Полжизни на ладони

   Эи карманные часы я достаю из потускневшей коробочки очень редко. Только тогда, когда в душе отчего-то становится грустно, когда вдруг хочется оказаться ростом чуть выше стола, когда в памяти возникает детство, когда до слез хочется, чтобы отец положил руку на плечо и, наклонившись, полушепотом, протягивая мне именно эти часы, сказал: «Послушай, как тикают». Но я знаю, что это уже никогда не произойдет, не повторится. Часы остановились тридцать пять лет назад. С гор бежали ручьи, был теплый апрельский день. А часы встали. Кончился завод. Пружинка отдала Времени последнее прикосновение отцовских рук.

   Тсклое, поцарапанное самодельное стекло, под ним циферблат цвета слоновой кости. Цифры большие и, как мне казалось, очень красивые. По ним я учился считать. Уже тогда на хромированном корпусе всюду проглядывали оспинки желтоватого сплава — следы пота и песчинок. На часах нет названия. Просто написано: «2 час. завод», и указан год — 1929. Если отнять 1906, то можно примерно узнать, во сколько лет отец получил от деда в подарок хронометр. Наверное, тогда на радостях отец, сняв заднюю крышку с часов, мелко выцарапал на ней иглой слова: «Урал, г. Миасс», свою фамилию и инициалы. Отец эти часы очень берег. Всю войну он прошел с ними. Быть может, в определенный час он доставал их не только чтобы покрутить колесико и завести часы на следующие сутки, но и вспомнить Урал. Отец не раз называл часы своим талисманом. Часы отмеряли войну год за годом, отступления и наступления, месяцы в окружении, часы прорыва и дни выхода из него, начало артподготовки и тишину после боя. С фронта отец вернулся, не имея ранений, но был тяжело контужен. Только судьбе известно, талисман ли сберег его. По выходным он иногда надевал пиджак с орденом и прикреплял к брюкам на тоненький ремешок карманные часы. Про эти часы я многого не знаю. Да и не все мне дано знать. Личное отца, оно ушло вместе с ним.

   Гды стерли боль. Без отца прожито в два раза больше, чем вместе. Но вот опять отчего-то неудержимо хочется подержать в руках Время. Достаю коробочку, часы. Они стоят. Стрелки, как крылья, — в разные стороны. Секундную будто кто-то специально выставил на 0, на начало отсчета. На ладони ощущаю вес часов и Времени. Приятная тяжесть. Кажется, что корпус карманных часов до сих пор хранит тепло отца. Странное чувство. Часы такие же, как в детской памяти, только не тикают. Медленно начинаю вращать колесико, взад-вперед, туда-сюда. Пощелкивает внутри часов собачка, чувствую, как напрягается пружинка. Как бы ее не сорвать. Только разжал пальцы, а часы — тик-так, тик-так. Встрепенулась, ожила секундная — и айда догонять Время. Закрыл глаза, поднес часы к уху, как в детстве. Тикают четко, но где-то там, в голове. Даже голос отца вдруг почудился: «Хочешь, я расскажу тебе про часы забавную историю?..»

   — И про войну? — также полушепотом спросил я.

   — Нет, это случилось уже после. Ты был тогда совсем маленький. Эти часы у меня украли.

   — Вот… вот эти?

   — Да, вот эти.

   — Но они же тикают мне в ухо.

   — А ты держи часы у левого уха, а правым послушай, что я тебе расскажу.

