Напилочный... наша боль и наша гордость. Старый завод год из года накапливал проблемы по всему фронту хозяйствования, безбожно отставая в своем развитии по станочному парку, технологии производства, погрузо-разгрузочным операциям, размещался в зданиях дореволюционной постройки, не имел добротной котельной, очистных сооружений, а вредные смеси сбрасывал в реку Миасс потоками. Грохот молотов в кузнице, сырость и тяжкие физические усилия на шлифовке, дым, копоть, открытое пламя в закалочном цехе, ядовитые испарения в травильном отделении. Люди терпели, трудились и в этих условиях добросовестно, были и стахановцы и ударники.

   Масский, Серпуховский и Ворошиловградский напилочные заводы кое-как обеспечивали советские предприятия неплохими напильниками а с остальным просто все смирились. Министерство станкостроительной и инструментальной промышленности СССР неавторитетное, а плетью обуха не перешибешь. Так думали многие в руководящих сферах, но только не Маринкин, тщательно ознакомившийся с заводом. Правда, еще до него появились первые установки ТВЧ, но как много было надо и как мало было сделано.

   Мринкин Александр Петрович был назначен директором МНЗ в 1954 году и занимал свой пост до 1962 года. Энергичный, напористый, пробивной он сразу же добился того, что до него не удавалось никому — средств на финансирование капитального строительства: на завод пришли серьезные строители из треста «Уралавтострой» на сооружение вставки между двумя цехами, заложили котельную и первые в истории завода очистные сооружения.

   Вцехах монтировалось современное оборудование: установки ТВЧ, появились первые прокатные станы.

   Александр Петрович смело и дерзко за одно лето сменил сгнившие деревянные перекрытия основных цехов, сохранившихся еще с прошлого века. Построил теплицу, базу отдыха на озере Еланчик. К нам, в ГК КПСС, он забегал очень часто, оживленный, жизнерадостный, переполненный идеями и впечатлениями дня, чтобы поделиться своими мыслями, решениями, достижениями, ближайшими задумками. Естественно, и мы постоянно навещали завод, радуясь всему новому.

   Пи нем передовым работницам раз в неделю в цехах вручали букеты цветов.

   Пи нем была заложена новая технология производства напильников не способом насечки, а способом нарезки.

   Масские напильники славились в стране как наиболее качественные, не уступая немцам и разным прочим шведам, а, главное, англичанам, нашим сильным конкурентам.

   Нкогда не унывающий, улыбчивый, доступный для людей, но решительный и жесткий, когда этого требовали обстоятельства.

   Нпилочники были довольны. Директор хоть и со стороны, но им пришелся по душе.

   Ко знает этот коллектив, тот поймет всю основательность этого признания.

   Н самым потрясающим открытием для всех стало его горячее стремление превратить десятилетиями неблагоустроенную заводскую территорию в сад, в огромный цветник, где преобладали гвоздики и маки, не оставив без мавританского ковра ни одного самого заброшенного уголка. Какой это был праздник каждый день для любого труженика, шагнувшего через порог проходной в мир живой красоты и высокого настроения. Везде яркие цветы, кустарники, деревья. Все ухожено (за этим следил специалист-садовник), прополото, полито, сформировано, подстрижено...

   Иэто та же земля, через которую всю жизнь в ненастную погоду приходилось шагать по колено в грязи, и все всегда считали, что так должно быть.

   Исами напилочники, а труд их в те годы может быть только на шаг опережал демидовский, — посветлели, подобрели, заулыбались — сильнейший факт влияния рукотворной красоты на настроение людей, на их производительность.

   Икак блистательно внес его незабываемый Александр Петрович Маринкин, поставивший завод на крепкие ноги.

   Пд влиянием Александра Петровича завком организовал первую в истории города выставку цветов под открытым небом около сквера заводоуправления и вплоть до улицы Свердлова, пригласив на нее десятки энтузиастов-садоводов и огородников.

   Буквально тысячи горожан посетили это неслыханное и невиданное, неповторимое красивейшее зрелище, откровенно любуясь миасскими цветами от скромных пролетарских гвоздик до угольно-черного гладиолуса по имени «Поль Робсон».

   Солько было всего и всякого, а вот это запомнилось.

   Всвоем поведении он ни на кого не походил, он оставался самим собой. Бескорыстие его было неподдельным. Это была его нравственная норма.

   О с первых же своих шагов на напилочном заводе удивил своими поступками даже видавших виды мужиков.

   Техкомнатную квартиру, которую предоставил ему завод в благоустроенном доме, он распорядился передать семьям молодых специалистов, продолжительное время безнадежно ожидавших своей очереди на жилье, а сам с больной женой и двумя детьми поселился в двухкомнатной квартире старинного управленческого особняка без удобств.

   Дректорский «ГАЗик» у него мог попросить любой заводской работник и получал его немедленно в свое распоряжение.

   Птливый глаз мог заметить, что директор завода годами ходит в одном и том же костюме, тщательно отутюженном, аккуратно заштопанном — вся семья жила только на его скромное в те времена директорское жалованье. Таким был Маринкин.

   Тк сложилась судьба, вынудившая его в начале 60-х годов покинуть завод и выехать из города. Сдал он завод обновленным, технически переоснащенным, на подъеме. Много было директоров после него, но старики крепко помнят Маринкина. А человеческая память разве не высшая награда творцу?