Мжно объездить весь мир, облететь континенты, удивляться пирамидам Египта и базарам Турции, небоскребам Нью-Йорка и быту племени охимба в Намибии. Можно сто лет прожить на Урале и не знать, что на стыке Европы и Азии, в 100 км от Белорецка, есть одно из самых красивых мест — небольшое русское село Кага. Лесистые холмы, пологие горы, яркое солнце, чистейшее небо, кони на вольном выпасе. Когда-то сюда даже из центра России приезжали дворяне, чтобы подышать ароматом горного воздуха, отведать лечебного кумыса и башкирского меда на разнотравье, избавиться от недугов или просто пожить в абсолютной тишине, поправляя здоровье.

   ВКаге самым примечательным является необычайной красоты Никольская церковь. Она стоит на вершине крутой горы и сразу притягивает взгляд. Ноги сами собой даже в гору несут тебя к ней. Храм — настоящая гордость села. Он огромен, с тремя престолами. Главный — в честь святителя Николая, правый — апостолов Петра и Павла, левый — в честь Иоанна Богослова. При обходе церковной ограды очарование храмом только усиливается: каменная вязь ажурной кладки из красного кирпича, своды, арки, кованая изгородь. Весь этот архитектурный ансамбль — единая поэма в камне, иного не скажешь. Все сделано так тщательно, что глаз не устает разглядывать даже такие мелочи, как швы меж кирпичных рядов или ручную клепку железных прутьев ограды. По всему этому можно сегодня иметь представление о возможностях техники в прошлом, о вкусах и умении мастеров. Глядя на храм, немудрено вообразить по тем временам грандиозный муравейник строительства, а в завершении его — высоченную колокольню с перезвоном колоколов на всю округу. Тут надо вспомнить, что на Руси колокол сопровождал весь жизненный путь человека.

   Мстные жители весьма доброжелательны, и, если проявишь к их местности ненаигранный интерес, готовы уделить гостю не один час, и показать все достопримечательности села. Мы восхищались архитектурой храма, наверное, так громко, что к нам подошла женщина. На ломаном русско-башкирском она стала рассказывать, как и что было в годы ее детства. Говорила много, весьма занятно и любопытно, но всем нам запомнилась ее последняя фраза: «Как только я вышла замуж, всему пришел конец». Мы удивленно переглянулись, отметив взглядом ее возраст, и стали возражать, что, мол, начало того конца просматривается в первой безбожной пятилетке и последующей политике государства, направленной на борьбу с религией и уничтожение культовых зданий. В те годы антихристы взялись и за Никольскую церковь. С нее, как и со всех церквей России, были сброшены колокола, спилены кресты, разрушены колокольня и купола. Обезглавленный храм в Каге все же устоял. Годы запустения, потом изба-читальня, зернохранилище, клуб с надписью у кованых врат «Сегодня танцы под гармонь» и до последнего времени — дом культуры. Но все равно храм остался храмом и не утратил своего величественного облика. В год двухтысячелетия крещения Руси он вновь стал местом православного прихода селян.

   — В прошлые века к постройке сооружений такого масштаба подходили весьма серьезно, — это наш попутчик Анатолий Землин, бывавший до этого в Каге, взял на себя роль экскурсовода. — Только шесть лет велась подготовка к строительству, и восемь строили храм.

   — Смотри, как украшает кладку фигурный кирпич. Откуда ж привозили такой?

   — В Каге специально был построен кирпичный завод. А каменщики, говорят, были неместными, и каждая сельская семья выделяла им в помощь работника. К зиме стены укрывали пучками соломы, счищали снег.

   Пчти все приписные к уральским заводам крестьяне относились к церковному расколу, и, несмотря на то, что в Каге проживало много старообрядцев, все работы в храме шли в основном на народные деньги и пожертвования. Помогал строительству и завод. Одна копейка с каждого рубля его дохода шла на храм.

   Всемидесятых годах директор дома культуры на свой страх и риск не побоялся очистить подкупольную часть от советской штукатурки и отмыть старинные работы неизвестного мастера — уникальные фрески, скорбные лики святых неканонического письма — нечто живое и самобытное, стиль которых до сих пор так и не определен. Увидеть их нам не удалось: храм был закрыт. Но фотографию одной такой фрески все же разыскал в Интернете. Изумительное творение.

   О врат церковной ограды открывается прекрасный вид на Кагу, село и реку. Усадьбы выстроены в уральском стиле. С улицы — деревянная изгородь, за ней дом, двор выстлан досками. А по его периметру хозяйственные постройки — баня, сараи, стайки для скотины. Практически получается как бы замкнутый, глухой квадрат, внутри которого нет холодного ветра с гор.

