Взит в наш город по приглашению общественного движения «Забота» Дэвида Эвершеда просто не мог остаться незамеченным. Пожалуй, специалиста с таким колоссальным опытом работы в социальной сфере в Миассе не было никогда. Судите сами: он – председатель корпорации «ВудГрин», оказывающей широчайший спектр социальных услуг, эксперт по вопросам социальной помощи, консультант авторитетной организации «CESO» по вопросам менеджмента общественных организаций. Разумеется, мы просто не могли не воспользоваться возможностью поговорить о том, как поставлена эта деятельность за океаном.

   ВКанаде работает, а в России?

   – Дэвид, первый вопрос – как эксперту по вопросам социальной помощи с многолетним опытом. Можно сравнить эту работу в России с тем, что делается в Канаде?

   – В Канаде социальная работа получает достаточно большое финансирование от государства, мы вообще живем среди большого количества денег. Поэтому не хотел бы напрямую сравнивать, давать советы относительно того, что работает в Канаде, но совершенно неосуществимо в России. Тем не менее, посещение ваших организаций, знакомство с их работой позволяет делать вывод, что есть немалое сходство. Мы работаем в одном направлении.

   – Хотелось бы поподробнее узнать о корпорации «ВудГрин», председателем которой вы являетесь.

   – Это общественный центр, который оказывает большое количество социальных услуг пожилым людям: предоставление жилья, оказание разнообразной помощи и поддержки, дневное содержание, помощь людям с психическими заболеваниями. Мы живем в многокультурном обществе, где много эмигрантов из Азии, которым помогаем адаптироваться, вживаться в новую среду. «ВудГрин» был основан довольно давно представителем американской церкви. Сначала это была маленькая организация, но постепенно выросла в корпорацию с двадцатимиллионным годовым бюджетом.

   – И из чего, если не секрет, складывается столь внушительный бюджет?

   – Деньги дают правительство государства, правительство провинции, муниципальные структуры. Плюс благотворительные средства, которые обеспечивает население. Надо заметить, что деньги на разные виды услуг поступают от властей разного уровня, то есть за каждым уровнем власти за-креплен определенный сегмент деятельности организации.

   – А как помогает бизнес? Финансирует какие-то определенные программы или просто перечисляет деньги корпорации, и вы сами решаете, куда их направить?

   – Приведу один из последних примеров. Недавно один человек, работающий в банковской сфере, профинансировал программу, направленную на поддержание молодых женщин, матерей-одиночек – обучение их компьютерной грамотности. На время прохождения курса они были обеспечены жильем, питанием, естественно – образовательными услугами, чтобы по окончании смогли обеспечить и себя, и своих детей.

   – Какие-то льготы предусмотрены для тех, кто финансируют подобные программы?

   – Те, кто занимаются финансированием социальной работы, получают финансовое послабление со стороны государства в виде снижения процента налога. Это относится и к любому частному лицу, и к любой организации. Если я, к примеру, даю «Заботе» 20 долларов, то 10 возвращаются мне в виде налоговых льгот в конце года. И, конечно же, общественное признание.

   Тже ходим, просим…

   – Нас не случайно интересуют подобные вопросы. В Миассе, как и вообще в России, немало предпринимателей, помогающих благотворительным организациям. Но чаще всего это происходит без какой-либо системы, приходят, грубо говоря, «с протянутой рукой», просят проспонсировать какую-то программу или мероприятие…

   – В Канаде тоже приходится ходить и просить деньги. Но в каждой такой организации существует ответственный за сбор средств. Этот человек идет по правительственным учреждениям, по предприятиям и просит денег. Точнее – он должен уметь «продать» работу общественной организации. Люди должны увидеть, чем занимается эта организация, тогда они дадут деньги. Ведь деньги дают только на то, что действительно работает.

   – Можно оценить, кто играет главную роль в структуре социальной помощи в Канаде: общественные организации или государственные?

