29 сентября исполняется 49 лет со дня взрыва на химическом комбинате «Маяк»

   Из истории вопроса

   Вконце 1945 года под руководством академика Игоря Васильевича Курчатова в кратчайшие сроки на Урале были построены завод по выработке плутония, впоследствии названный химкомбинатом «Маяк», и новый город, который в народе прозвали «Сороковкой» — по почтовому адресу: Челябинск-40. Сегодня, и это уже знают все, «Сороковка» — город Озерск.

   Грод и завод для создания атомной бомбы решили строить в лесах Челябинской области, между городами Кыштым и Касли. Главное, чтобы рядом было большое количество воды, которая требовалась для производственного цикла. Таким водоемом здесь стало озеро Иртяш. Местность для строительства быстро огородили забором из колючей проволоки в три ряда. Из населения, попавшего в эту зону, постановлением правительства в августе 1947 года были выселены «неблагонадежные граждане», всего 1160 семей.

   Оевидцем и современником всех происходивших за колючей проволокой событий был Владимир Петрович Лаптев. В следующем месяце ему исполняется 68 лет, семь из них он живет в Миассе. и практически все эти годы возглавляет ветеранскую организацию «Память сердца. Дети погибших защитников Отечества». В 1957 году, когда на «Маяке» произошел взрыв, Владимиру Петровичу было 18 лет. После окончания ремесленного училища он работал в совхозе и ждал призыва в армию. Накануне годовщины трагического события, которое по сей день остается самым страшным ЧП двадцатого столетия, мы попросили его поделиться своими воспоминаниями. Вот что он рассказал:

   — Нш совхоз № 1 в октябре 1946 года со всеми своими основными и оборотными средствами был передан одному из подразделений, строивших химкомбинат как подсобное сельское хозяйство, которое обеспечивало продуктами строителей завода и города. Так мы оказались в непосредственной близости от города за колючей проволокой. Расположен совхоз был на берегу озера Татыш, где-то в 3-4-х километрах от озера Улагач, в красивейшем живописном месте.

   Нчиная с 1951 года в озеро Татыш сливалась часть жидких отходов из «Сороковки». В 1954-1955 годах в совхозе построили водонапорную башню, провели водопровод, установили водоразборные колонки. Воду из озера Татыш категорически запретили применять для питьевых нужд. Но разве запретишь пацанам, да и взрослым тоже, ловить рыбу и купаться, а животным — коровам, лошадям, овцам, — пить из озера?

   Иогда к берегу прибивало много мертвой рыбы, жители собирали ее и скармливали свиньям. В то время о радиационной безопасности беспокоились мало, мы и понятия не имели о том, что она существует.

   В1953 году в совхозе № 1 был первый выпуск семилетней школы и почти половина ребят из нашего класса поехали учиться в техникум в Челябинск-40.

   29 сентября 1957 года был воскресный день, солнечный и теплый. Почти все жители совхоза находились в поле, на уборке урожая. Наравне с нами трудились и рабочие из «Сороковки», прикомандированные к нам в помощь.

   Псле обеда, ближе к вечеру, раздался грохот взрыва, в воздух поднялся столб дыма и пыли высотой до километра. Он мерцал оранжево-красным светом. Так произошла одна из серьезнейших аварий на химкомбинате «Маяк», почти за 30 лет до Чернобыля...

   Втечение долгого времени об этом взрыве в нашей стране ничего не публиковалось. Все содержалось в большой тайне. Согласно официальным сведениям, при аварии никто не погиб. Однако люди, попавшие в зону радиационного загрязнения, все чаще и чаще болеют, многие умерли, не прожив и половины срока, отпущенного им природой. Только в нашей семье из шестерых детей умерли пятеро — четыре брата и сестра. Остался я один.

   Чрез несколько дней (!) после аварии в совхоз приехали люди в военной форме, провели санитарную обработку и, разрешив взять с собой только самое необходимое, предварительно тоже проверив его на загрязнение, загрузили нас в товарный поезд — по две семьи в вагон. Перевезли по железной дороге в Кунашакский район в село Бурино. Здесь, в совхозе № 4, для эвакуированных людей в срочном порядке были построены сборные финские домики. А наш совхоз № 1 был уничтожен, стерт с лица земли. В настоящее время на этом месте растет лес и кустарник. И ничто не напоминает о том, что здесь когда-то жили люди.

   Пошло с тех пор 49 лет. Но из памяти никак не вычеркнуть того осеннего сентябрьского дня, когда многие из нас лишились своей маленькой Родины, места, где прошли детство и юность.

   Нс, маяковцев, в Миассе сегодня чуть более ста человек, и, думаю, каждый мог бы рассказать о тех годах, прожитых вблизи «Маяка» на берегу реки Течи, много интересного и поучительного.

   Тперь уже у наших детей свои семьи, дети, внуки, но последствия аварии 1957 года дают о себе знать по сей день. Влияние облучения на генофонд нации уже давно не гипотеза. Ученые опытным путем установили факт воздействия радиации на наследственность.

   Кк теперь известно, 29 сентября 1957 года во взорвавшейся емкости находилось 20 миллионов кюри активности; 18 миллионов кюри, выброшенных из емкости, осталось на промплощадке, а 2 миллиона кюри активности были подняты в воздух, подхвачены ветром и разнесены им на площади 1000 квадратных километров. Ширина «ядерного языка», в котором преобладал стронций-90, составляла 8-9 километров. Из 23-х окрестных деревень эвакуировано было более десяти тысяч человек.

   Ообую актуальность в последнее время приобрел экологический аспект проблемы. Сегодня нормы выбросов и сбросов согласовываются химкомбинатом с государственными природоохранными органами, и их фактические величины значительно ниже допустимых.

   Всередине 90-х годов прошлого столетия был проведен социологический опрос для того, чтобы выяснить отношение населения Восточно-Уральского радиоактивного следа к социальным проблемам своей жизни. Результаты исследования показали: 51,6 процента людей считают, что государство до сих пор находится в долгу у пострадавших; 34,8 процента в качестве компенсации получили деньги; 9,98 процента — льготное налогообложение. Фактически три четверти опрошенных неудовлетворены своей жизнью, так как принадлежат к социально наименее обеспеченной группе населения — пенсионерам.

   Пстрадавшие от радиации и сегодня испытывают страх — страх остаться без средств к существованию и медицинской помощи. И, как правило, глубоко обижены на государство…

   Пятьдесят седьмой год

   (Из стихотворения В. Лаптева)

   Држались мы и день, и два,

   Н есть, ни пить нам не давали.

   Была отравлена вода,

   Лшь дети сухари жевали.

   Уе пошла восьмая ночь,

   Нм трудно было подниматься,

   Н не спешили нам помочь,

   Нверно, не могли добраться.

   Ивот пришел химвзвод солдат,

   Н нас уставились, глядят.

   И в голову никак нейдет,

   Чо мы еще живой народ.

   Птом команды, построения.

   «Очистка» нас от облучения.

   Пгрузка в «скотские» вагоны,

   Вт прицепили к эшелону.

   Ме снится детство,

    из турнепса каша,

   Дузья, с которыми играл в лапту,

   Пходы в лес и деревенька наша,

   Кторую теперь уж не найду…