Таксидермист Владимир Кульков умело продлевает жизнь животным

   — Прихожу в сад, а у теплицы на снегу сова лежит, — увлеченно рассказывала подруга.

   и поехала в старый город: сказали, что там живет мужчина, который чучела делает. Сходи обязательно, как в музее побываешь!

   Змний день был хмур и неприветлив. Где искать таксидермиста, представляла с трудом. Просто шла по пустынной улице, открытой всем ветрам, глядела по сторонам — вдруг увижу этот дом-музей? — и думала о том, какое все-таки смешное слово — «таксидермист». Ассоциации вызывает самые разные — от кожного заболевания до водителя автомобиля с шашечками… На самом же деле представители этой редкой специальности людей не возят и уж тем более не лечат. Их призвание — изготавливать чучела животных. Чучельники, одним словом!

   Тряя остатки надежды на свою везучесть, догнала шедшую впереди женщину:

   — Не знаете, кто тут чучела делает?

   Н мое счастье, женщина, как говорится, необходимой информацией владела сполна:

   — Да кто ж его не знает? Каждый день за водой хожу, а дом ихний как раз напротив колонки. Вечерами, если шторы не завешены, смотрю в окна, пока вода набирается. Звери на стенах всякие, птицы... Интересно...

   П подсказке собеседницы искомый дом нашла быстро — огромный, на пять окон, темно-зеленый, с белоснежными резными кружевами. На мой звонок откликнулась лаем собака, а спустя минуту басовитый хозяйский голос строго прикрикнул на сторожа, и ворота отворились. Невысокого роста, крепенький, ладно скроенный пожилой мужичок с хитринкой в глазах вопросительно глянул на меня.

   — Здрасьте! Гостей принимаете?

   — Всегда рады! Зовут меня Володька, Сенькин сын, фамилия Кульков, — представился хозяин. — Пошли!

   И не спрашивая, кто я и откуда, зашагал по направлению к гаражу. Толкнул небольшую дверь…

   Пмещение, в котором мы оказались, напоминало одновременно мастерскую, операционную и музей. Жарко топилась печка, пахло деревом, уксусом, слегка краской. На стене — чучело косули. На протянутой через всю сарайку веревке сушатся шкурки. Из инструментов — скальпель, плоскогубцы, иголка с ниткой. Груды проволоки, кусочки оргстекла, деревянные болванки…

   — Вот, — хозяин взял в руки одну из них, — косулю буду делать...

   — Для кого? — выпалила, растерявшись.

   — А я не знаю, ко мне ведь со всей округи едут. Разве упомнишь? Один заказал филина, а уж месяц как шары не кажет...

   Рзглядываю косулю. То, что профессия чучельника кропотливая и тонкая, понимаешь сразу. И работа над одним экспонатом длится не час и не два — несколько дней. А сколько знаний и умений, по всей видимости, требуется от таксидермиста! Он должен хорошо рисовать, быть скульптором и столяром, знать анатомию, разбираться в химии, а также с виртуозностью фотографа уметь фиксировать все позы животных, их манеру поведения и образ жизни в природной среде.

   — Сложно чучела делать?

   — А чего ж! Принесут тушку, обдираю ее. Потом болван сделаю да натяну на него шкурку, пусть сохнет. Вот и все.

   Сушаю мастера и кажется, что изготовить чучело действительно легко и просто. На самом же деле снимешь шкурку неправильно — и вся остальная работа уже не имеет смысла. Говорят, новичкам удается справиться с этой процедурой за день, зато опытному мастеру потребуется всего пару часов. А прежде чем состоится «примерка» шкуры на животное или птицу, ее еще химические процедуры ожидают. Это для того, чтобы через лет пять кабанчик или утка не издавали неприятного запаха.

   — А кто вас этому искусству учил?

   — Никто не учил, самоучка я. Первой у меня сова была. Крылья ей расправил, подставил палочки, дал высохнуть. А через год крылышки стали опускаться — ниже, ниже, ниже, пока совсем не повисли. Если начать поднимать — шкурка лопнет. Потом сообразил, что к чему, и стал паять — знаешь, как ведра, тазы паяют? Так вот, я арматуру вставлял в хвост, в крылья, в голову... В Ильменском музее была? Как зайдешь, так налево в углу две рыси зайца делят — видела? Моя работа! А против рыси — скала, на скале сова сидит с мышкой в клюве. Тоже мое! Правее, метрах в трех — камень, из-за камушка горностай крадется. А если левее пойти, там рыбы разные... Недавно, кстати, сома на заказ делал. Как, как... Руками! С карпа или щуки шкурку снять проще простого. А вот с сома... Скользкий он, сопливый. Да 75 килограммов весит! Длиной метра два, а может, и больше. С Волги привезли… Ну, пошли в дом, там еще интересней!

