Врусских селах Учалинского района Вознесенке, Поляковке, Кирябинке бывали не раз. Если спросите: «по делам?», то ответ будет почти всегда одинаков. Когда душа просит остепениться от городской суеты, когда отчего-то вдруг вспомнится сельский храм Вознесения с его обветшалой росписью на стенах, когда просто так захочется спокойной езды по проселочной дороге. Иной раз где-то там, в подсознании, неожиданно остро почувствуешь необходимость опереться на чей-то надежный фундамент уклада сельской жизни. Прикоснувшись к неспешному деревенскому быту, замечаешь, что сам стараешься быть в делах и мыслях неторопливым и основательным.

   Н дорогу от Миасса до Поляковки и Вознесенки по асфальту уходит чуть больше часа. Но в те края едем обычно по лесной дороге. Там, под кронами берез, можно встретить места, где велись когда-то рудничные разработки — шурфы, ямы, закопушки, выработки, где добывали золото, хромиты. Свернув от поселка Верхний Иремель на лесную дорогу, иногда заглянем на исчезнувший Кузьмо-Демьяновский рудник, на развалины Петровской обогатительной фабрики, а оттуда к озеру-пруду Шарамбаю. Здесь тоже был когда-то поселок. Он назывался Возрождение. Дальше грунтовка ведет вдоль необычного и удивительного Нуралинского хребта к озеру Ворожеич. Там, на взгорке, обязательно остановлю машину. В долине, у хребта Алабия, как на ладони село Вознесенка с замечательным старинным храмом Вознесения Христова. А если двери церкви не заперты, грех не зайти, не зажечь свечу. От Вознесенки до Поляковки рукой подать, напрямки километров десять будет. Сегодня речь пойдет о Поляковке. В день Святой Троицы мы случайно попали в это село на праздник встречи с односельчанами.

   ВУчалинском районе русские поселения Кирябинка, Поляковка, Вознесенка возникли как рудничные. Их история тесно связана с нашим городом. Более двухсот лет назад там существовали шахты, с тех мест везли на подводах медную руду на Лугининский медеплавильный завод. Рудник Поляковский на реке Уй появился в конце XVIII века. Здесь тоже вначале добывали медную руду. На руднике поставили церковь. Поселок стал называться селом Поляковкой.

    Жители этих поселков-сел после истощения запасов медных руд стали заниматься старательской работой на золотодобыче. Для коренных жителей не представляли секрета и месторождения драгоценного металла. Многие прииски были открыты при участии башкирских рудознатцев. В рудниках золото добывалось из кварцевых жил. Руду размалывали на бегунных фабриках. Позднее были обнаружены богатейшие россыпи золота в долинах рек Уй, Краснохта, Шартымка. Первая драга на Южном Урале была построена под руководством двух американских инженеров (отца и сына) в 1930-1932 годах. Она работала на реках Иремель и Миасс около 30 лет. Вторая драга — треста «Миассзолото» — начала добывать благородный металл в 1962 году в долине реки Уй, ее так и стали называть — поляковская. Именно на годы золотодобычи и приходится расцвет села Поляковки.

   Ннароком попав на праздник селян, мечтал постоять в сторонке, послушать местных артистов, отдохнуть, расслабиться. Но…

   — Как хорошо, что вы к нам приехали. Как узнали? А вы напишите про наш праздник. Вижу знакомое лицо и не могу узнать здесь, на сельской улице, Елену Позднякову, сотрудницу одного из отделов горадминистрации Миасса. Даже представить не мог, что и за сотню верст от города корреспондент без дела опять не останется.

   — Работа у меня такая: все знать и везде бывать, — вру так убедительно, что верю этому уже сам, и достаю фотоаппарат. — Миасских на празднике много?

   — Из Поляковки в Миасс немало перебралось. Знакомьтесь, мой дядя Виктор Михалев, родился и рос в Поляковке, работал на автозаводе, сейчас на пенсии. Видела Николая Соломина, Вячеслава Шкилева, Владимира Мандрыгина. Посмотрите, сколько народу собралось на праздник, а задумал его организовать наш неугомонный Егор Ильичов. Не обошлось и без участия спонсоров — местных предпринимателей.

   — Как же ему удалось вас всех собрать? Это ж сколько писем написать надо!

   — А он в родительский день прошел по кладбищу, встретился с родственниками умерших. Подходил к каждому, приглашал принять участие в празднике села. Вон он, у микрофона. Сейчас выступать будет. Поет замечательно, у него удивительный голос, а музыкального образования вообще нет. Обыкновенный сельский мужик, трудяга. Про него даже учалинское телевидение к 60-летию Победы фильм сняло. «Домик окнами в сад» называется. Фильм удостоен Гран-при на VII Международном фестивале короткометражных фильмов. Наш земляк не зазнался, он по-прежнему вручную катает чудные валенки, да такие, что сносу нет, и поет всем на радость. Да что говорить, сейчас сами услышите.

