— Хочу на болото! — голос друга в телефонной трубке ждет поддержки. Болотом он называет Юракское моховое, богатое клюквой, брусникой, голубикой. Интерес к ягодам — только заделье. Хочется пройти

   по бездорожью, испытать себя и машину, хочется доехать до каменистых осыпей Уреньги, а там, то осторожно ступая, то прыгая с камня на камень, забраться по курумникам на ее вершину.

   Н на полпути надо обязательно остановиться, как витязь на распутье, и размести опавшие листья с черной каменной плиты, чтобы прочесть столетней давности выбитое для путников: «Зюраткуль — 19 верст. Нургуш — 14 верст». В этот момент почему-то начинаешь слышать собственное дыхание, ощущать, как зачастило сердце. Вот она, под ногами, скрытая когда-то от глаз «Воровская тропа». Места эти окутаны тайной легенд. Вдоль дороги бурелом да мохнатые ели уральской тайги. Скорей бы подняться к вершине! Но дорога к подножью хребта пускает не всех. Какой-то неудачник (то ли сломалась у него машина, то ли накрепко застрял в колее), ожидая подмогу, вырезал на коре березы: «Здесь пять дней загорал Лелик». Такому гостю комары были весьма рады.

   Вхорошую погоду с вершины Уреньги как на ладони виден Зюраткуль, Нургуш, а чуть в стороне — Малый и Большой Иремели. Там среди камней и мха, если повезет, можно отыскать золотой корень — уральский женьшень, набрать брусники, малины, а к вечеру — обратно, в урочище Юрака. Юрак — речка мелкая, каменистая, в три шага шириной, чистая и холодная, но весной или после ливня — мутная, бурная и строптивая. Даже рыбешка в ней есть, чуть больше мизинца. Вверх по реке была раньше запруда. Половодьем ее размыло. Осталась насыпь. Деревянный створ плотины сгнил и не выдержал буйства стихии. Мощные бревна из лиственницы, кованые гвозди, скобы ныне торчат над ручьем. Сколько ж ручного труда было вложено, чтоб накопить вешней воды для сплава леса!

   Юаком раньше называли еще и деревню. Была здесь такая. Жили у реки лесорубы-заготовители. Ныне бурьяном скрыты невысокие фундаменты домов, кое-где еще торчат обгорелые колья ограды. Если вглядеться, можно вообразить широкую деревенскую улицу. Контора, флаг над ней, магазин, школа, почта. От пекарни запах свежего хлеба. Покосившиеся избы, изгородь, сирень под окнами, у ворот телега, пасется лошадь, на пустыре деревянные качели. Чья-то земля далекого детства.

   Лт пять назад я впервые увидел эти места. Тогда случайно наткнулся на большой металлический ящик. Он лежал в высокой траве почти в центре бывшей деревни. Из любопытства перевернул его. Сейф. Развороченный. Внутри лениво перекатывалась винтовочная гильза. Вдруг резануло: а по своей ли воле здесь, в предгорьях хребта, где снега зимой по пояс, пришлось кому-то валить лес и обживать этот медвежий угол? Не раз слышал, что на Урале суждено было спецпереселенцам осваивать таежные дебри. Их бараки были у Зюраткуля, на Большом Кыле. Выселки — так в те времена называли подобное жилье вдали от городов, в суровом горном крае.

   Ее раз огляделся вокруг. Глухомань. Деревню, точнее, то, что от нее осталось, поглотило время. Если посмотреть на карту — место действительно труднодоступное. На западе — хребет Уреньга. Километров в пяти от Юрака лентой вьется, петляет Ай. По нему сплавляли лес к Златоусту. Если идти в другие стороны, немудрено заплутать среди безымянных болот и ручьев. К Юраку когда-то были проложены дороги. Одна с юга, от Поляковки. На той дороге мост через Урал был еще цел, а Сибирский весенним паводком Ай разметал по бревнышку. Можно в Юрак попасть и со стороны Златоуста по разбитой, как мыло, скользкой после дождя, глинистой дороге, оставив позади деревни Плотинка и Семибратка. Но и там вешней водой разрушен мост. Называли его когда-то Горбатым. На той дороге в 1918 году шел жестокий бой. Однажды встретил в архивных записях строки: «...Отряд оставил Веселовку и двинулся на юг лесными дорогами через Семибратский рудник, но в ночь на 30 июня столкнулся у Семибратского кордона с казаками. «...Бой был ожесточенный. Подобные бои не поддаются описанию. Дрались с неравным по численности противником, — писал очевидец. — Ружейные выстрелы, пулеметная трескотня, лязг штыков, орудийные залпы слились в один гул. Ржание лошадей, стук телег, стоны раненых, крик пленных вторили шуму битвы...» Красные были рассеяны по лесу, утром командиру удалось собрать около ста человек. Стало очевидным, что к Поляковке пробиться не удастся»… Почти век назад было это. Тайга спрятала в густых зарослях то лихое время. Удивительная тишина вокруг. Только писк комара-кровопивца. Даже представить невозможно, что по вот этой тропе отступали красные. Возможно, что где-то здесь, у Юрака, до перевала через Уреньгу, они бросили обоз, оставили раненых и ушли на Тюлюк и в Александровку, к Юрюзани.

