Продолжение. Начало в № 210.

   Псьмо заинтересовало. Стало любопытно: было ли что-нибудь известно в Миассе об этой невероятной одиссее петроградских детей, прибывших в наш город отдохнуть и подкормиться весной 1918 года?

   ВМиасском краеведческом музее в архиве В. Морозова удалось найти тоненькую папку с надписью «Дети Петрограда». В ней несколько вырезок из газет. На одной — пометка краеведа: «Правда», 1973 год». До 70-х годов было наложено табу на упоминание в прессе об этой одной из самых невероятных российских историй ХХ века. На протяжении десятилетий эти события действительно тщательно замалчивались, порой даже оставаясь совершенно неизвестными там, где жили колонисты. По понятным причинам дети, повзрослев, никому не рассказывали о кругосветном путешествии, о своем вынужденном пребывании в буржуазных странах. В той вырезке из «Правды» 1973 года среди спасенных упоминались будущий знаменитый биолог, соратник Вавилова, профессор Иванов, великий балетмейстер Леонид Якобсон и многие другие выдающиеся петербуржцы.

   Вархивной папке оказался и рукописный листок: «Воспитанники — дети с 6 до 15 лет жили в дачах купеческих, а сейчас дом отдыха 1. Одеты были в серые телогрейки. Их было много, примерно около пятисот человек. И было, может, больше, объясняет заготовитель дров, который работал у них. Это было в 1918 году. Они получили приказ весной, и в марте их отправили в течение трех дней. Куда — не знаю. Со слов Захарова, жителя Тургояка, записала М. Копылова».

   Тк в марте 1919 года со старого вокзала Миасса началась их вынужденная кругосветка.

   Юые петроградцы проделали путь через Сибирь, Китай, Маньчжурию, Харбин и добрались до захваченного японцами Владивостока. На острове Русский дети еще некоторое время провели в казармах, ожидая, когда появится возможность вернуться обратно в Петроград. Но на фронтах никаких изменений не предвиделось, и американцы приняли решение везти детей домой морем.

   Батраки и казаки

   А до этого большинство детей порой сами искали на зиму приют в крестьянских семьях. Вот лишь два эпизода из книги «Ковчег детей», в которых рассказывается об отношении зажиточных крестьян Уйской станицы к детям революционного Петрограда.

   «…До станицы Уйской добрались только в сумерки. Под жилье выделили поповский дом. Места было мало, и спать пришлось на нарах, укрывшись чем попало.

   Вкоре воспитателям стало ясно, что выбор казачьей станицы, лежащей в ста километрах от железной дороги, оказался неудачным. Казаки не хотели помогать детям Красного Петрограда. Так что началось уже знакомое — дети стали ходить по станичным домам, выпрашивая милостыню. Но подавали неохотно и мало, иной раз выпроваживая ребенка грубым словом…»

   «...Однако мы, без всякого возражения взрослых, объединившись по три-четыре человека, захватив обтрепавшуюся одежонку, вышли из поповского дома и зашагали в разные стороны, совсем как в русской сказке, искать удачи. Отправились, как говорится, на все четыре стороны…»

   «…В Косогорке казаки были так увлечены работой, что не заметили подошедших мальчишек. А увидев, сразу остановились и с удивлением стали рассматривать маленьких пришельцев.

   Пте и его товарищам в который уже раз стало неловко за свой затрапезный вид, за потертые рубахи и дырявые башмаки.

   — Вы откуда такие? — спросил хозяин, не слезая с помоста.

   — Мы из Петрограда, — ответил за всех Ваня Трофимовский.

   Кзаки удивились:

   — Как из Петрограда? Пехом, что ли?

   Дти поняли, что в Косогорке ничего не знают об их колонии, хотя станица Уйская находится не так уж далеко от Миасса. Они рассказали окружившим их казакам о своем положении.

   — И чего же вы хотите?

   — Возьмите нас работать, дяденька...

   — Какие из вас работники! Да и ваши отцы, наверное, большевики. К нам эту заразу занесете.

