Жадная?

   Уе забрезжил рассвет, а Анна Николаевна так и не уснула. Червячок обиды и жалости к себе болезненно шевелился в душе. Въедливый внутренний голос монотонно досаждал:

   «Жадной стала, бабулечка. Цветочков для единственной внучки жалко». «Да, наверно, жадная», — вслух соглашалась старушка. И в который раз оправдывалась: «По весне никто не помог земельку копать да посадки делать. Вон у соседей, — как нагрянули, так за день всю землю перевернули, а я все одна да одна. Грехи мои тяжкие...»

   Всвои семьдесят пять она никогда не сидела на лавочке, не судачила. С ранней весны пропадала на участке. Цветы она боготворила. Для них отвела лучшую землю. Заботливо ухаживала за питомцами, и они отвечали нежным благоуханием и ярким разноцветьем. По утрам ласково здоровалась с ними, а вечером, уходя, желала спокойной ночи. Доверительно сообщала о недугах и переживаниях. А цветы, словно понимая ее, грустно качали роскошными соцветиями.

   Вера на участке появилась внучка. «Приехала полакомиться ягодами», — ответила девчушка на вопросительный взгляд бабушки, торопливо направляясь к ягодным грядкам. Крупные, сочные клубничины одна за другой исчезали во рту. Вдоволь наевшись, заторопилась домой: «Мама скоро придет с работы. Хочу ей приятное сделать. Она безумно любит цветы». Мгновенно подлетела к клумбе и стала рвать. «Куда столько?» — поинтересовалась старушка. «Бабуль, в каждую комнату надо, и на кухню тоже», — тараторила девочка.

   Тскливая горечь, как каленое железо, прожгла сердце. Анна Николаевна медленно опустилась на скамейку, прижимая к груди натруженную руку. Клумба сиротливо глядела неровными тычками. А внучка помахала букетом и скрылась за соседней дачей...