Кгда мне встречаются люди, которые говорят: «Ну, как же, Виктора Петровича Макеева я хорошо знал», я всегда отмечаю поверхностность понятия «хорошо», потому что знать его хорошо (в полном смысле этого слова) не мог никто. Слишком незаурядным, нестандартным, многоплановым человеком он был, слишком насыщенной, предельно спрессованной событиями была его короткая жизнь.

   Ме не раз приходилось быть свидетелем, когда В.П. (так мы называли Виктора Петровича между собой) вдруг открывался с совершенно неожиданной стороны. Читателям, думаю, будет достаточно интересно узнать о такой черте его характера, как суеверие.

   Чо греха таить — мы все были немножко суеверны. Перед очередным пуском каждый по-своему проявлял признаки суеверия: кто-то надевал каждый раз одну и ту же рубашку, другой не брился, третий обязательно старался занять то же самое место, на котором он находился перед прошедшим удачным пуском. Знавал я одного чудака, который никогда не завязывал шнурок ботинка на левой ноге в день пуска.

   УВ.П. тоже были свои «методы» влияния на потусторонние силы, хотя его членство в ЦК КПСС, пожалуй, не гарантировало стопроцентного успеха в этой области. Многие помнят, что при испытаниях ракеты 4К-75 с наземного стенда был период, «когда узнало все ЦК, что не «прет» БЦВК». Иными словами, бортовая система управления никак не хотела нормально функционировать в полете. Неудачи преследовали нас одна за другой. Виктор Петрович мобилизовал коллективы разработчиков на однозначное выявление возможных неисправностей. Принимались меры, проводились схемные и конструкторские доработки, а неудачи по-прежнему продолжались.

   Ивот на полигоне появился очередной приборный отсек, изготовленный с учетом мероприятий, принятых по результатам анализа неисправностей. Закончена его проверка, завтра — комплексные испытания.

   Яуже ложился спать, когда в комнате стартовой команды, где я жил, раздался телефонный звонок: «Быстро собирайся. Поедешь с В.П. на «техничку». Быстро оделся, выскочил на улицу. В.П. стоял около машины, курил. «Садись», — коротко бросил он, и мы поехали.

   П случаю позднего времени в корпусе никого, кроме дежурного офицера, не было. «Откройте «чистую комнату», — приказал В.П. Мы надели белые куртки, брюки, шапочки и прошли в комнату, где стоял приборный отсек. Офицер открыл крышку, поставил стул для В.П., я встал за его спиной. В течение 30 минут он смотрел на начиненную электроникой сборку, столько же минут я молчал за его спиной. Молчали мы и по дороге назад.

   Пзже, когда состоялся успешный пуск, я спросил: «Виктор Петрович, а что Вы делали тогда в «чистой комнате» — колдовали?» «Я не знаю, что ты там делал, а я колдовал. В нашем деле это — не лишнее». По поводу того, почему он взял с собой именно меня, спрашивать не стал, так как, поразмыслив, решил, что генеральный конструктор знает, что делает.

   Кк-то в разговоре с В.П. я сказал о том, что накануне очередного пуска, как правило, хожу к церкви около метро «Новослободская» и тайком осеняю себя крестным знамением за удачу. Он живо отреагировал на это, заявив, что делает то же самое на полигоне, оборотясь в сторону деревни Куртяево, где была расположена церковь, и где в те времена еще находились древние иконы.

   Стех пор он часто после удачного пуска звонил в министерство и спрашивал: «Ходил?» Услышав утвердительный ответ, говорил: «Вот и правильно. В нашем деле это — не лишнее». Правда, в случае неуспешного пуска почему-то не звонил.