Борис Петрович Степанов. Представитель одной из стариннейших фамилий старого города, кадровый рабочий автозавода, с одной единственной записью в трудовой книжке: «Наладчик автоматов в цехе «Нормалей», за почти полвека.

   Мжик ершистый, колючий, прямой. Выскажет все, что считает нужным, и своему напарнику, и директору завода, и министру. Вспоминается визит Соломенцева М. С., председателя Совета Министров РСФСР, его беседы с рабочими, благодушное настроение... В одной группе оказался Борис, надолго задержался с ними высокий гость, а когда распрощался, то отошел мрачный, замкнутый, молчаливый.

   Дпутат городского Совета 20 лет, кстати, беспартийный, не захотел кому-то подчиняться, оставался в действиях независимым, в мыслях свободным и ответственным только за самого себя. Предлагали ему пост на выдвижение — «нет у меня желания, нет способностей руководить с людьми, не хочу отвечать за других». Близко к сердцу он воспринимал и просьбы и наказы избирателей, а это были жители Мелентьевки, самого пролетарского поселения этой части города. Впечатления на молодого депутата они произвели сильное. Первая встреча у меня с ним состоялась в горисполкоме в 64-м или 65-м годах. Надо было восстановить пешеходный мост через реку Миасс. Депутат собирал в городе нужный металл — плахи, канаты, проволоку, механизмы. Он побывал у начальника цеха, у заместителя директора автозавода, в городском УЖКХ и в итоге пришел к председателю горисполкома. Он не просто заходил высказать просьбу и выслушать отказ, он добивался исполнения, и если для этого надо было зайти и два и три раза, он не стеснялся.

   Витоге мост был обновлен, восстановлен и стал служить людям, и служит им по сей день. На таких крупных делах закалялся характер депутата. И когда в далеком будущем его попросили баллотироваться в округе на улице Зеленой, где его избиратели жили в домах железнодорожников, он предчувствовал новые трудности, в новых условиях и не сопротивлялся, хотя его старые избиратели умоляли городской Совет не забирать у них Степанова. Познакомившись с донельзя запущенным жильем, дворовой территорией, подходами и подъездами, Степанов задумался: «С чего начать? К кому стучаться?» Перед ним железнодорожное ведомство, государство в государстве. У него все свое, вплоть до милиции.

   Масский узел — в ведении Златоустовского отделения дороги. Туда и направился Борис Петрович: и раз, и два, и столько сколько надо, чтобы сдвинуть застоявшийся вагон с проблемами по заржавевшим бюрократическим путям.

   «Слушайте, у вас все такие депутаты, как Степанов?», — выразил свое мнение руководитель отделения дороги, будучи в Миассе. «Нам бы в Златоусте хоть одного такого Степанова». В конце концов капитально отремонтировали два двухэтажных дома, благоустроили территорию, заасфальтировали подъезды и подходы. Ожили люди.

   М часто с ним встречались. Он заходил поделиться своими мыслями, рассказать о своем методе решения проблем, посетовать на временные неудачи, хотя он и не знал, что такое поражение. Он уже уяснил, что инструкции, правила, регламенты составляются вообще, а не под конкретного человека, и что всегда, не нарушая порядков, можно найти решение в его пользу. Мне запомнился эпизод, связанный с его неожиданым, откуда-то взявшимся желанием к зарубежным поездкам.

   Сездил по туристической путевке за границу, понравилось. На следующий год — вновь заявление. Ему объяснили, что по действующим правилам его право на очередную экскурсию наступит через три года. Пришел объясняться: «Вы меня знаете?». «Знаю». «Верите мне?». «Верю». «Пока я здоров, есть возможность, интерес, а мне говорят потерпи три года». «Порядок такой в стране, Борис Петрович. Мы пропустим, Челябинск задержит». «Нехороший порядок», — поднялся и, не попрощавшись, ушел с обидой. «Не доверяют, простой рабочий — боятся». Неловко я себя чувствовал, прав ведь он, прав. Труженик, активист от Бога. Абсолютно бескорыстный. Свой в доску. Ведь это как поощрение, благодарность. А мы...

   Пзвонил секретарю обкома КПСС Ненашеву Михаилу Федоровичу. «Не препятствуйте. Пусть едет. Я своим скажу». Через какое-то время на сессии подошел ко мне и, не говоря ни слова, крепко пожал руку.

   Уе глубокими пенсионерами встретились мы с ним года три назад на рынке: «Собирался вам позвонить, дочь моя с мужем живут в Перми, в семье достаток. Пишет в письме, что на лестничной площадке в доме, где они живут, продается 2-комнатная квартира. Предлагают купить. Как быть? В наши годы подниматься с насиженного места тяжело, в Миассе все мое прошлое, вся моя жизнь. А как я там приживусь, не сбегу ли? Заманчиво конечно, думаем со старухой, но определиться не можем. Что посоветуете?» Смотрю на него, глаза серьезные, в них тоска и ожидание. «Скажу с ходу: надо соглашаться с дочерью. Возраст, прожитые годы, здоровье требуют, чтобы рядом находилась родная душа. Будешь жить в покое, разве этого мало? Вариант с Пермью — это удача, которая никогда не повторится, а Миасс останется; заскучаешь — приедешь. Наполнишь сердце воспоминаниями и опять вперед. Он останется с тобой до конца. И дела твои будут помнить люди, а эта память переживет тебя, независимо от того в Миассе ты или в Перми. Так что, в добрый путь». Слушал внимательно, не перебивал, молчал.

   Впрошлом году — телефонный звонок. Знакомый голос, веселый, доброжелательный: «Приехал подобрать кое-какие остатки. Все нормально, город красивый, а Кама — это чудо. Устроились, обживаемся. Конечно, домой тянет, да сейчас уже и не разберешь где дом. Спасибо вам и всего доброго». Мне было радостно за него. Большое видится на расстоянии.

   Рзве думали мы тогда, что наши мимолетные встречи, беседы, когда-нибудь обретут особое звучание, глубокий смысл, помогут что-то переоценить, обобщить, создать новый образ жизни и человека в ней. Наряду с удивлением колотится в сердце мысль, с какими людьми тебе посчастливилось быть, общаться, сотрудничать, дружить, испытать счастливое тепло обаяния и участия в их судьбе.

   Нкогда не терять интереса к жизни, беречь и холить чувство гордости за наше время, за то, что мы сделали и сдали следующему за нами поколению, оставаться такими, какие есть, с волнением и душевным трепетом откликаться на одно единственное слово — Миасс. Живи, Борис Петрович долго-долго и еще один день.