   Псле недолгой перебранки хозяин сказал: «Ну, ладно. Один оставайся», — и указал на Петю Александрова».

   «…И вот разлука… Петроградскую детскую колонию берет под свое покровительство американский Красный Крест. Первая радость сменилась совсем другим чувством. Полгода живет Петя у этих добрых людей, стал им почти сыном, они же ему — родителями. Особенно полюбилась тетя Маруся, заменившая ему умершую мать. Как ни странно, эти шесть месяцев, зима эта, прошли быстро.

   О и в самом деле не чувствовал себя чужим в казачьем доме, пусть и со своими устоями, но с близкими ему, привитыми родным отцом законами взаимопонимания и трудолюбия. Когда-то он переступил этот порог с робостью и даже страхом и представлял себя лишь в роли маленького батрака. А вот теперь покидал со слезами и надеждой когда-нибудь сюда вернуться.

   ...Складывать было нечего. Старая одежда и обувь, в которой он пришел в деревню осенью, были выброшены...

   Рно утром хозяин с хозяйкой куда-то уехали, а вернулись только к вечеру. Они привезли для Пети новый белый полушубок, валенки — пимы, расшитые узорами, шапку с меховой оторочкой и белье. Тетя Маруся еще достала из сундука целый ворох портков и рубах. Все это положили на стол и сказали сразу же примерить.

   Артамон Дмитриевич и Мария Алексеевна Приданниковы тоже решили ехать в станицу, чтобы проводить так полюбившегося им паренька. Хозяин даже вывел ради такого случая из конюшни своего боевого коня. Петя ехал рядом на мерине. А хозяйка с детьми села в сани.

   — Не забывай про нас, Петро. Пиши. Знай, ты нам как сын родной...

   — А вы мне как вторые папа и мама. Спасибо за все!»

   Мучительные слухи

   Кгда, спасая страдающих юных петроградцев, Красный Крест взял их во Владивостоке под свою опеку, не обошлось без политических спекуляций, которые всегда следуют за идеологической враждой. Сразу прилетели радиограммы из большевистского правительства. Попало не только американцам, которые якобы «самым варварским и бесчеловечным образом относятся к детям-колонистам». Попало и самим детям — они оказались «сплошь непролетарскими», «полубуржуазными» и представителями какого-то «промежуточного класса». Эти навешенные на детей ярлыки по возвращении на Родину сковали их страхом.

   3 апреля 1920 года народный комиссар просвещения А. В. Луначарский писал в газете «Известия»: «В свое время мы сообщали о возмутительном акте, совершенном американским Красным крестом по отношению к многочисленным детям Петрограда... Всех этих детей американцы забрали с собой в бесконечно длинное сибирское путешествие, причем нам с полной точностью был сообщен ряд фактов, свидетельствующих о торопливости этого отъезда, граничащей с жестокостью по отношению к детям, и о мучительных передрягах, которые детишкам пришлось пережить. Возмутительнее же всего была самая мотивировка этой жестокой меры: нельзя-де оставлять детей в руках у большевиков, которые развратят их».

   Псле этого поползли еще более дурные слухи, являвшиеся скорее плодом фантазии. Эти слухи были мучительны и для родителей, и для детишек. Весь подвиг американского Красного креста в совокупности как бы представлял собою комбинацию бесчеловечных пыток многих сотен человеческих существ.

   «К счастью, дело кончилось, благодаря подвигам Красной армии, лучше, чем можно было ждать, и в настоящее время нами получено следующее радио из Карлсборга: «...Осуществляется окончательный план о возвращении на родину возможно скорее. Предполагается вернуть детей в Петроград пароходом или по железной дороге...» Конечно, то, что благополучно кончается, лучше, чем кончающееся сплошным горем, однако... Красный крест не может загладить всего легкомыслия и всей бессердечности проделанной им над детскими и родительскими сердцами операции», — так заявил нарком просвещения.

