Япомню день похорон Ленина: за моим отцом пришли люди в кожанках, с кобурой: «Михаил Фомич, поедете с нами». Мать перепугалась — время было непростое. Отец был единственным художником в городе, которому доверяли писать портреты членов партии и правительства, и тогда его увезли оформлять траурные плакаты.

   Н в 1939 году отца все-таки забрали навсегда. Он погиб в лагерях. Именно поэтому на фронт я попал не сразу — видимо, не решались доверить оружие сыну «врага народа». А в 1942 году уже не стали спрашивать, кто отец — не до того было.

   Як тому времени имел среднее образование, поэтому сразу попал в артиллерию, в учебные лагеря под Уфой. Оттуда каждый день уходили эшелоны на фронт: провожать нас приехала Клавдия Шульженко, до сих пор помню ее «Синий платочек».

   Тетий Украинский фронт располагался у Северного Донца. На правом берегу — мы, на левом — немцы, потрепанные после Сталинграда (мы наблюдали за ними в бинокли и прицелы). В то время наша дивизия тоже чувствовала недостаток вооружения: даже новому командиру батареи дали винтовку — не нашли пистолета или автомата.

   Н за лето все изменилось. Нас быстро перебросили в Степной фронт, образованный в ходе подготовки к Курскому сражению. Я в то время был старшим сержантом, командиром боевого расчета пушки-сорокапятки в рядах шестой Орловской Краснознаменной дивизии. У немцев к лету 43-го года появились новые танки — «Тигры» и «Пантеры», в наших войсках распространялись листовки с инструкциями, как с ними бороться. Снаряд сорок пятого калибра — как слону дробина при их броне, нужно было попадать по гусеницам и смотровым щелям.

   М держали линию обороны недалеко от передовой. Вырыли окопы, траншеи, пробыли до конца августа. Каждую ночь дежурили, вели огонь. Зарево и грохот продолжались до утра, видно было, что сражения идут на десятках километров. А утром над нами пролетали наши штурмовики Ил-2, шли звеньями в атаку. Часа через два возвращались обратно, шли низко, по одному, многие с рваными «ранами» на крыльях, видно было — еле дотягивают до аэродрома.

   Уловия у нас тогда были трудные: степь, жара, вода только привозная. Рядом с нашим окопом проходила дорога, а местность вокруг открытая, машины с боеприпасами пыль поднимают до небес. Чтобы их не обстреливала немецкая артиллерия, дорогу огородили забором и поливали каждый день привозной водой из специальных машин — как это ни было сложно, но дорога ни на день не прекращала функционировать. У нас, бойцов, была одна мысль — дать достойный отпор врагу. Это настроение, этот энтузиазм — одно из самых ярких моих воспоминаний тех лет.

   Псле 23 августа мы продвигались с боями в сторону Днепра, практически не останавливались ни на сутки, освобождали наши города один за другим.