Каждому времени свои увлечения, пристрастия.

   Ппробуем рассказать о своем познании этой старой, как мир, и все же молодой науки — археологии.

   "Эх, земля золотая, перевернута, перерыта ты вдоль и поперек, глубоко и отвально! Да разве здесь найдешь следы тех курганов? Тех знаменитых сарматских курганов, с открытия которых и начиналась в наших краях археология», — думали мы, шагая вслед за Калугиным по песчаным отвалам, заросшим частым березняком и кустарником. С горки на горку, через болотинки, ручьи… Кавелинские разрезы и Каскын — два ориентира, меж которых старый горняк, ставший нам проводником, пытался найти рукотворные горки. Пожимал в недоумении плечами: «О каких курганах вы говорите? Может, вот эти отвалы песка?»

   Д… А ведь были они когда-то известными. В 1869 году на Первом археологическом съезде в Москве уфимский чиновник Руф Игнатьев заявил о том, что в районе Миасских золотых промыслов, близ горы Каскыновой, разрыл он 8 больших курганов. На глубине 2,3 метра нашел медные, железные и костяные стрелы, части конской упряжи, украшения, кости людей и животных. Так впервые в районе Миасса в уральских землях проведены были археологические исследования.

   Ко же он, первооткрыватель миасских древностей? Как уфимский чиновник попал в наши края? Руф Гаврилович Игнатьев (1818-1886), потомственный дворянин, обучался восточным языкам в Лазаревском институте Москвы, успешно закончил Парижскую консерваторию. Чиновничья карьера его не удалась, осужден за недостачу и выслан в Оренбург. Через год службы в Оренбургском линейном полку произведен в унтер-офицеры. А в 1858-м вышел в отставку. Поселился в Уфе, работал в Губернском статистическом комитете библиотекарем. Здесь собирался кружок энтузиастов просвещения края.

   Инатьева считают первым археологом Башкирии. Он составил археологические карты Уфимской и Оренбургской губерний, проводил раскопки в Челябинском, Троицком, Верхнеуральском уездах, на землях Миасского и Саткинского заводов. В 1865-м, уже как член-корреспондент Московского археологического общества, по поручению и на средства управителя Миасского завода подполковника К. Д. Романовского начинает раскопки на дачах миасских золотоносных промыслов.

   Зесь, недалеко от места впадения реки Иремель в Миасс, находился Иннокентьевский прииск с Кавелинским разрезом, который, как говорят, давал золота больше, чем все остальные прииски в целом. Обилен и богат был благородным металлом участок земли, что вблизи от нынешнего поселка Ленинска. На старой карте прииски словно маслята на лужайке после теплого дождя. Рядом знаменитая Ташкутарганка, Мечниковское месторождение, четыре Каскыновских самых старых золотосодержащих прииска. В процессе вскрышных работ старателям не раз, наверное, попадались рукотворные горки…

   Втот вечер пришлось долго убеждать Калугина, что курганами да древними городищами богата наша земля. Ее, благодатную, с чистыми реками, могучими горами, степным раздольем облюбовал когда-то кочевой народ — ираноязычный по речи, индоевропейский по облику, потомок скифов и савроматов, сарматами звался. Историки отделяют их от нас двумя с половиной тысячелетиями.

   Пэт Овидий так описывает сарматов: свирепое лицо, грубый голос, ни волосы, ни борода не подстрижены, у всех налучья, луки и синеватые от змеиного яда стрелы. И словно вторит ему В. Брюсов:

   М — те, об ком шептали в старину,

   с невольной дрожью, эллинские мифы.

   Дйствительно ли так страшен был этот народ? Да нет, обыкновенный. Разводили лошадей, коров, овец, верблюдов. Лошади крупной породы, с хорошими скаковыми качествами. Кочевали на повозках с кибитками, крытых войлоком и корой, устроенных наподобие домов с двумя, тремя отделениями. Впрягали в повозки по 2 пары волов… и на сотни километров на запад ли, восток или юг, в дождь ли, ветер, в любую погоду.

   Оежду носили из шерстяной ткани и кожи, отороченную мехом, кожаные ремни с металлическими пряжками. Штаны или шаровары, заправленные в мягкие кожаные сапоги — скифики. При кочевом образе жизни одежда сарматок мало чем отличалась от мужского костюма: шаровары, кожаные сапожки, поверх длинное платье или халат. На голове большой платок, спускающийся на плечи, края расшиты мелкими бусинками. И нравом своим женщина мало чем отличалась от мужчины. И этим удивляла другие народы.

   Амазонки… они здесь жили! А поведали о том все те же курганы. Сколько было этих древних курганов на берегах Иремеля и Миасса? В одном источнике — 7, в другом — 8, в третьем — аж 20! И это в небольшой долине! Но пусть даже семь — уже некрополь, святое место. Почему же сарматы хоронили своих сородичей именно здесь? Может, потому что рядом гора Медная, богатая металлом, по значимости своей не уступающим в то время золоту? Вотчина, земля предков?

