Житель Миасса на собственном примере убедился, как большая трагедия может сближать народы

   Сын погибшего защитника Отечества посетил могилу отца в Польше и поделился своим рассказом о путешествии и нравах местных жителей.

   Cлучилось это до крушения самолета под Смоленском. Житель Миасса Юрий Васильевич Шахов вернулся из польского города Торунь поздней осенью прошлого года. Вернулся в восхищении. Тогда был жив и Лех Качиньский, и его жена, и все те высокопоставленные руководители, которых потом оплакивала вся Польша. Ее президента в чем только не обвиняли: и в комплексе Наполеона, и в проамериканской политике, и в недружественных по отношению к России и Германии высказываниях…

   Н как только Качиньский и сопровождавшая его делегация трагически погибли, пресса заговорила о том, что эта беда сблизила наши народы. А что, если они и так были близки, просто кое-кто наверху старался этого не замечать? Может, народы сплотила совсем другая трагедия? И даже не Катынь... Ее результат — 27 миллионов советских граждан и 7 миллионов польских.

    Началось все с письма в нашу редакцию. Обратился с ним пенсионер Юрий Васильевич Шахов. Текст этого письма воспроизводим практически полностью.

    «Добрый день, уважаемая редакция!

    Чем меньше остается дней до самого дорогого и светлого праздника — 65-летия Победы, тем больше душевного волнения, радости и сердечной боли. В прошлом, 2009 году мне выпало горькое, но все-таки большое счастье узнать о судьбе своего отца Василия Петровича Шахова. Через Интернет я отыскал место его захоронения — на территории бывшего концлагеря «Шталаг» в польском городе Торунь.

   Дузья, знакомые спрашивали: «Кто тебя там ждет? Что ты там сможешь найти?» Но сердце мое говорило о другом. И вот мы с сыном собрались и поехали. И теперь я считаю себя счастливым человеком. Я был на месте захоронения моего отца, о чем моя давно уже покойная мама все время мечтала. Я выполнил свой сыновний долг.

    Видел, как восхищены были поляки, с которыми мы там встречались. Но горько было слышать упреки, что давно никто из России в Торунь не приезжал, хотя в концлагере за семь месяцев его существования погибли более 13 тысяч советских военнопленных.

    И через вашу газету, которую читает очень много людей, я хочу сказать: дорогие мои, ищите! Если вы оказались в ситуации, похожей на мою, ищите места захоронений близких вам людей, которых отняла война. Находите и посещайте эти места — это святые места! И куда бы вас ни забросила судьба, знайте: мир не без добрых людей. Желаю всем счастья, здоровья и чтобы никогда не повторилась чудовищная трагедия, подобная войне 1941-1945 годов.

   Суважением, Ю. Шахов».

   Три похоронки на одного

    В редакции было решено познакомиться с автором письма и узнать о подробностях его поездки и семейной истории. Автор оказался крепким коренастым мужчиной, в свои семьдесят с лишним лет все еще работающим. Он является членом организации «Память сердца», объединяющей детей погибших защитников Отечества. Юрий Васильевич показал старую фотографию мужчины в военной форме. Очевидно, человек на снимке обладал недюжинной силой. Крепкая шея, волевой подбородок, взгляд уверенный, спокойный. Но таким ли был Василий Петрович Шахов, его сын знает только с чужих слов. Мог ли как следует запомнить ребенок трех-четырех лет своего родителя?

    — Мой отец родился в 1910 году, — рассказывает Юрий Васильевич. — Они с мамой поженились совсем молодыми: ему было около 18-ти, ей — около 16-ти. Растили троих детей: меня и двух моих старших братьев. Папа прошел действительную военную службу, участвовал в финской войне, затем демобилизовался и работал трактористом в совхозе. Ушел на фронт в первые дни Великой Отечественной войны, отказавшись от брони.