   Был выходной, пошли мы на базар. На базаре тогда народу было много. К воскресенью товару всякого из деревень понавезли. При входе — коровы, телята, лошади, телеги, на телегах — куры, гуси, овечки рядом. Между рядов одеждой всякой торгуют. Трофейного барахла кое-кто с фронта много урвал. Теткам платья разные предлагают. Мужики, те больше инструмент подыскивают. За войну жилье без пригляда сильно пообветшало. Накупили мы всякого-разного для дома, для хозяйства. В обеих руках по авоське, еле протолкались с базара. Иду домой, а в голове мысль как увязла: сколько ж времени, который час? До моста дошли, да что ты будешь делать, дай, думаю, поставлю авоськи на лавочку, взгляну на часы. Раз за ремешок, а часов-то нет. На ремешке — срез свежий. Бритвой чиркнули. Стой, говорю, мать, я сейчас, только часы найду. А она вдогонку: «Какой дурак будет ждать тебя с твоими часами там, на базаре?»

   П базару шнырял часа три. Все обошел, ряды с разной мелочью — по нескольку раз, знакомых мужиков расспрашивал. Все без толку — нет часов.

   Вйну прошел с теми часами, в снегах не выронил, в болотах не утопил. По ним домой торопился. И вот на тебе, свои же, земляки фронтовой талисман украли. Такая память была! Твоего деда, кстати, подарок. Всю неделю на работу без часов ходил. Работа на ум не шла, будто не часы, а полжизни украли. Все за неделю вспомнил: и довоенную жизнь, и фронт, и бомбежку. Меня тогда метров на пять взрывной волной отбросило, кровь лицо залила, а часы те, говорят, даже не остановились. Долго не слышал, как тикают, все на секундную стрелку смотрел, бегает ли по кругу. Нет, часы я обязательно найду. Уверенность вдруг ниоткуда пришла, как тогда, в первый год войны, когда в окружении были. Прорвемся... Найду я свои часы. Мысль эта всю неделю даже ночью покоя не давала.

   Чрез неделю, в воскресенье, чуть свет на базар убежал. Хожу меж рядов, а под кепкой уже свой хронометр тикать начал: «часы — найду, часы — найду». К обеду я уже сам как базарный маятник стал. Измучился, а часов моих никто не продает, в голове никаких мыслей, только «часы — верну, часы — верну». Уж сомнения пошли. Разве для того воруют, чтоб открыто на базаре торговать? И верно, что ж это я на этом базаре зациклился. Пивных в те годы — по всему городу, на каждом углу, может, там про часы что-нибудь узнаю. Дай, думаю, от базара в центр пройду. Совсем надежду потерял, а меня словно кто за руку на Спортивную к пивнушке ведет. Зашел, взял кружку пива с досады, два глотка сделал и чуть не выплюнул. И тут жулики. Уже разбавили. Выхожу, а у дверей — одноногий на костылях.

   — Слышь, — говорит, — почтенный, купи часы. Недорого отдам.

   Гяжу, а на его ладони мои полжизни тикают.

   — Откуда у тебя эти часы?

   — Мои, — отвечает.

   — Твои, говоришь? А ну, дай посмотреть.

   Рки дрожат. Еле отковырнул заднюю крышку, а там — «Урал, г. Миасс» и инициалы, что я иголкой нацарапал. Чувствую: сейчас контузия о себе даст знать. Затрясло всего.

   Безногий быстро сообразил.

   — Твои? Ну и клади в карман. Да не теряй больше. Надо же, как тебе повезло. Хороший ты, верно, мужик. Пойдем выпьем за знакомство. Угощаю. И находку твою обмыть полагается.

   Вт так мы с жуликом и просидели остаток дня. Часы обмыли. И не жулик он вовсе оказался. Фронтовик. Ногу в начале войны потерял. Как мои часы у него оказались? Не знаю. Не стал я, сын, про это допытываться. Только уверен: не его рук это дело. Он же на костылях.

   Лшь на мгновение поднес я часы к уху, на секунду прикрыл глаза. А когда вновь взглянул на часы, самая маленькая стрелка, спрессовав Время больших и малых событий, проскакала всего лишь часть круга.

   Оец часы нашел. Но никому еще не удалось вернуть потерянное Время.

   Срелки по кругу. Часы и Время. Материя и Дух. Загадка жизни.