Валентина Валерьевна, почему, на ваш взгляд, брошенных детей становится все больше?

   — Дело в том, что государство своей «гуманной» политикой расплодило тунеядцев. Смотрите сами: мы лишаем человека родительских прав, и он за это не несет никакой ответственности — даже не платит алименты. Конечно, по закону, он обязан поддерживать своего брошенного ребенка материально, но не делает этого, и удивительно, что никто не может заставить его исполнять закон. Считаю, что нужно привлекать к ответственности и тех, кто воспитал таких моральных уродов. Ведь зачастую брошенных малышей берут под опеку их бабушки и дедушки, которые не смогли воспитать собственных детей.

   — В нашем городе есть и приют, и детские дома. Но немало детей и подростков живут в канализационных люках. Почему?

   — Все они есть у нас в банке данных. Немногочисленными сотрудниками нашего отдела проводится огромная работа по выявлению безнадзорных детей и, в случае необходимости, определению их в сиротские учреждения. Однако есть особая категория ребят, которые уже не могут жить в нормальных условиях, страдая так называемым синдромом бродяжничества. Мы располагаем множеством примеров, когда устроенный в дом ребенка подросток постоянно оттуда сбегает. Не потому, что его плохо кормят или с ним плохо обращаются, а потому что улица стала его стихией. К примеру, недавно в приют определили троих братьев, но они умудрились сбежать прямо по дороге.

   Кк правило, такие дети испытывают непреодолимую зависимость от алкоголя, наркотиков, токсинов, и им необходимо физическое и психологическое лечение в специальном учреждении — в приюте или детском доме с этой проблемой не справиться.

   Эих ребят достаточно много в нашем городе, поэтому нужен реабилитационный центр закрытого типа. В Челябинской области подобных учреждений нет.

   — Сейчас много говорят о введении на законодательном уровне наказания по фактам жестокого обращения с детьми...

   — Вопрос в том, что считать жестокостью. И где та грань между методами воспитания и жестоким обращением? Да, жестоко бить ребенка, но так же жестоко отказаться от него в роддоме или оставить голодным на несколько суток. Нормальному человеку трудно поверить, что есть «мамы», которые кормят младенцев водичкой с несколькими граммами манной крупы или неделями гуляют, оставляя детей без еды в закрытой квартире. В одном из подобных случаев девочка подожгла половичок, чтобы привлечь внимание соседей и вырваться из голодного плена. И таких горьких историй, к сожалению, немало.

   Сйчас, например, идет следствие по факту жестокого обращения с детьми. Но вот доказать этот факт, оказывается, не так-то просто. По имеющимся сведениям, молодая женщина, ведущая аморальный образ жизни, чуть не задушила свою малолетнюю дочь, но доказать это не смогли. Сейчас та же «мама» снова фигурирует в другом деле — по факту заражения другой своей 2-летней дочери венерическим заболеванием. Следствию предстоит выяснить, каким образом это произошло.

   — Какова статистика за нынешний год?

   — За 11 месяцев 2004 года в Дом ребенка было определено 48 детей, от 42-х из них отказались в родильном доме.

   34 ребенка были усыновлены, из них 24 — иностранными гражданами (в США, Испанию, Италию) и 7 — миасцами.

   — Почему международных усыновителей значительно больше?

   — Причин тому много, но главные, на мой взгляд, — внутреннее состояние и финансовое положение. Огромные очереди на усыновление остались в советском прошлом; сейчас же россияне усыновлять просто боятся, а если и берут ребенка, то в возрасте до 6 месяцев, стремясь сохранить тайну усыновления. У иностранцев же такого комплекса нет — они охотно усыновляют детей до 5 лет, нередко и старше, и, бывает, с серьезными заболеваниями. Они дают нашим мальчишкам и девчонкам новые имена, свои фамилии, но никогда не скрывают правду об их корнях, рассказывая о России и маленьком городе в Золотой долине. А еще воспитывают в благодарности к биологической матери за то, что она дала жизнь, и, конечно, к самим себе — за все остальное.

   — О международном усыновлении много спорят. А что вы думаете по этому поводу?

   — Я просто приведу один пример. Несколько дней назад чета из Испании вернулась на родину с миасским 2-летним мальчиком. Максим, как и его старшие сестра и брат, были изъяты из родной семьи ввиду угрозы их жизни и здоровью. Мать лишили родительских прав (об этой семье я говорила, рассказывая случай с половичком). Старших усыновили испанцы, а Максим стал Мигелем несколько дней назад. Его нынешний папа — адвокат, мама — психолог, годовой бюджет семьи составляет 180 тысяч евро. А прежде чем усыновить ребенка, они создали все условия для его счастливого детства.

   Яне раз наблюдала реакцию иностранных усыновителей на решение суда. Услышав положительный ответ, к которому они шли не один год (проверки всех необходимых документов иногда затягиваются до 5 лет), они нередко встают на колени и плачут от счастья. А вот пример из нашей действительности. Несколько дней назад в наш отдел обратилась женщина, с момента рождения и в течение двух лет воспитывающая внука. Узнав, что за усыновление не полагается никаких выплат, она воскликнула: «Тогда забирайте его в детдом!»…

   — Валентина Валерьевна, так где же выход?

   — Прежде всего, нужно работать с семьей. Любовь к детям, секреты воспитания передаются из поколения в поколение — от мамы к дочери, от отца к сыну. Только так мы в перспективе сможем поправить положение. Если же говорить о первостепенных мерах, касающихся сегодняшних социальных сирот, то, уверена, что открывать новые детские дома бессмысленно — через несколько лет и они окажутся переполненными. Нужно продолжать работу по усыновлению, организации приемных семей, внедрению патроната. И помнить, что никакой, даже самый домашний детский дом не заменит семью.