   – Успешно работают и те, и другие. Существуют, кроме того, специальные ассоциации или агентства, которые занимаются распределением финансовых средств, которые им выделяет государство. Эти агентства имеют свой управляющий аппарат, который и решает, как распорядиться этими деньгами. Но существуют также проекты, которые ведутся только государством.

   – Претендуя на государственный грант, общественные и государственные организации конкурируют на равных условиях?

   – Конкурируют, конечно, за возможность получения гранта. Должен заметить, «ВудГрин» – успешная корпорация, и в немалой степени потому, что исполнительный директор умеет «продать организацию». Заслуга этого человека именно в том, что он формирует имидж компании.

   – Надо полагать, государство прежде всего заинтересовано в максимальной эффективности вложений и ему не столь важно, кто именно эти средства будет осваивать?

   – Любая организация, занимающаяся социальной работой, после получения гранта обязана воплотить в жизнь то, на что были получены деньги, реализовать заявленные проекты. Это ведь деньги налогоплательщиков, в том числе и мои, поэтому они должны быть истрачены правильно.

   – В «ВудГрин», наверное, есть какой-то постоянный штат сотрудников, и набираются люди под реализацию определенных программ? И сколько нуждающихся находятся под опекой корпорации?

   – У нас работают несколько сотен человек – это большая компания. А вот назвать точно скольким людям помогаем, сходу не могу.

   – А порядок цифр: сотни, тысячи, десятки тысяч?

   – По всем уровням достаточно трудно подсчитать, но совершенно определенно это тысячи людей, а может даже – десятки тысяч. Это намного больше, чем у большинства подобных организаций. Проблемы маленьких организаций в том, что они тратят много времени на получение денег по сравнению с разработкой и реализацией проектов.

   Рбота – «ставить на ноги»

   – Дэвид, кроме всего прочего вы еще и консультант по вопросам менеджмента общественных организаций, то есть «ставите на ноги» эти организации?

   – Да, это часть моей работы.

   – Не этим ли вызван приезд в Россию?

   – До этого я был в качестве туриста в Москве, но это, конечно, совершенно не то, что делаю здесь. «CESO», где я также работаю, – канадская организация, которая представляет услуги консультирования в разных сферах и по заявке, поступающей из страны, в которой есть ее отделение. Отбирают специалистов, соответствующих предъявляемым требованиям. Именно так выбрали меня, и вот я здесь. Если же говорить о бывшем Советском Союзе, то много работал с неправительственными организациями в Армении, которые занимаются социальной работой с пожилыми людьми, с детьми…

   – И результат?

   – Считаю, что в общем-то все хорошо, хотя я и не приезжаю с волшебной палочкой. В Армении разработал стратегический план развития этой организации и, приехав через пять лет, увидел, что во всех направлениях, которые мы разработали и в которых нужно было действовать, организация очень хорошо продвинулась.

   – А ваш нынешний визит – это начало целенаправленной работы в России или одноразовая акция?

   – «CESO» сейчас активно работает в России. И наверняка подобные проекты будут осуществляться, не важно, со мной или без меня. Хотя в Армению, например, меня звали опять потому, что им понравилось, как я там работал.

   – По итогам этой поездки очевидно будет сделано резюме с каким-то анализом, предложениями?

   – Да, я составлю отчет о своей работе и в частности – об организации «Забота», которая меня собственно сюда и пригласила. Точнее ничего сказать не могу, работа в самом разгаре. После того, как представлю отчет в офис «CESO», уже там будут решать, делиться ли этим отчетом с прессой или нет.

   – Мы все знаем, что Канада – одно из наиболее социально ориентированных государств. В связи с этим хотелось бы узнать ваше мнение: что играет главную роль в социальной работе – государственные финансовые вливания, перестройка психологии общества, какие-то финансовые механизмы, в частности, льготы по налогообложению?..

   – Отвечу кратко. Да, да, да…

   – А еще что?