   Н Дальнем Востоке у японцев был зафрахтован сухогруз «Йомеймару», который и довез детей до Петрограда через Тихий и Атлантический океаны. В Америке «экспедицию» ждали политические проблемы (Чичерин и Луначарский распространяли по всему миру письма о том, как американцы похитили русский детей и заставляют их работать на себя) и встреча с президентом Вильсоном. Затем путь до Финляндии (японский корабль под американским флагом не рискнул зайти в Петербург — политическая ситуация была не лучшая), и только после этого дети вернулись домой. В Петербурге они нашли все тот же голод, от которого уехали почти три года назад.

   Подарок автора

   Эектронка опять доставила письмо от Сергея: «Жди книгу. Выслал экспресс-почтой. Мне очень хочется, чтобы эту историю накануне Дня города узнали все миасцы. Кругосветка кончилась почти благополучно (умерли где-то десять детей, но ведь это из 800 и смерти были ненасильственные (болезнь, отравление ягодами, укус змеи). И ведь надо понимать, как мало тогда в России стоила человеческая жизнь. Люди гибли сотнями и тысячами. А тут — почти все живы».

   Чрез несколько дней прекрасно изданная в семьсот страниц книга появилась у нас. На титульном листе надпись, которую Владимир Липовецкий сделал для миасской библиотеки: «Когда я писал эту книгу, очень хотел себе представить, каков он — Миасс. А вот сейчас передо мной сидит живой миасец Сергей Ходов, а рядом на столе — подаренная мне энциклопедия о городе Миассе. Поздравляю всех жителей этого славного города и особенно читателей библиотеки с уже близким Новым годом. Счастья вам! В. Липовецкий».

   Заштатный город

   Кнечно же, первым делом раскрыв книгу, стал искать, что там есть про наш город.

    «В то время Миасс представлял собой маленький заштатный городок. Его полусонный провинциальный быт устоялся за многие годы. Даже центральная площадь была пустынной, без каких-либо признаков того, что называют кипением жизни. Ее окружали лишь несколько двухэтажных каменных домов. Остальная застройка была деревянной и одноэтажной. В последнее время Миасс несколько ожил благодаря появлению военных. И не только русских, но и чехов, поляков и даже французов. За неимением других развлечений офицеры собирались в кондитерской Факерода. Предприимчивый грек угощал своих посетителей различными яствами и напитками, ставшими уже довольно редкими. Сюда заглянули и колонисты. У них еще оставались деньги, и, сложившись, они заказали по чашечке кофе и пирожному. Здесь же, в кондитерской, они купили местную газету. Этот маленький листок издавался на грубой и темной оберточной бумаге. Печатались в нем городские новости. Как ни искали подростки хоть несколько строк, хотя бы небольшое упоминание о Петрограде — все напрасно. Наверное, жители Миасса узнавали о том, что делается на белом свете, больше по слухам. Полакомившись пирожными, ребята пошли на мельницу и плотину, на старинный железоделательный завод. Не прошло и двух часов, как обошли весь город. И сразу стало ясно, что местом прогулок и развлечений станут не улицы, а окрестные леса и горы.

   Првое любопытство было удовлетворено, и они вернулись на Златоустовскую улицу, где находилась казарма. Многие дети уже улеглись в постель, не дожидаясь ужина. Так устали».

   Было это почти девяносто лет назад. Вот так приоткрылась еще одна малоизвестная страница в 234-летней истории нашего города.

   Миссия на земле

   Дти путешествовали с 1918 по 1920/1921 год. Последний ребенок перешел границу Финляндии — России, был отдан в руки чиновника Петросовета в феврале 1921 года. Детей сопровождали представители американского Красного Креста. На борту судна были полковник Райли Аллен и майор Баррол Бремхол. Полковник Райли Аллен был журналистом. Он умер в 1966 году. А в 1978 году Бремхол и его жена Оливия были зверски убиты в собственном доме. Их убил умалишенный молодой сосед. Так случилось, что ни у кого из этих двух людей, которые провели рядом с детьми более двух лет, не было своих детей. Бог не одарил их потомством. Кто знает, может, это и была их особая миссия на земле?

   Пти Господни…