Лт пятнадцать назад, после восьмилетки, мы с сыном принесли документы в приемную комиссию геологоразведочного техникума.

   — Молодой человек, вы где учились? — взглянула из-под очков строгая женщина.

   Сн назвал одну из школ старого города.

   — Вступительные экзамены можете не сдавать.

   — Почему? — удивленно и с какой-то надеждой спросили мы в голос.

   — Все равно не сдаст.

   Вруг стало ужасно обидно за школу, за сверстников сына, за весь наш старый город. И так захотелось опровергнуть эти суждения, доказать, что дети старогородцев ничем не хуже иных.

   Эот случай я вспомнил, когда мы встретились со Стасом Щербаковым. Он вырос в обычной семье, учился в четырнадцатой школе. Ему было пятнадцать лет, когда в автокатастрофе оборвалась жизнь его мамы. После школы тот же геологоразведочный колледж. На втором курсе Стас забрал документы и поступил в ЮУрГУ. На четвертом курсе у него появился шанс попасть на практику с вулканологической экспедицией на Камчатку. Чтобы заработать на участие в ней, Станислав устроился в золотодобывающую английскую компанию «Транссибирианголд». После окончания геологического факультета он поехал в Москву и поступил на очное отделение в Институт журналистики и литературного творчества. Через год перевелся на заочное и начал работать ведущим инженером в отделе стратегического маркетинга на Миасском машиностроительном заводе. Тут я должен сказать, что Стасу Щербакову двадцать три года и через неделю его отправят постигать военное дело рядовым в состав Вооруженных сил России.

   — В армию ты идешь не со своим годом. Какое чувство, Стас?

   — Считаю, армия — дело нужное. Но... скажу честно, мой шаг одобрили единицы. Все остальные прямым текстом говорили, что ненормальный.  Списываю это мышление на годы хаоса перестройки. Ребята сейчас боятся неуставных отношений, и, наверное, это опасение небезосновательно. Считаю, надо иметь в себе нравственный стержень. При любых трудных условиях он не даст проявить равнодушие, а может, и сам станет опорой для кого-то. Сейчас, слава Богу, нет той войны с обильной кровью, но идет другая война, на более тонких полях сражения — в нашем сознании.

   — В армии человеку неспортивному придется нелегко. Ты не из таких?

   — Люблю туризм, путешествия. В детстве занимался боксом. Обожаю футбол, бег, велосипед, классические лыжи. Несколько раз вместе c друзьями прыгал с парашютом.

   — Друзья — бывшие студенты?

   — Большинство — да. ЮУрГУ — родной для меня вуз. Его коридоры подарили мне настоящих друзей, научили мыслить, дали понимание пространства и времени, нетривиальности нашего мира. Настоящих друзей много не бывает. Но каждый из моих друзей — человек открытый, развивающийся, образованный и с хорошим чувством юмора. ЮУрГУ подарил нам великолепное время — студенчество, которое я вспоминаю с восхищением. Во время учебы увлекся вулканологией. Виктор Владимирович Зайков был моим научным руководителем по практике. Он и помог мне побывать в научной экспедиции на Камчатке. Вулканы — это слово по сей день действует на меня магически.

   — Расскажи подробней о практике на Камчатке.

   — Экспедиция проходила летом 2004 года в районе Карымского вулканического центра, в 30 километрах от Тихого океана. Целью было изучение активного вулканизма, мониторинг активности вулканов Малый Семячик, Карымский, микробиологические исследования в мертвом озере Карымское. В 1996 году оно вскипело от извержения в него лавы. В нашей экспедиции принимали участие несколько отрядов. Я был прикомандирован в биогеохимический отряд, который за время экспедиции должен был пройти маршрут в 30 километров от долины реки Крестьянской до домика-стационара на вулкане Карымском. Нас было три человека — начальник отряда Елена Никитична Гриб, аспирант Оксана Соболевская и я. Мы изучали продукты выброса вулкана при извержении. На Камчатке пробыл ровно 101 день — это работа на золоторудном месторождении и сама экспедиция от Института вулканологии и сейсмологии ДВО РАН.

   — Вулканология и журналистика — совместимо ли это?

   — Добавьте еще и археологию.

   — ???

   — Археология — это возможность для меня прикоснуться к чему-то древнему, к чужой культуре, возможность ощутить дух ушедшего времени, почувствовать его. Попадаешь на древнее место и возникает ощущение, совершенно не похожее ни на что.

   Кпримеру, в Аркаиме держал в руках череп древнего человека — увидел своими глазами своеобразный «ручей жизни», который есть на черепе каждого человека!

   В2007 году ездил по берегу Черного моря, от Сухуми до Севастополя, с целью изучения хоть каких-то мест древней Колхиды, древней Киммерии и Тавриды — впечатления тоже незабываемы.

   Ворой год учусь на журналиста. Потянуло в гуманитарную область. Достаточно много людей предпринимают такой шаг — из технической, естественной области уходят в гуманитарную.

   — А есть уже что-то написанное?

   — В электронном виде дневник-воспоминания об экспедиции, зачетные литературные работы в институте.

   Пзднее по электронной почте Стас переслал в сокращенном виде свои «Путевые заметки». Почитаем вместе.

