В день выборов 7 декабря моя дочь Алевтина Артемьевна Богдановская ходила голосовать на избирательный участок № 181 (ул. 8 Июля, 45а), и там зарегистрировали мой открепительный документ. Проживаю я вместе с дочерью по адресу: улица Лихачева, дом № 41, квартира 32. Но пойти на избирательный участок с дочерью не могла, так как я неходячая, с большим трудом, держась за стенки, передвигаюсь по квартире. Поэтому я просила, чтобы комиссия организовала выезд на дом, где я смогла бы проголосовать.

   Суважением, Мария Васильевна УШАКОВА.

   Ткое вот горькое письмо. И что еще печальнее — оно не единственное в редакционной почте. На следующее утро после выборов телефоны редакции долго не умолкали от возмущенных звонков избирателей.

   Риса Ивановна Плохотниченко с бульвара Карпова сообщила нам, что ее дома № 12 вообще не оказалось в списке избирателей (так же, как и дома № 4 с этого же бульвара), соответственно, не принесли им и никаких приглашений с просьбой принять участие в выборах. С того же участка № 181 (о котором идет речь в письме) Раису Ивановну вместе с мужем отправили на участок № 180 — на улицу Академика Павлова, 32. Однако выяснилось, что участок № 180 находится совсем по другому адресу — Лихачева, 25. В итоге муж не выдержал «избирательных скитаний», оскорбленно плюнул на гражданский долг и пошел домой. А Раиса Ивановна добилась-таки, чтобы ее включили в дополнительный список.

   Мого жалоб поступило от горожан, которые в день выборов находились на стационарном лечении в больницах. Накануне выборов многие больные просили своих родных принести им не лекарства и не продукты, а паспорта, чтобы они смогли проголосовать, не выходя из стен лечебного заведения. Ветеран войны, инвалид Николай Игнатьевич Васильченко в день выборов находился на лечении в отделении ветеранов в горбольнице № 3 поселка Строителей.

   — Я частый пациент этой больницы, — рассказал нам Николай Игнатьевич, — в последние годы дважды во время выборов голосовал прямо здесь, на больничной койке. Один раз в больнице был открыт пункт для голосования. В другой раз к нам приехали с урной. Никогда не забывали, что и здесь граждане хотят поучаствовать в выборах.

   Ив этот раз все больные отделения ветеранов — а это два десятка человек, — держа наготове паспорта, терпеливо ждали целый день. А когда, не выдержав, к концу дня дозвонились до избирательного участка, им сказали, что у них нет открепительных талонов и вообще уже поздно ехать куда-то с избирательными урнами.

   — Кто же предполагал, что 7 декабря мы окажемся в больнице, — сетует Александра Николаевна Мотовилова, пациентка этого же отделения, — но мы ведь никуда не уехали, остались у себя в городе, можно было как-то разобраться с нашим откреплением-закреплением.

   Н дождались человека с избирательной урной и во многих других домах, где по разным причинам избиратели не могли лично прийти на участок. Обманутое ожидание вылилось в естественное гражданское возмущение, а главное — породило недоверие: «Может быть, этими забытыми голосами кто-то воспользовался и опустил бюллетени от нашего имени в урны?» Люди у нас традиционно не верят политикам и политтехнологам и всякое нарушение своих избирательных прав истолковывают по-своему: значит, это кому-то надо.

   — Может, мы и не стали бы так возмущаться, — сказал на прощание Н. И. Васильченко, но ведь совсем скоро выборы Президента России. И если мы промолчим, то наши или чьи-то еще избирательные права снова будут нарушены. Из ошибок надо извлекать уроки.