   Тлько затихла русская народная песня, а за спиной:

    — Сфотографируй нас с отцом, порадуй батю, — это Вячеслав Шкилев зовет меня к отцовскому дому. Дом у Шкилевых крепкий, ухоженный, в палисаднике черемуха в цвету. Помните, в старом городе когда-то работала драга? Вячеслав к золотодобыче на миасском пруду имеет самое непосредственное отношение. Именно он, а не американские специалисты был, можно сказать, главнокомандующим на монтаже той плавучей фабрики золота. Под его руководством два года велись все сборочные работы. Откуда такие знания у Шкилева? да от отца, верно, Александра Васильевича. Старший Шкилев на золоте всю жизнь отработал. Лучший драгер был на поляковской драге. Ему уже восемьдесят, а руку пожал — косточки захрустели. Младший Шкилев вместе с односельчанином Николаем Соломиным три года был во Вьетнаме, помогал друзьям Советского Союза осваивать месторождения золота. Мать Вячеслава приветливая, с добрыми ласковыми глазами. Она работала в детском саду и многим ныне уважаемым людям Поляковки вытирала носы и меняла штанишки. Про носы и штанишки уважаемые, конечно, забыли, но они всегда рады встрече с Клавдией Павловной и здороваются с почтением.

   Уклуба тем временем шло веселье. Сельские артисты, свои, поляковские, пели, танцевали. Поднимались на сцену гости, рассказывали, кто и чего достиг в жизни. Поодаль молодежь забавилась деревенскими играми, школьники устроили спортивные соревнования, ну а те, кто в армии отслужил, не замедлили поиграть гирями. Молодая башкирочка с детской коляской остановилась там, где тягались силой гиревики. Малыш в коляске куксится и пытается спуститься на землю. Мать помогла, и он тут же — к пудовым гирям. Расступились и мы перед юным батыром. Ухватил одну. Тянет — не поддается, зато другую запросто валит набок. Малыш доволен, улыбаемся и мы. Показываю мамочке на экранчике «цифровика» только что сделанный снимок.

   — Первенец? Как звать крепыша?

   — Альбертик. Год и восемь ему.

   Ти старушки в платочках сидят на бревнышке у дома. Слово за слово, разговорились. И вот чудеса. Оказалось, что одна из них жила на соседней улице в Миассе, другая в юности работала вместе с уже ушедшей в мир иной нашей давней знакомой. Как тесен мир!

   Сло Поляковка сегодня на первый взгляд, наверно, не хуже, чем в былые времена, хотя заметно стареет. Все те же торговая площадь, магазинчики, лавки с коваными дверями, у дороги мирно пасутся гуси, трется о тополь бычок, распряженная лошадь у дома, телега. Ребятня с горы пытается с толкача завести мотоцикл. В селе появились добротные, недавно срубленные дома, отделанные современным строительным материалом. На центральной улице своим видом выделяется синий, на три окна. Не удержался, полюбопытствовал. Живет в нем, оказывается, целитель Ильгам, в прошлом простой водитель. Лечит только массажем. О нем пишут в газетах, идет молва по всему району. Говорят, дар целительства появился у него после страшной аварии. Но не всем в Поляковке после житейских катаклизмов так везет. В большинстве своем жилье селян дряхлеет. Молодые и крепкие ее жители переметнулись в город. Старики как могут поддерживают веками устоявшийся быт.

   Оять машут рукой. Это Николай Соломин. С ним знакомы не один десяток лет. Он мастер и умелец на все руки, коллекционер и реставратор старинных автомобилей, мотоциклов, член областного клуба автостарины. Николай родился и вырос в Поляковке. Работал в Миассе на одном из оборонных предприятий, в приисковом управлении «Миассзолото», сейчас на пенсии. Вместе женой он приехал в родное село на встречу.

   — Вот знакомься, мой брат Александр. Он мастер на учалинском комбинате.

   — А где ваш родовой дом, который?

   Братья с болью смотрят на крепкий еще, крытый железом, с заколоченными ставнями дом.

   — Вот этот, угловой, выросли в нем. Отец у нас умер рано, в пятьдесят пятом году. Мы жили: бабушка, дедушка, и нас трое с мамкой осталось. Она учительницей в начальных классах работала. Выросли, разлетелись. Так получилось, что дом продать пришлось. Жаль, конечно, да разве вернешь назад.

   Гяжу по сторонам, и взгляд отмечает, что немало домов, как этот, стоят в сиротстве, заколочены.

   — Поляковка у нас была очень «крутая» деревня. У нас была и больница, была школа-десятилетка, был прииск, были и совхоз, и Рабкоп, в соседней Вознесенке — леспромхоз. По выходным дням в футбол, в волейбол играли, вечером кино, танцы под баян, самодеятельность была. В Пасху каждый считал долгом на своем краю на горе костер зажечь. Людям было где работать, где отдыхать, вот они и держались в селе, техники в прииске было много, а как только прииск заглох, считай, все пропало. Работоспособный народ подался в город. Я вот тоже стал городским. Бываю в Поляковке редко, но на родительскую обязательно. Приеду в село, постою у родного дома и, скажи, будто в детство ворочусь. Детство, оно всегда, какое бы ни было тяжелое (а наше послевоенное особенно), но с годами светлым и радостным кажется. А сегодняшний день, считай, для нас, бывших односельчан, что киндер-сюрприз.

   Зкончится праздник, разъедутся по домам селяне-горожане, унося с собой частичку малой родины. В суете городов нет-нет да и вспомнятся поляковцам тихая сельская улица, запах парного молока, семечки-лавочки, речка и легкий туман над водой, а кому-то и заколоченные наглухо ставни на окнах родного дома.