   Всна в урочище настает в конце мая, а то и в июне. Заморозки дают о себе знать уже в августе. Бывают летние снегопады, а осенью может за одну ночь навалить снегу чуть ли не по колено. Но как бы ни было коротко лето, лес родит грибы, болото — ягоды. По осени эти места не назовешь безлюдными. Народ здесь залетный. У каждого свой промысловый интерес.

   Н кто-то там, в таежной глуши, остался навечно. За деревней Юрак — лесное кладбище, замшелые деревянные кресты. На одном удалось прочитать: «Варвара. 39 лет от роду». Холмик в тайге, крест. Жил когда-то на земле человек. Суровое время и короткая жизнь. Постояли молча. Земля ему пухом. Сколько ж таких мест по России?

   — И я хочу на болото, — вторю другу в ответ.

   Оговариваем маршрут, перебираем фамилии знакомых, кому небезынтересны глухие места и история края, кому адреналин от бездорожья — лучшее лекарство для души и тела.

   Нт, наверное, особой нужды рассказывать, как лезли на «УАЗиках» по болотам, буксовали, вытягивали друг друга, гатили колеи, вброд (аж капот скрывался под водой) пересекали речку, как всю ночь лил дождь. Потом там, на краю бывшей деревни, сидели под тентом-навесом у костра, пили не только чай, вспоминали былое, говорили про жизнь, мечтали...

   З день устали, но спалось отчего-то тревожно. То чудились сквозь дождь ржание лошадей, лязг штыков, стук телег, стоны раненых, то где-то визжали пилы, падали вековые деревья, звенели топоры и явью во сне были покосившиеся под елями замшелые кресты… Рассветало. Исчезла и жуть ночи.

   Уром по болоту пробились к Аю, ловили рыбу в горной реке. Полдня собирали клюкву на Юракском болоте. Заметив звериный след, ощутили мурашки по спине оттого, что здесь мы не одни. На многих деревьях висела клочьями свежесодранная кора. Накануне за ягодой приходил сам хозяин тайги и застолбил мохнатой лапой свою вотчину. Решив помериться с косолапым ростом, вытянул вверх руку, привстал у сосны на цыпочки и не смог дотянуться. До топтыгина расти мне еще сантиметров пятнадцать.

   З окнами август. Год пролетел и снова разбитая дорога на Юрак манит к себе. Звоню другу.

   — Хочу на болото!

   Стни телебоевиков эксплуатируют наши чувства, отсекая интерес к малой Родине. И не надо езду по бездорожью называть мужскими забавами, блажью. Любая дорога открывает мир. И в прошлое тоже. А трудную память хранит надежно.

   Юрак — поселок лесозаготовителей на р. Юрак в 27 км к юго-юго-западу от с. Веселовка. Возник в 1932 г. и первоначально располагался в 4 км выше устья р. Юрак. В поселке были построены жилые дома, магазин, баня. Лес сплавлялся по р. Ай. Несколько позднее поселок был перенесен на северо-восток, ближе к устью Юрака, и находился в 1,5 км от Ая на его левом берегу. На новом месте в короткие сроки были построены магазин, контора, медпункт, пекарня, чуть позже — школа и  клуб. Поселок был связан телефонной линией с поселками Семибратским, Плотинкой, д. Веселовка и Златоустом. Население состояло в основном из спецпереселенцев, которые до 1947 г. жили по особому режиму. Основное занятие жителей — лесозаготовки и лесосплав. В 1960 г. численность населения составляла свыше 80 чел. В 1970-х годах в связи с истощением лесосырьевой базы поселок был ликвидирован полностью. В Юраке родился В. Мазуров, доктор физико-математических наук, профессор. П. Малков (Златоустовская энциклопедия, 2 том).