Эот снимок можно назвать по-разному. Например, поэтично: «Белое безмолвие» или чуть проще: «После снегопада». А мне захотелось — «У хлебного поля». Часто, проезжая мимо этого места, замечал, как по весне тракторы отваливают пласт за пластом теплую, парующую землю, как зеленым ковром потом поднимаются всходы. В начале лета здесь удивительно красиво. Да только три года подряд с поля труды людей забирают то засуха, то дождливое лето, то шквальные ветры с градом.

   ...Декабрь. Как недавно это было! Свежий ветер перемен сметает с полок магазинов продукты и промтовары. В головах новое мышление, в карманах — карточки и заказы на продукты. Декабрь. До рассвета еще далеко. На ветру озябшая рука на ладони другой выводит шариковой ручкой трехзначный номер. Это значит, две-три буханки хлеба достанутся только после второго подвоза. Студено на ветру. Голуби, воробьи собрались тоже сюда, к магазину. Сидят, распушившись, над окнами, дремлют. Слышу, как бабка сзади причитает: «...хлеб наш насущный даждь нам днесь...» Слышу, как одергивает бабку молодой женский голос: «Ишь, молебен устроила». Бабка не сердится: «О вас пекусь, молодых. Молитва моя до Бога не сразу дойдет».

   Вруг разом замолчали. Причиной тому был сухой, жилистый, уже в годах человек. В народе таких называют коротко: бомж. Затертая, с опущенными ушами шапка да щетина скрывали черты его лица. Тонкое осеннее, видавшее виды, непонятно какого цвета пальто неуклюже висело на нем. Огрубевшими пальцами он развязал рюкзак, достал буханку только что купленного хлеба и медленно стал крошить ее. Теплые, ноздреватые кусочки ржаного хлеба птицы, разом спорхнувшие с насиженных мест, склевывали на лету. У его ног мельтешили голуби, воробьи, синицы и даже неизвестно откуда появившийся снегирь. Сотни наших глаз с осуждением, удивлением, негодованием, вряд ли с пониманием впились в него. Пятый час на морозе за хлебом, а он... Он просто кому-то из братьев наших меньших дарил еще один день под солнцем.

   Именились времена. Тот ветер, что когда-то все сметал с полок, принес из-за моря много разного товара. Позабылись часы томительного стояния в очередях. Если судить по обилию на прилавках, житье стало лучше. Но всем ли? Этот ветер перемен вывернул карманы у большинства из нас, у многих унес, как опавшую листву, надежду на работу, регулярную зарплату... Вчера на проспекте взгляд отметил в суетливой толпе пожилую женщину. Она медленно брела вдоль магазинов с разноцветной рекламой. В руке — пустой полиэтиленовый пакет. Лицо худое, серое, запавшие глаза. Поравнявшись со мной, она тихо спросила: «У вас не будет немного денег мне на хлеб?» Я молча протянул ей. Не поднимая головы, она тихо, почти шепотом, произнесла: «Узри его, Господи».

   Чреда этих мыслей побудила меня назвать сделанный снимок именно так: «У хлебного поля». Нет еще зелени. Все кругом спит. Дремлет до поры и жизнь в тугих, отборных семенах. Но обильные снегопады, завораживающий иней, яркие звезды на чистом небе под Рождество — верные признаки урожайного нынешнего года.

   Соро теплый ветер принесет весну. Быть может, новый его порыв ворвется в наши души, сметет наслоившуюся за семь десятков лет пыль с тех заповедей, по которым Русь жила тысячелетие. Узри нас, Господи!

   «...хлеб наш насущный даждь нам днесь... Избави нас от лукавого...»