Вобще-то правильней назвать ее по рекам, берущим начало с высоких отрогов Уральского хребта, долиной Кизникея или Семибратки. Она, наверное, так и называлась. Но вырос в рудничном селении храм Вознесения Господня. Еще издали, за полтора десятка километров, видна его белая колокольня с крестом — словно освещает небесным светом поля и рощи, покосы и луга. С юга прикрыли долину холмистые горы, с севера — стеной скалистый гребень Алабии. Как по земному коридору, шествует здесь с востока на запад солнце.

   Еть на свете места, которые привлекают не только своей красотой, необычностью, но какой-то внутренней духовной наполненностью.

   Взнесенка. Знакомая деревенская улица с еще крепкими, кое-где от времени вросшими в землю домами. Стоит она ныне на землях Башкортостана, но в прошлом это заводское село Миасского завода. Сегодня престольный праздник ее храма.

   Церковь Святого Вознесения

   Срипнули высокие железные двери. Под ногами мраморные плиты, а вверху над головой, над дверным проемом, сияет, как прежде, икона Вознесения. И дух… Особенный, терпкий, присущий только этому храму. Темные высокие своды. Среди обветшалой штукатурки проглядывают лики святых. На стенах в деревянных окладах старые иконы. Надписи на старославянском, все церковное убранство доносит до нас ушедшую в вечность жизнь предков. Кажется, храм настолько древен, как и сама земля уральская. Массивные стены, крепкая кирпичная кладка, ручной ковки ограда...

   — Когда была построена церковь? Сколько же ей лет? — спрашиваем местного священника.

   — С закладки первого камня храму Святого Вознесения Господня минуло сто пятнадцать лет, — как всегда приветливо улыбаясь, рассказывает отец Андрей (Кузьмин). — Строительство его началось с царствования государя Николая II. В его правление было построено много монастырей, церквей. И наш каменный красавец храм на месте деревянной церкви был возведен в те годы. Об этом свидетельствует образ святителя Николая Чудотворца — ангела-хранителя государя. Вот взгляните, на колонне справа от Царских врат над Чудотворцем изображены царские регалии: скипетр, держава и корона. А слева от алтаря образ Александры-мученицы. И над ней те же регалии.

   — Странно, а мы как-то не замечали этого. И даже предположить не могли, что те образы связаны с Царственными мучениками.

   — Сохранившийся образ Серафима Саровского, которого царь прославил в 1903 году, свидетельствует о том же. Храм был построен к 1899 году, и вскоре начата его роспись. Нам не известны имена художников, но они были мастера высокого класса. Фрески святых и праведных Кирилла и Мефодия, Георгия Победоносца, Александра Невского, Елены и Константина на Воздвижении Креста Господня… Говорят, это школа тех же художников, что расписывали храм Христа Спасителя в столице.

   Црковная роспись необычна и глубиной отражения истории человечества. На вратах алтарей, как правило, образы архангела Михаила и архидиакона Стефана. У нас же — Аарона и Моисея из Ветхого Завета. В приделе есть редчайшая икона с изображением Медного Змия. Когда в пустыне при нашествии множества змей стал погибать избранный народ, Моисей воздвиг его на древе: «Ужалит Змий, всмотритесь в него — и останетесь живы!»

   — Так вот почему притягивает этот храм. В нем совершенство и глубина отражения истории.

   — Храм в первую очередь влечет намоленностью. Наши предки были крепко верующими людьми. Старожилы села вспоминали, что по воскресеньям большой храм был всегда полон. А по праздникам народ даже на улице стоял. Прихожане, которым сейчас по 80 лет, из рассказов родителей помнят, как в детском возрасте они принимали участие в строительстве храма. Поднимаясь по высоким лесам, носили по два-три кирпича.

   Вселе жили прекрасные кузнецы и мастера столярного дела, краснодеревщики. Многое в храме сделано их руками. Даже если судить по тому, что осталось, и то видно, насколько все было богато: иконы, утварь, алтарь.

   Медный век

   Хрошо помню первую поездку в Вознесенку. Зимняя занесенная дорога, на обочине высокие сугробы, дым из труб. Мы ехали с друзьями узнать, открыт ли храм далекого села. В 90-х годах прошлого века в стране шло второе крещение народа русского. В городских церквах на обряде крещения — до сотни человек. Людей крестили даже в церковных двориках, а порой и в озерных водах. Хотелось же у алтарных врат, не в многолюдстве.

   Сега деревенской улицы отливали небесной синевой. Ворота многих домов были распахнуты настежь: после сильного снегопада мужики чистили дворы. Кто лопатой, а кто и запряг лошадку. Старинное село стояло убеленным, засыпанным... прекрасным. С годами узнали его историю, познакомились с жителями. Дети многих живут ныне в нашем городе. До сих пор село удивляет крепостью своих домов, амбарами... и кладбищем — за каменной оградой с деревянными крестами в гуще деревьев — во многом необычным для нас.

