Двадцать лет назад, 15 февраля, состоялся вывод советских войск из Афганистана

   По сути, 15 февраля — день памяти военных, которые сложили головы в далекой высокогорной и не очень гостеприимной стране. А за что сложили? Вопрос до сих пор остается открытым. Но это и день выживших, афганского братства, закаленного под пулями. Бывшие бойцы зачастую не любят рассказывать об этих событиях. А то и не могут: к горлу подкатывает комок. Но участие Советского Союза в афганском конфликте – часть нашей истории. Значит, бывшие воины-интернационалисты — ее ценнейшие свидетели. Слово одному из них — офицеру запаса Сергею Искалину.

   Првые впечатления от встречи с Афганистаном оказались у меня очень яркими. Наш самолет, летевший в Кабул, был буквально набит военными. Люди сидели на полу, стояли вдоль стен. И вдруг — толчок! Душманы часто били по нашим самолетам, и, чтобы сбить их «Стингеры» со смертельного курса, экипаж при взлете и заходе на посадку производил отстрел тепловыми ракетами. Вот тут-то все в переполненном салоне и почувствовали, что попали на войну.

   Птом мы прибыли в пересыльный пункт, откуда нас распределяли по гарнизонам. Вертолеты развозили военных в разные уголки этой очень гористой страны. В пересыльном пункте находились дембеля, ждущие отправки домой. Они многое нам порассказывали.

   Япопал в отдельный батальон, который был размещен немного южнее Кабула, в городе Баракибарак. Это было одно из самых опасных мест. Накануне моего приезда душманы оттеснили наших бойцов в горы, утром батальон сумел отбить позиции и уничтожить подразделения противника, но при этом и сам понес потери.

   Втретили меня радушно и в то же время несколько настороженно. Я же был еще необстрелянный. Но этот факт оказался легко поправимым: только я хотел отметить свое прибытие — тут и начался обстрел. По нам лупили ракетами с пусковых установок китайского производства. Снаряды, пущенные с них, издают крайне неприятный воющий звук. Кажется, что смерть летит непременно к тебе. В этот вечер наш спецназ не успел окопаться: бойцы рыли землянки. В одну из них как раз и попала ракета — двое спецназовцев погибли, трое были ранены. В следующие дни нас тоже обстреливали.

   Рдкий день на протяжении двухлетнего моего пребывания обходился без огня. И почему-то эти редкие дни совпадали с нашими праздниками. В Новый год всегда было тихо. Почему так, не знаю. То ли уважение к противнику душманы проявляли, то ли боялись, что русские напьются и вообще камня на камне тут не оставят.

   Здачей нашего отдельного батальона 56-й десантно-штурмовой бригады являлось уничтожение караванов с оружием, проникавших из соседнего Пакистана. Я управлял самоходной установкой, которая стреляла снарядами и минами. Шли боевики мимо нас нескончаемым потоком день и ночь, и сказать, что мы ликвидировали всех, не могу. Как раз в нашем районе было четыре прохода через горы из семи вдоль всей пакистано-афганской границы. А еще приходилось сопровождать наши колонны с боеприпасами и горючим.

   Нсколько раз проезжая от Кабула до Баракибарака, я видел по краям дороги подорванную технику. Водители, как слаломисты, петляли между подбитых машин. При этом терялась скорость и увеличивался риск самим стать мишенью. Однажды мы попали-таки в кольцо, нас начали обстреливать из крупнокалиберных пулеметов. Рядовой Волков, который, будучи еще в России, три раза сбегал из армии (а его ловили и возвращали), спас тогда нас всех. Машина с боеприпасами, которую он вел, загорелась. Волков сумел под обстрелом подогнать ее к обрыву и сбросить в пропасть. Иначе бы никто из нас не выжил.

   Сйчас то и дело слышно — война была не нужна. А ради чего такие как Волков совершали подвиги? Ради спасения наших же жизней? Не только. Ну, ушли советские войска из Афганистана, и что дальше? Сейчас наша роль там досталась американцам. Страна по-прежнему раздирается внутренними противоречиями и страдает от нищеты.

   Ямного общался с афганцами. Даже обучал солдат афганской армии стрельбе из артиллерийских орудий. Поэтому не скажу, что они отличаются какой-то особой злобой, нет. Нормальные люди. Правда, жители северной части страны относились с большим радушием к нам. Причем не только узбеки и таджики, которых в Афганистане немало, но и сам коренной народ — пуштуны. Бывало, видишь, что семья живет бедно, зато гостей угощает на славу, последний рис на плов для них использует. А в южной части страны, как мне показалось, отношение к чужеземцам было более враждебное, нищета более ужасающая. Не раз я видел, как в стужу там люди ходят в рваных туфлях, одетых на босу ногу. Нам в бушлатах было холодно, а какой-нибудь старик идет в легкой накидке на рынок за дровами. Лес там — редкость. Дрова всегда в цене. Их даже продают на вес.

   Снитарная обстановка там оказалась ужасающая. Очень многие солдаты и офицеры болели гепатитом и кишечными инфекциями. Я спасался тем, что заваривал верблюжью колючку и пил этот отвар. Помогло. Ни я, ни солдаты, которые пили такой чай, не слегли.

   Фльм Федора Бондарчука «9 рота» я, конечно, смотрел. В основе картины, по моему мнению, правда. Хотя кое-что и приукрашено. Я убежден, что при всех существовавших минусах порядка в действиях наших войск в Афганистане было куда больше, чем в Чечне, где мне тоже пришлось повоевать. А ведь успех при выполнении любой задачи зависит от организации действий. Именно от этого у людей появляется уверенность. Так и куется победа.

   Впоминаю один эпизод чеченской кампании. Нам нужно было срочно отправить раненых в Дагестан. Вызываем вертолет, а нам отвечают: «Вы федералы, а мы войска МВД. Вот и обращайтесь к своему руководству». Вопрос решился только благодаря вмешательству генерала Шаманова, который, используя все свои знания в области ненормативной лексики, сумел «выбить» вертолет.

   А вообще-то на войне всегда тяжело. И в первую очередь тебя охватывает не физическая, а моральная усталость. В том числе от ответственности за чужие жизни. В этом плане у меня есть своя гордость: за две войны ни один солдат в моем подразделении не погиб.