    Жена Клавдия Петровна получила от него всего два треугольных письма. В первом солдат писал, что ночью их привезли под Смоленск, что с рассветом предстоит идти в бой. Во втором не менее скупо сообщал: «Бьем врага, идут жестокие бои. Враг будет разбит. Береги детей. Как бы ни было трудно, не сдавай в детдом. Война окончится — я вернусь. Что бы ни случилось, жди». Потом женщине принесли похоронку: «ваш муж погиб в бою». Немного позже пришла еще одна скорбная бумага, правда, с сообщением о том, что пропал без вести. Мать Юрия Васильевича ничему не верила, ждала.

    Тот, кто хочет узнать подробнее, как жили в тылу крестьяне, пусть прочитает книгу Федора Абрамова «Братья и сестры». Там историческая правда. Вспоминая свое детство, Юрий Шахов подчеркивает, что взрослые трудились до полного изнеможения. И детям доставалось. Бывало, лошади вставали не в силах больше двигаться. Тогда им на помощь впрягались голодные и смертельно уставшие люди, которых жизнь била еще и вестями о погибших и пропавших родственниках. Было от чего прийти в отчаяние, но люди держались. Они работали на Победу.

    Третью похоронку семья Шаховых получила после войны. Там было написано: «ваш муж умер в немецком плену 11 февраля 1942 года». Как не разорвалось у Клавдии Петровны сердце в те годы?

    Поездка

    Мать Юрия Шахова так и не смогла съездить на могилку мужа. Через 12 лет после ее смерти Юрий Васильевич благодаря систематическим поискам вдруг нашел в Интернете сведения о своем отце. Выяснил, что тот попал в плен под Ельней во время наступления гитлеровцев на Москву. В октябре 1941 года его уже направили в концлагерь «Шталаг», расположенный у польского города Торунь в деревне Глинки. За два дня до смерти он попал в лагерный лазарет в результате сильного истощения организма. Смерть зафиксировал 11 февраля 1942 года заместитель главного врача лазарета по фамилии Кобба.

    — Я тут же решил, что обязательно поеду, — признался Юрий Васильевич. — Как только я оформил загранпаспорт, мы с сыном заказали путевки, визы и в первый день ноября полетели в Польшу. Начиная с аэропорта и железнодорожного вокзала в Варшаве восхищению поляков, с которыми нас связала дорога, не было конца. По городу Торунь, надо отдать должное местным жителям, нас пронесли буквально на руках. В местном лицее, которое носит имя Николая Коперника, нас познакомили с преподавателем, который занимался поиском пропавших советских солдат, в том числе и военнопленных. Этот человек даже создал в лицее музей памяти советских воинов.

    Радушный прием оказал и директор лицея. Гостям предоставили машину. Отец и сын проехали по городу мимо железнодорожного вокзала, который строили советские военнопленные. По словам поляков, заключенные падали от истощения вместе с тележками. Таких фашисты сбрасывали в траншеи и закапывали живьем. Причем полякам не разрешали их вытаскивать, а тех, кто, несмотря на запрет, пытался это сделать, расстреливали на месте.

    После гостей привезли туда, где стоял концлагерь. Они имели возможность пройтись по территории, которая в годы войны была в два ряда огорожена колючей проволокой. Пленные содержались под открытым небом. Дощатые неотапливаемые бараки были построены здесь только в ноябре-декабре 1941 года. Там заключенные имели возможность спать хотя бы на трехъярусных нарах, а до этого люди ночевали только на голой земле.

    — Зимой для борьбы с эпидемиями пленных голышом выводили на мороз и поливали из шлангов холодной водой, — продолжает свой рассказ сын погибшего защитника Отечества. — Ежедневно умирали от ста до двухсот человек. Трупы увозили аж тремя подводами. Трава в концлагере была вся выдернута с корнем и съедена даже за колючей проволокой на расстоянии вытянутой руки.

