Книгу «Отчий дом» авторы писали для всех нас и своих внуков

   «Отчий дом»... Так просто и в то же время емко назвали свою книгу супруги Ольга и Виктор Суродины. Теплый, густой зеленый тон обложки делает увесистый том особенно притягательным, хочется поскорее открыть его и с головой погрузиться в чтение. Еле-еле приостанавливаешь первый порыв, чтобы внимательно рассмотреть книгу, которую так ждали поклонники самобытного творчества Суродиных, их друзья, коллеги, родные.

   Оложка, разработанная миасским дизайнером Юрием Окуловым, содержит скрытую симметрию: два имени наверху (Виктор и Ольга), два резных окошка на фотографии, два слова в названии («Отчий дом») и даже две кисти рябины в нижней части книги. Изящная простота, искренность, отсутствие фальши — уже в самом оформлении заложены особенности суродинского стиля. И хотя супруги пишут не в соавторстве, а каждый сам по себе, создается впечатление, что они как будто бы смотрят на мир одними глазами, чувствуют его единой душой, пропускают все увиденное через одно общее сердце.

   Жнр книги обозначен как проект литературно-краеведческого сборника, состоящий из эссе, путевых заметок, репортажей, статей, очерков, но на самом деле (уж простите за пафосность!) это Книга Жизни. Спросите, чей жизни? Понимайте, как вам больше нравится: жизни авторов, изобилующей путешествиями, встречами, открытиями, исследованиями; жизни героев книги (а в их роли выступают и люди, и животные, и минералы, и горы, реки, города, храмы и т. д.) или способу жизни, к которой нам всем надобно стремиться, чтобы успеть почувствовать себя Человеком на земле.

   Н пытайтесь прочесть «Отчий дом» в один присест, не получится у вас на дистанцию в 368 страниц такой спринтерской прыти. Сама книга угомонит чересчур резвых, заставит сбавить ненужную скорость, принудит обдумать прочитанное, осмыслить. Это одно из тех редких изданий, знакомиться с которым надо дозированно, по чуть-чуть, рассматривая каждую фотографию, а их в книге около 800, смакуя и пробуя на язык каждое (да-да, именно каждое!) слово и ощущая при этом его вкус, задумываясь над каждым выражением, примеряя на себя размышления и выводы авторов как новое платье. Здесь нет сквозного захватывающего сюжета, зато есть главный герой, который проходит через всю книгу где-то зримо, явственно, а где-то и неявно. И этот герой — старый Миасс, где родились, выросли и живут Суродины.

   Ихотя «Отчий дом» дает полное представление о личностях авторов, мы все же задали нашему коллеге Виктору Суродину несколько вопросов о книге (так и подмывает написать слово «книга» с большой буквы), об истории ее появления на свет.

   — «Отчий дом» — это какой-то определенный период творческой деятельности?

   — Можно сказать, вся жизнь, 40 с лишним лет, начиная с армейской службы. Задумка создать книгу появилась лет десять назад, но когда собрал свои имеющиеся на тот момент материалы, понял, что она получилась бы куцей, невзрачной, в ней многого не хватало из того, что держала память в своих закутках невостребованным грузом. Но тут судьба распорядилась, чтобы за три года до пенсии сменил не только место работы, но и профиль (не бывает худа без добра), и я вновь, в четвертый раз пришел в «Миасский рабочий» уже не фотокорреспондентом, а пишущим сотрудником. Редактор поддержал идею и доверил вести литературно-краеведческую страничку «Родники», предоставив полную свободу творчества. Писать — не мое кредо, но, как говорят, взялся за гуж — не говори, что не дюж. Я сам мог решать, на какую тему, о ком, о чем и как писать, в каком объеме, какими фотографиями иллюстрировать, сам старался полностью смакетировать страничку, при этом потихоньку осваивая программу верстки. То есть выдавал в день сдачи материала почти готовый продукт.

   — Для любого художника это, пожалуй, самое главное — быть свободным…

   — Да, конечно. И еще большой плюс — мне разрешили работать дома. Одна неделя — один новый материал. За семь дней я должен был придумать тему или отыскать героя, переварить найденное, найти и прочитать что-то об этом дополнительно еще, чтобы быть в теме, придумать затравку и на этот стержень нанизать все остальное, будь то свои воспоминания, или рассказ очевидцев, или случай из жизни, а иногда и просто короткий придуманный сюжет, который вполне мог бы произойти в жизни. Главное — что я никогда не ходил по проторенной однажды дорожке.

   — Наверное, многое приходилось черпать из своей собственной жизни?

   — Я всегда пишу от первого лица и в какой-то мере считаю себя учеником путешественника-натуралиста Василия Пескова, чьими рассказами в «Комсомолке» зачитывался еще в армии. Стараюсь, как и он, пропускать все увиденное и услышанное через себя, переношу на бумагу свои переживания, эмоции, ощущения. При таком стиле у читателя появляется дух присутствия. Хотя, если честно, терпеть не могу что-либо писать.

   — ???

