15023 километра подземных и наземных троп пройдено Александром Козловым

    21 год назад этот человек впервые спустился в пещеру и с той поры стал ее верным

   на мытарства с огромным рюкзаком по загадочным подземельям? «А мне нравится быть первопроходцем», — отвечает Александр Козлов, тренер секции спелеологов «Агат» при Центре детско-юношеского туризма и краеведения.

   — Когда веду в поход детей, стараюсь показать им те пещеры, где сам бывал. Если же идем взрослой группой, обязательно ищем новые, — рассказывает Александр Петрович. — Существуют методики поиска пещер. Например, по тяге воздуха. Пещера живая, она «дышит» — это можно проверить с помощью свечки. А раз «дышит», надо расчищать вход, разбирать камни, вытаскивать глину. И уж если там действительно есть пещера, надо не только обследовать ее, но и сделать топосъемку, описание, определить местонахождение, все параметры, чтобы потом отослать данные в Кунгурский стационар РАН по спелеологии и карстоведению, куда стекаются подобные материалы со всей России.

   …Слушаю и недоумеваю: значит, спелеотуризм — это не просто прогулка по «неведомым дорожкам» с целью пощекотать нервы и хлебнуть изрядной порции экстрима, но еще и наука?

   — Да, — подтверждает Александр Козлов. — Каждый находит в спелеотуризме что-то свое. Кто-то обретает под землей душевный комфорт и таким образом расслабляется. Кому-то как воздух нужны необычные впечатления, которых там хоть отбавляй: полная темнота, тишина, холод, сырость, отсутствие привычных для слуха звуков... Есть любители рисковать, спускаясь по веревке в глубокие колодцы, протискиваясь в узкие лазы. Но есть и эстеты, которых привлекает необычная красота пещер...

   — Как же можно увидеть эту красоту, раз в пещере абсолютная темнота?

   — А фонари на что? Экипировка у спелеологов нехитрая: сапоги, комбез, каска и обязательно два света — налобный фонарь и ручной. Таково требование техники безопасности. И даже при этом неярком свете пещера необычайно красива: натеки на стенах в виде драпировок, гребешков, сталактиты, сталагмиты, колонны. Цвета тоже разные — от кремового, красного, желтого до коричневого и даже зеленого. Зеленые сталактиты (видимо, из-за примесей меди) попались нам в пещере Соломенной.

   Нзвали ее так потому, что она заполнена свисающими с потолка тонкими сталактитами, напоминающими солому. А вообще названия пещерам обычно дает первооткрыватель: «Праздничная» — потому что накануне 1 мая открыли, «Неожиданная» — потому что не ожидали, что найдем ее, «Холодильник» — холодно там очень, подземный лед...

   Из дневника спелеологов:

   «Август 1989 года. Первый грот назвали Гротом Сыча, в честь геолога из Миасса А. Н. Сычева. Второй — Гротом Белой Бутылки: он громадный, из светло-серого известняка и похож на бутылку».

   «9 августа 1993 года. Нашли какую-то дырку, подобную пещере Тоннельной-2. Рады! Открытие пещеры! Назвали Волчьей Ямой, здесь волки гуляют».

   — Много пещер за 20 лет открыли?

   — Больше 40, а бросили еще больше — из-за опасности обвала. Впрочем, это не единственная опасность под землей. Главное в нашем деле — техника безопасности, и тогда ничего страшного не случится. Сколько я хожу по пещерам сам, сколько детей в походы вожу — ни одного несчастного случая не было.

   Из дневника спелеологов:

   «Май 1989 года. Нашли в воронке небольшое отверстие, в которое уходил ручей. Разобрали его — пролезть можно. Вниз вел ход... Бежим в лагерь, надеваем комбезы, берем веревку, лестницу, свет, каски, петли, бежим обратно. Залезли в узкий, круто уходящий вниз тоннель, через несколько метров он оборвался колодцем. Спускаемся в грот под небольшим водопадом, моментально промокли. Водоток уходит в следующий глубокий колодец. Кинули камни, определили глубину метров в 20. Вечером дали пещере название «Афганская» — в честь наших солдат, погибших в Афгане».

   — Говорят, у спелеологов существует неписаное правило: «Из пещеры не выносить ничего, кроме мусора и глины на сапогах»...

   — Можно выносить то, что лежит на полу, что свалилось с потолка, а вот ломать сталактиты, естественно, нельзя — надо беречь красоту подземного мира. И, конечно, нужно убирать мусор. Приходя в известные пещеры, мы всегда чистим их и ребят к этому приучаем. В прошлом году уфимские спелеологи вытащили из пещеры Победа две тонны мусора. А за надписи на стенах вообще надо бить по рукам. Особенно много их в Игнатьевке: берет народ палочку подлиннее, ставит на нее огарок свечи и копотью на потолке письмена пишет... А пещера-то уникальная! По преданию, в прошлом веке там жил старец Игнатий. На «втором этаже» есть его келья, а в ней — вырезанная в камне икона. Но еще больше пещера эта известна рисунками древних людей.