   – Развитие масштабной социальной работы – это эволюционный процесс, он сейчас как раз происходит в России. Возможно, одним из главных моментов для продвижения идей социальной работы на более высокий уровень является сотрудничество некоммерческих общественных организаций и прессы, закрепление их в законодательстве и так далее. Запад вообще и Канада в частности шли к этому достаточно долгое время, потребовалось, например, 10–15 лет, чтобы в Канаде исчезли все большие сиротские дома и психиатрические клиники…

   Н такие, как американцы, но…

   – Раз уж мы узнали, что дальше Москвы вы в России до этих дней не были, то закономерный вопрос. Насколько совпали с увиденным представления, что удивило?

   – Самое большое различие между моими представлениями и тем, что здесь увидел, это то, что люди не такие закрытые и не такие замкнутые, какой стереотип бытует на западе. И хотя не такие «открытые нараспашку», как американцы, но все же при общении раскрываются, легко общаются.

   Ее узнал об огромном социальном разрыве между самой богатой и самой бедной частями населения. Это – пропасть. И раньше всегда слышал, что Москва не отражает состояния всей страны, но когда побывал на днях в Казани, увидел там много очень красивого… Но красота занимает всего 5 процентов. То есть богатство – это 5 процентов от всего, что есть вокруг, а все остальное находится, мягко говоря, в несколько другом состоянии.

   – И пока будет подобная пропасть, наверное сложно будет что-то изменить в социальном плане?

   – Меньше было бы потребности в таком огромном количестве работы некоммерческих организаций, если был бы сформирован большой средний класс. В Канаде это достаточно животрепещущий вопрос, потому что и у нас сейчас этот разрыв между самыми богатыми и самыми бедными растет, раньше такого не было. Средний класс уменьшается.

   ВКанаде сейчас стоит вопрос защиты ценностей, которые имеет страна и которые вполне могут быть уничтожены вследствие действий правого крыла, выступающего за приход и рост большого бизнеса, который переходит через канадско-американ-скую границу. У Канады всегда была репутация страны, которая заботится и о своих гражданах и помогает другим странам, сейчас же существует угроза этой репутации.

   – И что общество намерено предпринять, чтобы этого не произошло?

   – Это такой емкий вопрос, что на него трудно дать однозначный ответ. Но могу сказать, что когда партия, находящаяся у власти, начинает вилять или слишком влево или слишком вправо, то на следующих же выборах она теряет власть и система возвращается обратно в центр, восстанавливается баланс. Сейчас правительство отклоняется все больше в правую сторону, и на следующих же выборах оно, можно с основанием предположить, отойдет от власти.

   – То есть народ скажет свое веское слово?

   – Я надеюсь, что да.

   – Дождь в дорогу – значит человек хороший и ему повезет, есть такая российская примета. А вас из Миасса провожает даже не дождь, а снегопад, которого никто не ждал. Значит, не просто хороший, а очень хороший человек?

   – Да вовсе я не очень хороший, мне просто очень повезло с тем, чем занимаюсь. Очень много узнаю об этих организациях, агентствах, странах, людях и все это я «забираю» с собой. Но это совсем не похоже на туризм.

   – Не жалели, что не занялись чисто бизнесом?

   – Никогда не жалел. Я люблю работать с людьми, и мне повезло, что смог поработать в самых разных направлениях и разных областях.

   Мй отец был фермером, и я помогал ему на ферме, но уже тогда знал, что хочу делать что-то другое. Поэтому вернулся в школу и затем занялся социальной работой.

   – Дэвид, а не наблюдали такую закономерность, что чем больше ты кому-то помогаешь, тем больше в той или иной степени возвращается тебе?

   – Мы с вами как раз об этом и говорили. Только надо быть осторожным, чтобы не начать получать назад больше, чем ты отдаешь.

   P.S. После России Дэвид Эвершед лишь ненадолго прилетит в Торонто – его уже ждут в Шри-Ланке. Там тоже надо «ставить на ноги» социальную работу.

   Беседовал