   — Для меня это страшнее каторги. Вот фотографировать — это с удовольствием! Я еще в армии понял, что работа фотокором — это моя жизнь. Но не все складывалось в жизни хорошо да гладко. Порой остро чувствовал, как не хватает журналистской подготовки, знаний. Трижды устраивался в «Миасский рабочий» и трижды увольнялся. Работал фотографом в заповеднике, в службе быта, в Атлянской колонии и в конце концов снова вернулся в газету. После армии первое время с трудом давались даже подписи к фотоснимкам, потом, сам не знаю почему, стал иногда писать о природе (это мне ближе всего) — про волков, глухарей, косуль, охотников… А Ольга, жена, больше любит писать о православии, об археологии, краеведении, истории. Она автор изданной книги «Ильмены». Перечитал ее очерки и говорю: «А что если, жена, нам вместе книгу делать. Получится она и объемнее, и интересней!» Ну вот и сотворили.

   — Какую цель ставили перед собой, работая над книгой, — привести в порядок скопившееся литературное творчество, сделать подарок читателям или оставить наследство внукам?

   — В общем-то, и одно, и другое, и третье. Все мы смертны, но наше продолжение — дети и внуки. У нас двое детей и восемь внуков. Каждому подпишем книгу на память. Чтобы не получилось, как в моем роду в прошлом. Прабабка по отцу была кормилицей при царском дворе, а когда предки бежали на Урал, то уничтожили почти все фотографии, даже отец потом редко вспоминал про житье-бытье в Питере. Время было такое. И еще я так думаю: что если Бог приметил, то и работать надо с душой. Вот тогда и помощь будет свыше, если задумка дельная. Книгу издать было нелегко. Подготовить в печать помогали дочь и зять, друзья-полиграфисты. В материальном плане ее издания не отказывали нам за редким исключением и люди бизнеса. Тут надо сказать, книга — общий труд многих миасцев, как ее героев, так и всех тех, кто поддерживал нас делом и добрым словом.

   — Процесс творчества, он для вас легкий, приятный, быстротечный?

   — Быстро не пишется никогда. Легче всего писалось про отшельника Абдуллу. О первой с ним встрече у истоков Агидели выдал рассказ за один присест. Обычно работаю в тиши, чтобы никто не мешал: ни телефон, ни собаки, ни кошки. Напишу абзац, пять-шесть раз перечитываю, обдумываю, правлю, потом продолжаю дальше и вдруг начинаю чувствовать, что процесс увлекает, появляется вкус слова. Многие говорят, что читается легко, но пишется очень тяжело, поверьте, это правда.

   — Собирая материал для будущей книги, из старого что-то поправили, переписывали по-другому?

   — Никогда этого не делал. Дополнять дополнял новыми событиями из жизни героев. Но ни разу заново не переписывал. Как родил горбатого, так и будет горбатым.

   — Ровно год назад вы ушли на пенсию и перестали писать. Получается, что книга — как бы точка в вашем журналистском творчестве?

   — Можно сказать, это действительно так. У каждого человека в жизни есть свое предназначение, не только родить сына, посадить дерево. Моя встреча с газетным делом состоялась еще в армии, в окружной газете погранвойск. И этот крест не только фотографа я тащил четыре десятка лет. Теперь точка поставлена, черта подведена, книга издана именно такой, какой хотел ее видеть. На 90 процентов уверен, что больше писать не буду.

   — А как же остальные десять процентов?

   — Отвечу случаем из жизни, который буквально на днях поразил меня. Спускался из леса к дому, грибов немного набрал, смотрю: в переулке два бомжа сидят, мужчина и женщина. Пьяные. Лексика, понятное дело, уши вянут. Вдруг женщина: «Можно вас спросить?» «Ну!» — говорю и уже ответ приготовил: «Нет, не курю». А она: «А почему вы в газетке перестали писать?» Вот тебе на!.. «Пенсионером, — говорю, — стал». «Нет, нет, вы обязательно пишите!» Я просто дар речи потерял, а потом пробормотал: «Ладно, ладно». Вот это и ошарашило меня больше всего: селедку, поди, на газетке резали и тут же «Родники» читали. Когда сидя на диване в тепле и уюте люди с газетой, это одно. Но когда и они вот!.. Слов нет. Простите за выражение, я обалдел.

   — Чувствуете ли вы себя писателями?

   — Нет, ни в коем разе. Это неприемлемо для нас обоих. Лично я даже не считаю себя настоящим корреспондентом, ибо мне не дано, как многим из вас, коллег, добывать информацию, писать по-газетному быстро, грамотно, работать в жестком ритме, с колес.

   — И последний вопрос: где можно купить книгу «Отчий дом»? Этот вопрос заинтересует вскоре наших читателей.

   — «Отчий дом» вышел тиражом 2000 экземпляров. Тираж только-только из типографии, как говорят, еще тепленький. В июле должна пройти презентация книги..

   Приобрести книгу «Отчий дом» можно в киоске редакции газеты «Миасский рабочий» (ул. Романенко, 91).