   Преступаю порог... Да, это и в самом деле домашний музей! Ястреб. Сова, тетерев. Рябчик, куропатка, дятел...

   — Черноголовый хохотун, — показывает Владимир Семенович на громадных размеров чайку, что раскинула крылья метра на полтора. — Редкая птица, в Красную книгу занесена. За все время, что чучелами занимаюсь (а это без малого 15 лет) только две такие большие видел... А однажды такая сова у меня была, что одним крылом в одну стенку упиралась, другим — в другую, а это, пожалуй, метра три будет, не меньше. Дальнобойщики на юге ехали, видят — сова на дороге валяется. Один другому кричит: «Стой!» Выскочил, подобрал и тащит в машину. Тот: «Ты чего дохлятину собираешь?» «Чучело, — говорит, — сделаю, в Миассе один мужик этим занимается». Потом напарник всю дорогу его подначивал: «Вон собака дохлая лежит! Подбери!» А когда готовое чучело совы увидал, тут язык-то и прикусил... Она такая красивая, громадная!.. Видишь, шкура на полу? Медвежья!

   — Потрогать можно?

   — Да ты ногами, ногами пройди!

   Оторожно встаю. Густая, мягкая, темно-каштанового цвета. Стоять приятно, тепло, сидеть — еще приятней... Даже вставать не хочется.

   — За 15 лет сколько чучел сделали? Тысячу, больше?

   — Да разве же я считал? А дома коллекция все время меняется — одно продам, другое добавится. У нас ведь какая договоренность с заказчиками? Три тушки привозят, две им выделываю, третья мне остается.

   — А если честно, не жалко вам животных?

   — Кто стреляет, пусть и жалеет. А я, наоборот, жизнь им продлеваю.

   Ием дальше: хорек, колонок, ханорик, норка, куница, белка, дикий голубь...

   — Ласку видела, нет? Не смотри, что маленькая — лошадей и коров до бешенства доводит. А на горностая глянь-ка! Глухарей ловит, пакостник, и душит. Сам по телевизору смотрел: на сонных нападет, те полетят, а сбросить зверенышей не могут.

   Пишедшая из магазина хозяйка усаживает за стол: «Отведайте наших огурчиков — с красной смородинкой солим!» А словоохотливый хозяин продолжает:

   — Привезли мне как-то кабанью голову: «Сделай!» Ну сделал. И знаешь, какой толщины шкура у кабана?

   — ...Полсантиметра?

   — Не угадала — четыре! Взял шерхебель, сострогал больше половины. Оставил примерно сантиметр — дальше нельзя, щетина выпадет. Никто не верил, что у кабанов такая шкура, охотники даже спорили на ящик коньяка, а потом приезжали замерять штангелем...

   Сушаю и не устаю удивляться: откуда у этого далеко не молодого человека такая бодрость в движениях, такая сила и мастеровитость в руках, такая ясность в речи? Чучела — только одно из его многочисленных занятий. А добавьте к этому страстное увлечение огородничеством, разведением домашних цветов (все подоконники — в узумбарских фиалках!), плотницким и столярным делом. Плюс ко всему Владимир Семенович в прошлом — высококлассный слесарь по ремонту автомобилей, сварщик, жестянщик, художник, модельщик, насекальщик...

   — Да откуда же столько умений?

   — Глаза видят — руки делают, — смеется довольный хозяин. — И вообще меня голой рукой не возьмешь — не дамся! Я мужик зубатый!

   Кстати говоря

   Н Западе таксидермия — процветающий бизнес. В США в нем трудятся более 75 тысяч человек, существуют свои профессиональные объединения, издаются журналы, проводятся творческие конкурсы. Открыты и специальные школы, где обучают таксидермическому мастерству.

   Справка «МР»

   Тксидермист (от греческих слов taxis — устройство и derma — кожа) — человек, занимающийся изготовлением чучел. Профессия эта существует около трехсот лет. Многие таксидермические экспонаты, сделанные еще при Петре I, «живут» и по сей день.