— Куришь? — и он привычным движением протянул пачку сигарет. Мы росли на соседних улицах. Котька Чесноков — так звали его меж собой пацаны — был старше нас. Невысокий, плотный, подвижный, с каким-то иным, своим взглядом на наши уличные, порой не всегда безобидные, ребячьи проделки. — А я вот в который раз бросаю. Врачи запретили. Инфаркт, вторая группа, — и, покрутив в руках зажигалку, сунул ее обратно в карман. — Работа, понимаешь, привык. Да и как в нашем деле без сигареты?!

   Вруг вспомнилось, как мы, пацаны, вывернув карманы и вручив контролерше вместо билетов в кино свои папиросы, сигареты и даже «бычки» — окурки, протиснулись в полутемный и набитый до отказа зал «Энергии». Шел фильм о беспризорниках. Вытаращив глаза и затаив дыхание, смотрели мы на экран. Железная дорога, дрезина вверх колесами, драка, Мустафа выбивает у Жигана финку, но он дотягивается до нее. Удар под сердце — и нет веселого парня Мустафы. От этих последних кадров отчего-то мокли глаза.

   — Первый советский звуковой фильм. Классика кино. Константин, не он ли стал для тебя той отправной точкой в милицейской службе?

   Скаким-то профессиональным прищуром, пристально и с полминуты молча, Константин Сергеевич смотрит на меня. Выдерживаю взгляд. Сегодня ведь он будет рассказывать о своих похождениях в милицейской форме.

   — «Путевку в жизнь» много раз смотрел. Но, скорее всего, на выбор повлиял наш математик. В первой школе, где я учился, был среди преподавателей бывший смершевец. Его рассказы о борьбе с бандитами, шпионами мы могли слушать часами. А тут еще узнал, что создается в городе дружина при милиции. Горотдел, ты же помнишь, был через дорогу. Пришли и мы с пацанами к инспектору уголовного розыска по детским преступлениям, к Родионову. Нас собралось человек десять. Он записал всех, проинструктировал. Вечерами с красными повязками стали патрулировать город. Родионов к нам серьезно и очень по-доброму относился, многому учил, даже объяснял правовые акты.

   Пзднее нас стали называть бсмовцы, то есть члены бригады содействия милиции, удостоверения выдали. Работали непосредственно с оперчастью, с уголовным розыском, с дежурной частью, выезжали на обыски. Даже однажды всю ночь просидели в засаде, и не зря. Кража была на Ильменской турбазе. А ведь нам, пацанам, было всего по 15-18 лет.

   Сществовала при милиции и дружина ГАИ. Сверстники останавливали машины на дорогах, проверяли их техническое состояние, осматривали груз, выявляли пьяных шоферов. Возили в «скорую», освидетельствовали. Причем делали это без работника ГАИ.

   Птом на Свердлова, 8 создали оперативный комсомольский штаб. В то время нам очень помог первый секретарь горкома ВЛКСМ Леонид Рабченок, тоже старогородский. Много было ребят из автотехникума. Это уже потом на предприятиях стали создаваться народные дружины с льготами, с днями к отпуску. А мы, бсмовцы, помогали милиции чисто на патриотизме. Порядок в городе тогда заметно улучшился.

   Рмантика, спрашиваешь? Скорее всего, склад характера, юношеский интерес раскрывать преступления, ловить бандитов. А дедуктивный метод Шерлока Холмса? Сам, наверно, не раз зачитывался Конаном Дойлем.

   — На разбои, грабежи, на другие серьезные вызовы вы тоже выезжали?

   — Даже на мокрое дело попали чуть ли не в первые дни. — И опять загадочный взгляд, недолгое молчание и усмешка в усы.

   Мокрое дело

   — Это был очень интересный случай. С улицы Огородной прибегает в дежурку один мужик. Глаза квадратные, всего колотит, бледный, и, заикаясь: «Арестуйте меня. Я соседа убил». Мы сразу в машину попрыгали — и по адресу. Приезжаем, он ведет нас через двор в огород, в баню. Встал у предбанника и ни шагу дальше. Пальцем показал на дверь и еле выдавил из себя: «Там». Заходим — никого нет. Ни следов преступления, ни улик. Ни капли крови.

   — Ты что, мужик, разыграть нас решил? Нет там никого.

   Ео еще больше трясти начало. Видимо, мысли в голове какие-то промелькнули, заподозрил что-то неладное. Еле сдвинули его с места и в баню толкнули: «Иди сам посмотри». Тут с мужиком совсем плохо стало. За сердце схватился. Видим: не врет, дело и вправду на мокруху смахивает. От нервного стресса того и гляди в обморок грохнется. По щекам мужику... Привели в чувство.

   А все оказалось банально просто. Вернулся мужик с работы пораньше. Дома нет никого, и не заперто. Ходит он по двору: «Глаша, Глаша». Смотрит — огород открыт. Но и в огороде никого. Заглянул в баню. А там...

   Нд дверями в бане, на косяке, у него нож был. От внезапно возникшей ярости-ревности схватил он его и со всего маху по самую рукоять соседу.

   Нжичек этот лет десять пролежал в бане, ручка прогнила, рассохлась, растрескалась. Взмахнув им, он не заметил, как выскочило лезвие, и мужик со всей силы треснул соседа кулаком по спине, хлопнул дверью — и наутек. Испугавшись, прибежал в милицию сдаваться.