   Кгда же эти чудные места заселил русский люд? Официально считалось, не раньше 30-х годов XIX века. Но челябинские краеведы опровергли эту дату. Документы областного архива свидетельствуют: еще в начале 50-х годов XVIII века башкиры во главе со старшиной Расулем Иджимясовым открыли три крупных месторождения главного металла того времени — меди. Одно из них — Кизнекеевское. Работая с архивными документами, «Описью железным и медным рудникам заявленным заводоуправлением», историк Татьяна Корецкая обнаружила в дополнении запись, сделанную от 26 августа 1760 года: «В горе коя склонением имеет наполночь от деревни башкирской называемой Кинзекей с полверсты открыт прииск Кизнекеевский». Это означало строительство рудничного поселка. В архивах горнозаводской зоны сохранились отчеты тех рудников о состоянии промывальных изб, кузниц, провиантских магазинов, количестве дворов и душ обоего пола. Буквы слова Кинзекей «н» и «з» долгое время прыгали, меняясь местами, пока не зазвучало современное его название, заодно сменив и следующую «е» на «и».

   Вто время Кизнекеевский рудник причислен к Златоустовскому заводу. Миасса-то еще не было, не существовало! Получается, село на 17 лет старше нашего города. И через два года у Вознесенки юбилей — 250 лет!

   В1768 году владелец В. Мосолов продает Златоустовский завод и земли вокруг него с медными и железными рудниками тульскому купцу Лариону Лугинину. Отдаленность рудников снижала прибыльность. Тогда и задумался Лугинин о строительстве медеплавильного завода на реке Миасс. И пошли подводы, груженные рудой, по течению реки к заводской плотине. И потянулись люди на новые места, окрепли меж селениями связи — семейные, родовые.

   А в начале XIX века затихает слава медных месторождений, иссякают их запасы. Лишь ископанная, пустотелая гора Шахтиха будет напоминать потомкам о том медном веке. Но на смену придет эпоха золотого века. Из медных рудников Кизникея рудокопы перейдут в золотоносные. Богатое золото отыщут сельчане. Вырастет, окрепнет село. Башкирское поселение соединится с русским. И зазвенят колокола церкви Вознесения.

   Памятник деревне

   Пд высокими сводами храма гулко отдается голос. Снова вопрос к отцу Андрею:

   — Какова история храма в XX веке, закрывался ли?

   — Закрывали его дважды. Еще до войны и во время нее, по-видимому, здесь было зернохранилище. Но росписи тогда оставались целыми. Наибольший ущерб принесло второе закрытие в 60-х годах. Уже наши современники, молодые в то время люди, били окна верхнего яруса, проникали в храм. Жгли костры, стреляли в лики святых, рушили, ломали. Начались резкие перепады температур, дождь и ветер довершили разрушение. Хватило двадцати лет, чтобы привести храм в плачевное состояние — протекающая крыша, на полу кучи голубиного помета.

   В1990 году мой брат Петр, тогда мастер производственного обучения, в прошлом выпускник Миасского геологоразведочного техникума, пришел к директору комбината в Учалах с просьбой о помощи в строительстве церкви. Тот, выслушав, предложил побывать в Вознесенке. С учениками Петр приехал сюда, и то, что они увидели, глубоко взволновало их. Очистить церковь стоило больших трудов. Потом он поехал в епархию в Уфу просить для храма священника. В то время священнослужителей было мало. И брату предложили самому стать иереем. Несколько лет каждое воскресенье он ездил из Учалов в Вознесенку, вел службы. Сейчас отец Петр служит в учалинской церкви. А мы с Божьей помощью и при поддержке благотворителей продолжаем восстанавливать храм.

   Ивсе же это чудо, думали мы, что в отличие от большинства сельских храмов храм Вознесения остался цел, жители сохранили иконы, не разграблена утварь. Нам и запомнился вознесенковский народ своей прямотой, щедростью души, теплотой во взгляде, добрым словом. Кряжистые, с натруженными руками мужчины, статные приветливые женщины. Народ особой породы — глубинных русских корней. А что поруган был храм — так это давно известно: в роду не без урода.

   Тм же, в Вознесенке, на сельском празднике услышали потрясающие до слез строки поэта Николая Мельникова:

   Пставьте памятник деревне

   на Красной площади в Москве,

   там будут старые деревья,

   там будут яблоки в траве...

   Псть рядом робко встанут дети,

   что в деревнях еще растут...

   Пставьте памятник деревне,

   чтоб показать хотя бы раз

   то, как покорно, как безгневно

   деревня ждет свой смертный час.

   Лмали кости, рвали жилы,

   но ни протестов, ни борьбы,

   одно лишь «Господи, помилуй!»

   и вера в праведность судьбы.

   П-над берегом у Кизнекея пролегла дорожка. К Троице покрывается обрывистый бережок желтыми головками одуванчиков. И как те цветы на ветру, раскачиваются на самодельных качелях веселые ребятишки. Поскрипывает веревка, перекинутая через сук старого дерева. Девчонки присели на лужайке в ярко-зеленой траве. Напевая, плетут венки, примеряют на голову. Не спеша идет женщина, держа за руку белокурого сынишку. На мальчонке вышитая русская косоворотка. Какой покой и умиротворение во всем! Зачарованно смотрю вслед. Тропинка то поднимается вверх, то спускается вниз. Но впереди у них, среди обветшалых изб и покосившихся заборов, — серебристые купола храма.