   Сепняки существовали уже не родом — племенем. И курганы их были выше, значительнее. Один из крупнейших сарматских курганов, вскрытый челябинскими археологами, — Климовский диаметром около 60 метров! Над большой могильной ямой находились остатки сложной конструкции — шатра из березовых и осиновых бревен. Сверху шатер был засыпан черноземом, обмазан глиной. Его окружало кольцо из бревен в 3-4 ряда со входом. Судя по всему, шатер подожгли изнутри. Сгорев, он обрушился и завалил могильную яму. Так хоронили сородичей огнепоклонники.

   Пошедшие столетия сгладили, сровняли горки-курганы. Когда-то поднимавшиеся в высоту до 10 метров, сегодня они небольшие холмики веками утрамбованной земли. Руфу Игнатьеву предстояла сложная работа — кропотливая и трудоемкая. Под жарким солнцем, а то и под пронизывающим ветром произвести разведку археологического памятника, раскопать насыпь, дойти до культурного слоя и тщательно, не суетясь и не спеша, расчистить, записать все найденные предметы, их расположение. Так и было. Ведь еще В. Н. Татищев, начальник горных заводов Урала, издал в 1739 году одну из первых в мире инструкций по археологическим раскопкам. Да впереди у Игнатьева и отчет в Археологическую комиссию.

   Тудное и ответственное дело, одному не с руки. Хорошо бы помощников. И они были… Константин Данилович Романовский — большой любитель археологии! Занимался он ею в Оренбургской и Уфимской губерниях. Вот откуда связь Миасса с Уфой! Будучи управителем Миасского завода, он и пригласил Игнатьева, помогая ему всем необходимым.

   Чо было обнаружено в тех курганах? В общих чертах знаем. О чем-то можно и догадываться, основываясь на раскопках XX века. Недалеко от Магнитогорска один из известных вскрытых тогда курганов Темир принес своим исследователям много интересного и неожиданного. Курган одарил ученых древними керамическими сосудами, в том числе из далекого Хорезма, железным копьем, колчанами стрел, бронзовым зеркалом в кожаном чехле, украшениями. Темир удивил всех стрелами: из 276 больше половины принадлежало женскому захоронению богато одетой сарматки. Выходит, прав был античный историк: предшественники сарматов, савроматы, рожденные от скифских воинов и амазонок, управлялись женщинами!

   Зставил задуматься исследователей и медный котел с изображениями медведей. Котел в старину — великая ценность. Украшение его не могло быть случайным. И до этого лингвисты высказывали мнение, что имя одного сарматского племени, известное из письменных источников как аорсы, означает «арийские медведи». Находка котла с ручками в виде медведя подтверждала этот вывод. И указывала место, где был организован мощный военный союз верхних аорсов — военно-политической силы того времени в среде сарматских племен, начавших отсюда, со степей Зауралья, движение на запад. Судя по расположению курганов, занимаемая ими территория на севере как раз доходила до Миасс-реки.

   Эоха раннего железа (VII век до н. э. — II век н. э.) — это время, когда бронзовые наконечники стрел и копей заменялись на железные, когда налажены устойчивые связи уральских кочевников с государствами Средней Азии и когда вовсю действует «торговый путь Геродота», связавший степи Причерноморья с Зауральем. Значит, работает торная Скифская дорога, проложенная через хребты Урала. Идут по нашим местам караваны, и слышится здесь многоязычная речь.

   Ообенно прочными эти связи становятся после возвращения скифов из переднеазиатского похода в земли обетованные. Скифским купцам нужны были золото, пушнина, медь. Наверное, от того времени в уральских курганах привозные фибулы римского типа, статуэтка египетского бога Амона, серебряные блюда персидской работы…

   Срматы… что думал о них долгими вечерами Руф Игнатьев? Какими они представали перед его взором, какими возникали из глубины веков? Ему, композитору и музыканту, что слышалось сквозь конский топот, звон мечей? Со временем это перерастет, воплотится в написанную, но так и не поставленную оперу.

   Зканчивалось лето 1865 года. Недавним Высочайшим манифестом отменено крепостное право. В Петропавловском храме начата летопись Миасского завода. Год назад мещанин Василий Дунаев взялся перестраивать плотину городского пруда. Вода подспущена, не плещется у гранитных берегов сада заводоуправителя. Но из распахнутого окна дома звуки рояля, казалось, уносятся по водной глади далеко на юг, туда, к истокам… К тем курганам. Осень. Закончены раскопки. Впереди перепись жителей Миасса — и в путь. В заводской конторе пополнится экспонатами «музеум», что-то останется в коллекции древностей Константина Даниловича Романовского, а что-то… до будущих времен припрячет земля на удивление и познание потомкам.

   Вистории земной жизни ни один народ не уходил в небытие бесследно. Наследие сарматов — в крови, в речи, в воззрениях пришедших во след за ними. И в нашем наследии — в неупокоенном русском духе. Ведь «скифы мы…» из племени русичей!

   Слово «археология» ввел в употребление Платон. В России систематическое изучение древностей началось в XV веке с коллекционирования старинного оружия, ювелирных и других изделий в Оружейной палате Кремля. В 1718 году Петр I издал указ собирать найденные в земле и воде старые надписи, оружие, посуду «и прочие все, что зело старо и необыкновенно. Где найдутся такие, всему делать чертежи, как что найдут»/