    Поджимая животы от смеха, мы шли к машине, а Глаша, прижавшись к мужу, все причитала: «Ой, как хорошо, что ты его не убил. Какое счастье!» Вызов этот мы не раз вспоминали и хохотали от души. Разве не чудо спасло жизнь соседу, избавило мужика от судебного разбирательства и срока за преступление? А вот остался ли у жены любовник, тут история умалчивает.

   Профессионалы

   Ослужив срочную и окончив курсы младшего командирского состава, Константин Чесноков демобилизовался с одной звездочкой лейтенанта на погонах. А через три дня пришел в горотдел милиции и был зачислен в штат рядовым инспектором уголовного розыска. Отдел по выявлению воров-карманников возглавлял тогда Эдуард Богатов.

   — Это очень труднодоказуемое преступление, — продолжает мой собеседник. — Мы переодевались, гримировались, камуфлировались под всяких бомжей, алкашей, тунеядцев. Ездили даже в Чебаркуль, Златоуст, потому что наши карманники нас уже знали. И мы их тоже. Мы научились их видеть и могли распознавать в толпе даже по взгляду. Поймать карманника нужен был не столько артистизм, сколько профессиональное чутье и физическая сила, чтобы удержать руку вора в чужом кармане. А если он украл и сбросил, тут уж доказать практически было невозможно. В этом деле у них весьма отработанная техника.

   Был в то время один карманник, мой тезка, старый уже, но «работал» исключительно. За всю свою жизнь он ни разу за карман не сел. Мы его знали. Знали, чем занимается, но не могли доказать. Хулиганство было у него, сидел, а потом... Потом стал работать мастером в техучилище, в девятом. Причем прекрасно работал, был на хорошем счету и ребят любил очень.

   — Перевоспитался сам или вы ему помогли?

   — Стареть начал, видимо. Квалификацию терять. Карманнику сесть за карман — это у них в воровской среде было большим позором.

    Или вот знаменитый Лева. Генерал была у него кличка. Татуировка на плечах — генеральские погоны. Судим был раз пять или шесть, и только за хулиганство. Мы знали, что он карманник, но это был большой профессионал.

   Внашей милицейской службе тоже считалось высоким профессионализмом поймать карманника и доказать его преступление.

   «Жигулевское» пиво и «Жигули»

   Всемь лет из своего 33- летнего милицейского стажа Константин Чесноков проработал в ОБХСС, в отделе борьбы с хищениями социалистической собственности. Сейчас этот отдел переименован в ОБЭП. Как он сам считает, это был наиболее интересный период милицейской службы. В уголовном розыске преступление раскрывается после того, как совершилось. А в отделе борьбы с хищениями расследуется от человека к преступлению. Если есть данные, что кто-то занимается чем-то незаконным, сопоставляются факты и доказывается преступление.

   — Ты же хорошо помнишь те годы сплошного дефицита. Куда ни глянь, либо блат, либо воровство. В городе работал элеватор, а комбикорм скотине и тот было не достать.

   — И ты раскрыл там чрезвычайно серьезное хищение хлебопродуктов?

   — Представь себе, нет. Пива. Хотя все началось с комбикормов. То, что воруют, мы знали, а вот выловить водителя и сменяющуюся охрану долго не удавалось. Незаконный сбыт доказывали весьма оригинально. Машину затягивали тентом, приезжали в старую часть, ставили ее и ждали. Жители бежали к машине с мешками. И тут мы заводили провокационный разговор: «Ты же в прошлый раз двести килограммов взял, что, уже скормил?» В ответ: «Не я это, вот он взял, а мне не досталось». Так и выявили, на какой машине вывозили ворованное, кто водитель. Группа расхитителей получила немалые сроки.

   Сэлеватора тащили все, что плохо лежит. Но интересен сам умысел воровства. На пожарной машине элеватора вывезли около 15 мешков сухого молока. Оно шло на приготовление комбикорма. Когда стал расследовать, выяснилось, что одна женщина прихватила мешочек килограмма на два микродобавок в комбикорм. Цена этого маленького мешочка раз в 10 превышала стоимость всего молока. Мешочка с этим ингредиентом ей хватило бы для личного приусадебного хозяйства лет на 300. Ее ответ был: «Да, я взяла. Я думала, это кальцинированная сода. Взяла руки мыть». Цена — 6 копеек. У нее умысел был на эти копейки, а не на тысячи рублей стоимости микродобавки. Она не знала, что брала. Но умысел даже мелкого воровства не доказан. Мешочек вернула. А привлечь ее за это было невозможно.

   — Ты же про пиво начал разговор. Оно-то куда утекло?

   — В те времена 500-700 рублей сумма была большая. При очередной плановой ревизии на том же элеваторе, в столовой, обнаружили недостачу. Все уличенные с легкостью ее признали, в том числе и главный бухгалтер. А откуда появилась, объяснить никто из них толком не может. Да, вот пили...

   Дйствительно, пили крепко и часто и не только пиво. Чуть не месяц расследовал, а потом все-таки одна из буфетчиц: «Проверьте, — говорит, — приход и расход по пиву». Выявились махинации с приходно-расходными документами. Пиво это они из своей столовой перефактуровывали в другую, на тальковый комбинат, а там не приходовали и продавали. Оно повисало в воздухе. И никогда стыковку документов никто не проводил. После дополнительной ревизии только по сохранившимся документам сумма была колоссальная — около 15 тысяч, по тем временам это пять автомобилей «Жигули», то есть хищение в особо крупных размерах. По делу были привлечены главный бухгалтер и четыре или пять буфетчиц.

   Подолжение в следующем номере.