   Ужасный день

   «Наверное, я запомню его на всю жизнь. В начале пути из двух полторашек питьевой воды обронили одну. Всю дорогу страшно хотелось пить. Труднопроходимые леса Камчатки на путников оказывают неимоверное психологическое давление. Нередко у людей в таких условиях проявляются разного рода нервные срывы, депрессия, паника.

   Првый злобный привет от вершин Камчатки почувствовали в конце дня. В организме дискомфорт, тошнота. Держимся из последних сил. Тяжесть рюкзаков давит все сильнее и сильнее. На склоне кальдеры ледник с осевшим на него вулканическим шлаком. Тонкой струйкой сбегает вода, очень грязная, мутная. Но состояние обезвоженного организма на пределе. Я на свой риск попил. Ночью сильно разболелся желудок.

   Уе в темноте проходим последние метры густого кедровника, и… вот мы на одном из самых активных вулканов мира — Карымском.

    Ночлег

   Смерки не оставили ни одного шанса добраться до стационарного домика вулканологов. Ночевать на склоне активного вулкана было очень даже опасно! Но ничего не оставалось, как доставать спальник и укладываться на ночевку.

   Н спалось. Во-первых, уже долгое время ничего не ели и, главное, не пили простой обычной воды. А Карымский?! Он мог в любую секунду проявить свою активность. В такие минуты понимаешь, что жизнь твоя в руках огненной стихии, которая пока дремлет, а через секунду может выплеснуть весь свой гнев.

   Нчь была невыносимой, организм сильно обезводился. Состояние подавленное, боль в желудке и тошнота, рот с трудом открывается от сухости. Было громадное желание встать, разжечь костер и растопить кусок ледника с пеплом. Но… поблизости нет дров, а вставать — сил.

   Крымский ночью то ли пыхтел, выбрасывая очередное газовое облако, то ли произошло небольшое его извержение. Гул и шум хорошо были слышны. А несколько камнепадов с вулкана заставили нас съежиться в спальниках.

   Влкан словно живое существо. Меня сопровождало ощущение, будто какой-то незнакомец постоянно наблюдает за каждым твоим шагом. Я невольно оглядывался по сторонам. Особая тишина вокруг порождала чувство боязни, страха человека, оказавшегося в непривычных для него условиях. Эта тишина иногда сменялась глухим гулом камнепадов и извержениями, заставляя содрогаться сознание.

   Вода

   Чсов в одиннадцать следующего дня, собравшись с силами, вновь отправились в путь. Прошли несколько вулканических потоков, ледников, поднялись на какую-то вершину, и открылось озеро Карымское — место нашей исследовательской работы. Вдали были видны гейзеры, но особой радости на душе не почувствовали. Не то состояние. Главное — надо дойти до источника с чистой водой. Спускались со склонов вулкана по каменной реке и взяли направление к горе с нарзановым источником у подножья. За сотню метров сбросили рюкзаки и чуть не бегом к воде. Чувство и ощущение неописуемое. Я встал в болотниках в этот ручей и начал с жадностью пить. Вода действительно по вкусу напоминала известную минеральную воду. Потихоньку начали приходить в себя. Вернулись к рюкзакам и, отдохнув, пошли к стационарному лагерю.

   Вдомике вулканологов среди книг разного жанра нашел о родном Южном Урале, Ильменском заповеднике. Взгрустнулось.

   Извержение

   Вчером Карымский начал извергаться. Взрыв был достаточно сильным. Раздался глухой гул, легкое трясение земли, над вулканом облако вулканической пыли, пепла, шлака. Когда видишь извержение, непременно возникает двойственное чувство: с одной стороны, страх, с мурашками по телу, с другой — восторг.

   Псле извержения до нас дошла основная волна пеплопада. Такого зрелища я не видел никогда! Все вокруг в одночасье потемнело, повсюду серые пепловые тучи, затмившие солнечный свет. На лицо, полное изумления и странного в этом случае восторга, оседает недавно извергшийся остывший пепел. В глаза попадают малейшие его частицы, невольно заставляя зажмуриться и спрятаться в домике от этого природного явления, не похожего ни на что. Это нечто вроде тумана, только очень густого и содержащего мельчайшие частички вулканической пыли. Пепел и пыль осаждались, покрывая листочки деревьев, отягощая их нежданно обрушившейся ношей, покрывали тонким слоем и траву, и крышу нашего домика, и скамейку, и стоящую на ней чистую посуду. А мы, спрятавшись в домике, слушали, как на крышу падали извергнувшиеся пепловые зерна.

   О Камчатке и друзьях

   Псещение Камчатки и участие в автономной вулканологической экспедиции дало понимание истинных ценностей, дарованных человеку. Безусловно, это не деньги — это обыкновенная чистая вода, человеческое общение, уточню, что не SMSки или общение по «аське», а именно человеческое, и… друзья.

   Свосхищением вспоминаю людей, с которыми посчастливилось работать в экспедиции. Это начальник одного из отрядов Елена Никитична Гриб, замечательная женщина и грамотный разносторонний специалист в вулканологии, петрографии и т. д.; это и Оксана Соболевская, аспирант Института вулканологии и сейсмологии ДВО РАН, очень увлеченная, умная, совершенно не похожая на большинство своих сверстниц, очень добрая, с потрясающей глубиной души и чувством юмора. Именно они дали урок — жить надо так, чтобы в глазах сиял огонь, а в сердце кипел вулкан».