Сгодняшний выпуск страницы литературного объединения «Ильменит» вполне подходит под определение «исторический», потому что представить себе юбилейный номер «Миасского рабочего» без «Ильменита» почти невозможно. Долгие десятилетия это творческое объединение, возникшее под крылом «МР», пестовало и воспитывало молодые литературные дарования нашего города. И что может показаться кому-то удивительным — «Ильменит» не погиб и в наше время беспросветных реалистов и прагматиков. Он продолжает свою поэтическую жизнь. А на сегодняшней странице, которую открывает смеющийся профиль основателя объединения Владислава Гравишкиса, вы найдете строки давних авторов газеты, которых уже нет с нами, и тех, кто продолжает творить...

   Н снимках из архива редакции: поэт и руководитель объединения Николай Година с гостем «Ильменита» Евгением Евтушенко (1976 год) — снимок справа. На нижнем снимке «под десницей Ильича» — члены «Ильменита» 1974 года: Артем Подогов, Соломон Эпштейн, Михаил Лаптев, Галина Селиванова (Шамбадал), Раиса Морозова (Завражнова).

   Александр ГЕРАСИМОВ

   Товарищам моим

   Кзалось, нет войны, раз смолкли пушки.

   Срана встречала мир

   Тм развесенним днем!

   Н нам еще солдатская теплушка

   Была и полк родной, и добрый отчий дом.

   Вйна еще жила в подсумках, в автоматах,

   Вдыму «моршанки» и в тревожном сне.

   Жла, считай, у каждого солдата

   Дбавочною дыркой на ремне.

   А скольких судеб мы не досчитались!

   Кких ребят я сам похоронил!

   Нчами звезды нехотя срывались

   Ипадали на холмики могил...

   Кгда случайно вижу у вокзала

   О пломб отяжелевший товарняк,

   Ме думается: тоже воевал он,

   Длил с солдатом песню и табак.

   Икажется: раскрой его вагоны,

   Ипо команде, как в былые дни,

   Ппрыгают на краешек перрона

   Безусые товарищи мои.

   Артем ПОДОГОВ Заветный уголок

   Пхнет переспелой земляникой,

   Рдничок пробился возле скал,

   Лсь проходит по тропинке дикой,

   Бабочка любуется гвоздикой —

   Эо мой нетронутый Урал.

   Зленеют мирно перелески —

   Н по ним ли детство я искал?

   Кстяники красные подвески

   Зсветились в необычном блеске —

   Эой мой нетронутый Урал.

   Михаил ЛАПТЕВ

   Сегка осев и чуть качнувшись набок,

   Утавив в небо из жердей рога,

   Ханя всю зиму сенокосный запах,

   Соят в снегу до пояса стога.

   Уродника, загородясь от ветра,

   З синей гранью снежной полосы

   Беседуют о скором лете кедры,

   Дша в заиндевелые усы.

   Кк хорошо упасть в сугроб с разбега,

   Кк весело стряхнуть уснувший куст!

   Чрпни-ка горстку розового снега,

   Ппробуй-ка на ощупь и на вкус...

   М снимем шапку белую со стога,

   Рзворошим зеленую пургу.

   А на прощанье погрустим немного,

   Цеты сухие бросив на снегу.

   Тперь бы долго думать нам о бренном,

   Тперь бы грезить — каждый о своем...

   Н просто все: мы ездили за сеном

   Ивот сейчас в село его везем.

   Т звона кос и пенья птиц не слышишь,

   А в перелеске, на слиянье рек,

   Ге ты мне обещала, что напишешь,

   Срока скачет, осыпая снег.

   Николай ГОДИНА

   Грод

   Пйзаж типовой и неброский:

   Лрек, светофор, кинозал...

   Пхожий на классика Бродский

   Нмало таких описал.

   Вспел Соколов... без проформы

   Асфальт и бетон уважал.

   Вт город. Стою у платформы.

   Пиехал, как не уезжал.

   Александр ПЕТРОВ

   Тгда

   П небу так же плыли облака,

   сушились на веревках полотенца,

   мать, улыбаясь, капли молока

   стирала с губ уснувшего младенца.

   Ирали в Карацупу пацаны

   и в Чкалова, всеобщего кумира.

   Н летчиков училось полстраны —

   иной кумир отмеривал полмира.

   Пд солнцем наливался виноград,

   в луга с зарею уходило стадо.

   Н надвигалась айсбергом Блокада,

   врастал по пояс в землю Сталинград.

   Сергей АНДРЮКОВ

   Ве, что дорого для сердца, я в душе копил, копил

   Ив итоге свою душу в накопитель превратил.

   Ах, копилка-морозилка! — сохраню в ней тыщу лет

   Сетлой радости мешочек, смеха чистого пакет;

   А еще в душе скопилось много бывшего огня, —

   Якопил его все годы для сегодняшнего дня.

   Илюбовь не растранжирил,

   всю до капельки сберег, —

   Эо чувство очень ценно, мне, уж верно, не в упрек!

   Врок собрал мгновенья счастья —

   Будет, может быть, и прок, —

   Иприбрал, и заморозил,

   навсегда, на вечный срок.

   П крупице клал в копилку все, что дорого душе,

   Иморозил, но копилка переполнилась уже.

   А теперь я понемногу грею, грею лед души

   Илюбви святое чувство растворяется в тиши.

   Дя чего добра мне столько?

   Икому его отдать?

   Гею лед души, но только... очень хочется рыдать.

   Владимир ВАСИЛЬЕВ

   Мчеть

   Взде нас носили черти,

   Мтало во все концы.

   Н минарет мечети

   Крабкались мы, мальцы.

   Хть был под ногой надежный

   Икрепкий еще карниз,

   Тнуло, не сняв одежки,

   Н плиты броситься вниз.

   Нздешние птицы пели

   Вневиданной вышине,

   Кгда стихи Руставели

   Окрыл Заболоцкий мне.

   Чтал я, белее мела,

   Кпаясь в добре и зле.

   Ео высота не имела

   Аналога на земле.

   Хтелось на ней остаться

   Иангелом в ней порхать.

   Н нужно на землю спускаться

   Иземлю эту пахать...

   Анатолий ТЕРЕХИН

   Всильки

   Пд тепловозные гудки

   Соял с окном вагонным рядом.

   Иподарила васильки

   Ме незнакомка нежным взглядом.

   Кзалось, что такого тут:

   Пра давно забыть об этом.

   Н в памяти они цветут

   Нотразимо синим цветом.