   Из дневника спелеологов:

    «11 марта 1994 года. Посмотрели рисунки в келье. Разглядел фигуры женщины и оленя, соединенные прерывистой линией. Мамонта и носорога не увидели...»

   «19 февраля 1996 года. Пошли по пещере, заодно собирая мусор. Поднялись в келью, посмотрели рисунки пещерного человека, икону. Хватает и «рисунков» современного человека. Их число постоянно растет. Говорят, что в келье были доски и бревна такой длины, что по существующим ходам их нельзя занести. Значит, раньше были другие ходы...»

   «27 августа 1997 года. Игнатьевскую пещеру все чаще стали посещать иностранцы. В прошлом году был венгр, югославы, голландцы. Осенью этого года обещал приехать какой-то крупный археолог из Франции».

   — Бывают ли в походах смешные случаи?

   — Скорее, шутейные. В Игнатьевской пещере, например, есть Грот Столба. Начинаешь новичков вокруг этого столба водить. Они за тобой идут 10 минут, 20, 30... Пока, наконец, до кого-нибудь не дойдет: «Братцы, а чего это мы вокруг одного столба все время ходим?» А вообще в пещерах не шутят. Мы как-то пошутили... В группе был новичок, полз последним, со свечкой. Ушли мы далеко вперед, свои фонари погасили и молчим. Наш парень полз-полз, свечка у него погасла. Слышим, как руками по стенке шлепает. А потом как закричит! Фонари включили, а он белее снега... С тех пор шутки кончились. Хотя, конечно, спелеологи — народ веселый. Вне пещеры.

   — Какая живность встречается под землей?

   — Ну, привидений там точно нет. Летучие мыши, в подземных реках — раки, рыбы. А вот что касается живности рядом с пещерами — тут перечень побогаче будет...

   Из дневника спелеологов:

   «3 мая 1987 года. Во время обмера скальника пришлось работать на отвесе, и я нос к носу встретился с черной, жирной гадюкой, которая была уже готова к броску и шипела. Пришлось мне срочно ретироваться... Ночью нам устроили «хоровое пение» волки. Я проснулся от удара в бок и сдавленного страхом шепота: «Волки!!!» В морозной ночи очень хорошо был слышен их вой: сначала начинал один, потом присоединялись остальные. Впечатляет».

   «Август 1987 года. Ночью услышал стук на скальнике, разбудил шефа и тут же уснул. Утром обнаружили в воронке примятую растительность и следы на песке, похожие на медвежьи. На следующую ночь меня разбудил шеф. На третью мы уже оба не спали, слушая непонятный стук. Ухал филин, живущий над скальником, тявкала лисица. И вдруг раздался недовольный рык. Медведь! Заряжаем ружье, два дуплета... «Концерт» окончен. Утром сделали выводы: медведь, молодой и музыкальный, сидел на скальнике, стучал камнями, спускал их вниз. Вероятно, разок промахнулся и врезал себе камнем по лапе, отсюда недовольный рык».

   — У спелеологов, наверное, существуют какие-то свои традиции?

   — Посвящение, причем в разных видах. Самое обычное, когда «молодого» проведут в пещере по кругу, измажут глиной — и ходи так весь день. В пещере Сухая Атя я видел несколько другой способ: в Резонансном зале стоит руководитель группы в белой рубашечке, начищенных ботинках, в костюме и при галстуке, у ног его — лужа жидкой глины. «Молодой» встает на четвереньки, подползает к нему, а тот берет его за ворот и макает в лужу. Ну и святая обязанность всех «пещерных» — чтить Белого Спелеолога. Кто такой? А Бог его знает! Одни говорят, что призрак, другие утверждают, что живой, одетый в белый комбез, белую каску и с белым снаряжением. Главное — оставить Белому Хозяину конфетки у входа в пещеру, задобрить его, чтобы пропустил внутрь, не чинил препятствий.

   — Как сейчас в городе со спелеотуризмом?

   — Да никак. Спелеоклуба давно нет. Единственная секция — при ЦДЮТиК. Хотя есть надежда, что этот вид туризма возродится. Говорю так потому, что встречаю в пещерах все больше молодых спелеологов из Сатки, Челябинска, Уфы. Рад этому, так как навыки, полученные в спелеотуризме, помогают в жизни. Мои воспитанники, участники чеченской войны, благодарили в письмах за то, что научил их работать с лопатой (они быстрее всех окапывались), с веревкой, ориентировке в лесу, в горах, под землей. По сути, спелеотуризм — это школа выживания в экстремальных условиях.

   — Чего вы ждете от новых походов?

   — Всегда хочется узнать, что там, за поворотом. А если ничего нет, снова ищешь и ищешь — до тех пор, пока не найдешь. Да, темнота. Да, тишина. Но, когда выходишь на поверхность, все увиденное воспринимается по-другому — и небо голубее, и солнце ярче. Все как в первый раз...