   Ели приглядеться, то можно отметить, что возраст всех строений села почти одинаков: им не больше ста лет, хотя Каге уже два с лишним века. Причиной такой застройки стал большой пожар. В 1911 году село сгорело практически дотла. Сильный ветер разметал пламя со двора первого погорельца по всем деревянным постройкам села. Старухи с иконами в руках, призывая святых унять разбушевавшуюся стихию, преграждали путь огню, пока не начинала дымиться на них одежда. На каждой улице боролись с пожарами мужики, но тщетно. Спасая пожитки, бабы и детвора тащили нехитрый скарб из горящих изб к реке. Жар был столь велик, что загорелась плотина. Ее прорвало, и вода тоже стала бедой, унося жизни и вещи. Сгорел завод, магазины, амбары, заводоуправление, сгорели все документы. Без крова и скарба остались, говорят, 500 семей. Чудом уцелели в огненном смерче церковь, несколько домов и горнозаводская больница. Неосторожность одного человека предопределила дальнейшее развитие села. С того года Каганский железоделательный завод, один из первенцев металлургической промышленности на Урале, прекратил свое существование. Люди стали заниматься исключительно сельским хозяйством.

   Вистории этого села есть еще одна не менее драматичная страница. Холера и мор. Люди умирали каждый день. Мужики заколачивали колодцы, мазали дегтем ворота, по всему селу выли по умершим бабы, дети, как запечные тараканы, сидели по домам: все боялись заразы. С тех пор сохранилось в селе предание. Его вам обязательно расскажет кто-нибудь из местных, если вдруг надумаете отдыхать на турбазе «Тенгри», что обосновалась в большом и светлом деревянном здании бывшей горнозаводской больницы. Как многие предания старины далекой, оно нагоняет жуть: «Будто жил когда-то на окраине села одинокий старичок, ничем из себя не приметный. Жил себе да жил, но вот попал в немилость людям. Может быть, оттого, что перестал в церковь ходить, а может быть, потому, что борода у него не росла, а может, заприметил кто колдовство в нем. Одним словом, невзлюбили его каганцы, обходили стороной, провожали недоверчивым взглядом. Но, как умер, похоронили его как полагается. И вдруг тут сразу по селу холера пошла. И надо ж, померещилось кому-то, что по ночам старичок тот заглядывает в окна и бормочет что-то при этом. К кому заглянет — там и мрут от холеры. Потом, сказывают, бабы саван нашли, уж очень похожий на тот, в который труп старичка был обернут.

   Сбрались каганцы и пошли на кладбище. Раскопали могилу, открыли гроб и обомлели: старичок лежит без савана, с открытыми глазами, а в них дьявольская усмешка затаилась. Бабы с визгом бросились бежать, а мужики осину срубили, кол вытесали. Бросили саван в могилу, перекрестились, заколотили гроб гвоздями коваными, закидали землей, а вместо креста кол осиновый и вбили. Тут холера и кончилась».

   Н люди праведные утверждают, что, как начала холера людей косить, собрал батюшка селян в церковь, отслужил молебен и говорит: «Пойдемте, православные, крестным ходом к ключу, который выходит из-под горы, освятим воду и будем пить только ее». Пошел весь завод каганский и стар и млад, и пожалел их Господь и снял мор». И уже вскоре, 21 августа, не было ни одного покойника. Вот и дали православные обет Богу ежегодно отмечать день этот как большой церковный праздник, до революции служили в храме молебен и ходили крестным ходом к Сажелке. С тех пор стал в августе для каганцев еще один Родительский день.

   Тк ли было дело аль иначе, только сегодня у дороги над тем ключом, над Сажелкой, часовня высится. Холодный поток чистейшей воды бьет здесь на склоне горы. Мастера местные (так уж принято в Каге) сделали из толстенного бревна длинную колоду, в торце отверстие просверлили и уложили этот водовод на козлы. Небо в воде по всей колоде отражается, струя так и манит на вкус святость воды ощутить. Но прежде надо по ступеням под крышу часовни подняться, там крест, почерневшие старые иконы и поблекшие бумажные.

   Гворят, что когда-то существовала благочестивая традиция сажать у ключа в память об умерших деревья, отсюда и название Сажелка. А сегодня здесь ступени к Богу и дар его — вода. Святая аль нет — по вере сбудется.

   Вт такая она, Кага, спрятавшаяся в самом центре гор. После той поездки ставшая не просто точкой на карте, а малой крупицей в познании Урала.

   Подолжение в следующем номере.