Cтарый охотник, встречая меня, каждый раз задает один и тот же вопрос: «Как живет лес?» Годы его пронеслись птичьей стаей, оставив старику воспоминания да болезни. Нет уж сил побродить по осеннему лесу, потропить зайчишку. Но старик, как и в прежние времена, держит лайку, выписывает охотничий журнал, аккуратно перерегистрирует ружье. Нет, не жажда кровавых трофеев живет в нем, а та неуемная любовь к лесу, зверью, природе, та страсть, что тянет его, не давая покоя, весной — к глухариному току, осенью — к дальним покосам, к болотам, зимой манит разнообразием следов на снегу.

   Кк живет лес? Эти разговоры для нас обоюдно интересны. Старик знает и помнит, где раньше жили барсук, глухарь, рябчик, куда захаживала куница. Без ошибки предскажет, с какой стороны горелой горки должен поселиться заяц. И если мои рассказы после очередного странствия в лес подтверждают его догадки, воспоминания, лицо старика светлеет. «Н-да, так, так, значит, не бросил барсучишка старую квартиру», — не спеша, словно разглядывая нору, в раздумье произносит он. Давненько его не видал. Прихворнул, видно. Года.

   Псле затяжного ненастья наступила ведренная пора первоосенья — бабье лето. Эхом отозвалась в эти погожие дни июльская жара. А по ночам все ощутимее студеное дыхание зимы. Белеют при звездах крыши, чернеет и жухнет трава. Утром капает с проводов, в саду — с румяного яблока, на покосах парят стога.

   Оенью лес молчит. За сотни шагов слышно, как постукивает колесо по бревенчатому мостку, как лениво поскрипывает телега лесника. В низинах свежо и сыро. Незатейливо свистит рябчик. Вторит ему другой. По высохшим ручьям бродят глухари. В утренней тишине склевывают промытую ливнями гальку.

   Вэто время охотничья страсть с особой силой тянет в лес. Хочется бросить все дела и бродить, бродить, напрягая слух и зрение, через болота к дальним покосам, к озерам.

   Уфотоохотника та же страсть, та же осторожность, только этого мало. Чтобы везло, надо найти силы перевести в себе желание добыть зверя в умение любоваться им. Только тогда охотник с фотоаппаратом будет удачлив и счастлив.

   Впрошлую осень встретил у речки Демовки рогача с лосихой и лосенком-годовичком. В надежде — вдруг опять повезет — спешу, мокрый от росы, к лесному ручью.

   Срый комок пружиной срывается из-под ног. Заяц? Так и есть. Задремал иль затаился на осеннем тепле. Вспоминаю охотничью байку и резко кричу: «Стой!» Что за диво! Или байка вовсе не байка. Заяц послушно сел. Фотографировать мешают частые ветки, но все же давлю на спуск. Щелчок аппарата пугает косого. Снова громкое «Стой!». Заяц замер на открытом бугорке. Телеобъектив в десять раз сократил расстояние. Отчетливо вижу в глазах страх и любопытство, вижу, как трясется кончик носа, жадно фильтруя воздух… Что сулит встреча? Большие с красными прожилками уши ловят малейший шорох. На серой мордочке — любопытство и страх. Любопытства хватает на долю секунды. Осиновый лист, падая, угодил на него сзади. Что-то очень сильное подбросило зайца вверх. Мгновение — и только топот стремительных лап по опавшей листве.

   З день исколесил порядком. На малом моховом болоте нашел необычный след. Догадался: здесь побывал кабан. Отпечатки копыт, покопки, как лопатой, грязевая ванна свидетельствовали о том, что вновь через триста лет вернулся в наши края свирепый вепрь. Потепление климата, малоснежье тому, знать, причина.

   Дмой возвращаюсь просекой. Ноги гудят. Вот замшелый валун. Нагретая его спина дышит уходящим теплом. Присел. До того чудесно вокруг. Уходить не хочется.

   Вдрогнула осинка, юркнула в чащу синица. Кто-то спугнул косулю. Страх выгнал ее из березовой чащи. Сломя голову несется она вдоль мостков по болоту. Уши повернуты назад. Чуть касаясь земли, летит над полегшей осокой. В последний миг снимаю.

   Кроток осенний день. Промелькнуло бабье лето. Опять за окном поздняя осень. Чернотроп. Ночью затянет тонким ледком лужи, пристынет земля. А днем в эту пору лес сумрачный, настороженный. Запахи пожухлой листвы тревожат воспоминаниями душу. Знаю, что старик сейчас не может найти себе дело ни дома, ни во дворе. Знаю, как следит за каждым его шагом лайка: не возьмет ли хозяин рюкзак, ружье, поводок. У старика в глазах осень. Не время года, а осень жизни. Нелегко расстаться с тем, что запало в сердце за долгие годы. Душа, как птица, готовится к отлету. А уходить не хочется.