Звязалась отчаянная перестрелка. Молодой новобранец, желая показать свою храбрость, буквально лез на рожон. «Впереди мелькнула фигура немца, который пытался спрятаться в хате, — вспоминает ветеран. — Я кинулся за ним. В тот момент даже не думал о том, что стоило ему обернуться, полоснуть очередью из автомата — и все: не было бы больше Гены Ускова. Добежал за ним до двери дома и… растерялся. В хату ломиться — пристрелит. И жалко фашиста упускать. Бежавший за мной командир взвода бросил внутрь гранату. Ворвались в хату. Раненый немец прятался за дверью. Следом за нами в дом вбежала наша санитарка; она выволокла во двор еле дышащего фрица и пристрелила его».

   Рдовой эпизод военного времени. Жестокость, породившая ответную жестокость. До конца войны Геннадию Степановичу придется столкнуться с ней не один раз. Своими глазами видел он, как зверски расправились фашисты с сержантом из дивизионной разведки, попавшим к ним в плен: вырезав на лбу звезду, ему отрубили голову и насадили ее на жердь ограды. Какие муки принял этот парень, будучи еще живым, можно лишь догадываться. Может, и та молодая санитарка, безжалостно добившая раненого врага, тоже потеряла отца, мужа, любимого…

   Сажение за реку Одер стало самой кровопролитной битвой, в которой пришлось участвовать Г. С. Ускову. Слабый лед ломался, не выдерживая веса тела, самолеты бомбили переправу. Часть, в которой воевал Геннадий Степанович, захватила широкий плацдарм на вражеском берегу реки. Немцы решили пойти в психическую атаку. Придумали «карусель» — создали видимость танкового наступления. «Шум, рокот моторов, взрывы за спиной. И страшная мысль в голове: обошли, — рассказывает Геннадий Степанович. — Уже потом, когда по немцам жахнула советская артиллерия, выяснилось: никакого танкового прорыва не было, а сзади, на реке, рвались бочки с взрывчаткой — на выдумки фашисты были горазды».

   Внебольшой квартире Усковых на книжной полке стоят тома с воспоминаниями маршала Г. К. Жукова. Геннадий Степанович нередко перечитывает их и… критикует автора. Он считает, что в воспоминаниях много победных реляций и мало правды о самой войне. На самом же деле все было не так просто, как в книгах: пошли храбро в наступление, разбили… Не все бойцы советской армии были храбрецами, и не все немцы — трусами, иначе воевать было бы не с кем. Было страшно — и тем, и другим. Рассказчик вспоминает, как в одном из боев командиры взводов пытались поднять солдат в атаку — местность хорошо простреливалась, и никто не хотел быть убитым. Даже земля насквозь пропахла порохом. Так и пролежали бойцы под огнем врага до ночи. У многих из них после этих страшных часов, проведенных на «поле смерти», началась нервная трясучка. Ее ничем не могли остановить. Тогда командир роты распорядился выдать спирт. Но и он не помог: солдаты пили спирт как воду, не чувствуя опьянения.

   Ее один интересный эпизод рассказал мне мой собеседник. Конец войны. Рейхстаг. Охранять это здание снарядили взвод разведки, в котором служил Г. С. Усков. А охранять было что: в подвалах рейхстага обнаружили целые склады часов, монет, советских денег. Разведчики начали осматривать помещения. Не все сейфы были закрыты. Из одного выпали монеты. Солдаты сначала не поняли, что это за монеты, и аккуратно замели их веничком в угол. На горку «мусора» наткнулся старшина: «Братва, да это же чистое золото!» Потом многие щеголяли в трофейных часах, а в потайных карманах хранили трофейные монеты.

   Н родину, в Миасс, Геннадий Степанович вернулся лишь в 1950 году. Работал на автозаводе, а когда стали возводить корпуса на Лепешковой, перешел на машзавод. Здесь, в Миассе, женился. Получил квартиру, в которой и сейчас живет с супругой. Интересуется политикой, ругает Ельцина, не верит Путину и радуется тому, что ветеранская пенсия позволяет жить относительно безбедно. Старые раны дают о себе знать, да и других болезней накопилось немало. Поэтому, уходя из гостеприимной квартиры Усковых, я пожелала им самого главного — здоровья.