   М проехали на территорию захоронения, которая когда-то была ограждена металлическим забором. Тела лежат в траншеях, засыпанных чистым песком. По всему участку расставлены полукругом бетонные тумбы с надписью: «Павшим — от оккупантов». Немцы, видать, поставили в порыве раскаяния за дела своих отцов и дедов. Все чисто убрано. С края захоронения находится памятник в виде двух мертвых истощенных тел, лежащих рядом. У памятника — цветы, горят лампадки, по-видимому, так принято у поляков. Возле памятника я прочитал стихи, адресованные павшим.

    Затем вся делегация вернулась в Торунь, где встретилась с поляком, который, по его собственному утверждению, является последним живым свидетелем жестокой судьбы советских военнопленных в концлагере «Шталаг». Именно советских, поскольку заключенные из других стран содержались в куда лучших условиях и каждую неделю получали продуктовые посылки от Красного Креста. Эта организация не помогала Советскому Союзу, поскольку тот был исключен из Лиги наций за развязанную Сталиным финскую войну. Заключенные других стран делились едой с советскими узниками, но ее все равно было мало.

   Дя русских гостей был устроен ужин в кругу семьи одного из преподавателей лицея имени Николая Коперника. Юрий Шахов также отметил, что водитель, который целый день возил их по городу и его окрестностям, не взял с россиян ни одного злотого.

   Беды у нас общие

   — Я счастлив, что мы встретили с сыном на польской земле столько добрых и хороших людей! — подвел итог своему путешествию наш собеседник. — Они разделили с нами нашу радость и нашу печаль, проявили доброту и полное сочувствие к нам. Я еще раз убедился в том, что у простых людей не принято проходить мимо чужой беды: беды у нас общие. Поэтому да здравствует дружба между всеми народами!

    Но историки скажут: тут между русскими и поляками даже не о дружбе следует вести речь — тут братство налицо. И это проявляется не только в сходстве языков, но даже в мелочах. Польские колдуны — те же пельмени. Польские и русские женщины считаются в Европе самыми красивыми (с мужчинами, увы, ситуация как раз обратная). А откроешь труды Ломоносова, и выяснится, что поляки — потомки полян, одного из древнеславянских племен, которое, как и вятичи, кривичи, древляне, обитало где-то возле истоков Волги и Днепра.

   Птом в жизни двух народов бывало всякое. Сначала Речь Посполитая ходила в наш монастырь со своим уставом, да благодаря Сусанину, Минину и Пожарскому не дошла. Затем — обратная картина. Варшавское восстание поляков против австрийского гнета в конце XVIII века подавлял не кто-то, а граф Суворов и его войска.

   Д сих пор в Западной Сибири и на севере Казахстана очень распространены такие фамилии, как Землянский, Ковальский, Грабовский, Шиманский… Это потомки поляков, сосланных при царизме в Сибирь за строптивость и вольнодумство. Точнее, за то, что любили свою страну, одно время поделенную между Россией, Австрией и Германией. Уместно назвать и поляков, принесших всемирную славу России: путешественники Пржевальский и Миклухо-Маклай, писатель Грин, ученый-металлург Грум-Гржимайло, изобретатель вертолета Сикорский, актер Янковский…

    Но главная беда, сближающая два наших народа, — это Вторая мировая война. Ее самая страшная мясорубка была как раз в треугольнике, включающем Польшу, Украину и Белоруссию, у которого были кровавые ответвления на Сталинград, Ленинград, Подмосковье, Курск и Берлин. И что бы политики в верхах ни говорили, но в польских городах и селах дедушки будут рассказывать своим внучатам о том, как фашисты под окнами их дома издевались над русскими пленными и над поляками, а потом Красная армия пришла и с Войском польским прогнала гитлеровцев. И никакой политик не сможет переубедить этих подрастающих Янеков и Стасиков, Агнешек и Кристишек, что прав он, а не их родной дедушка.